С недавних пор процесс под названием “революция зарплат”, подразумевающий существенный - по сравнению с ситуацией в предыдущие периоды - рост зарплат, активно обсуждается экономистами и бизнесменами. (Последними, вероятно, как потерпевшей стороной.) Я тоже немного подлил масла в огонь, напомнив, в частности, в своей заметке в “Коммерсанте” (28.03.2024, “Сейчас мы находимся внутри очередного цикла роста зарплат”) о том, что оплата труда в стране вообще-то давно занижена. А то, что бизнес удивляется необходимости тратить деньги, так это у него память короткая: последний раз подобный цикл был десять лет назад, вот и подзабылось. Кому плохое - тому быстро забывается (а мы помним!). Пересказывать аргументы еще раз не будем, а лучше поговорим о том, что нам, как профсоюзам, предстоит в связи с таким развитием событий.
Есть несколько аспектов, влияющих на умонастроения работников прямо сейчас. Как структуру нас не должен расхолаживать рост зарплат. Во-первых, потому что (я извиняюсь) он достигнут в первую очередь за счет внутренней конъюнктуры. И нам нужно просто правильно разыгрывать “козыри”, которые выпадают. Во-вторых, напомню, что есть особенность поведения группы работников: после повышения доходов они начинают тщательно считать свои расходы и экономить, как ни прискорбно, на профсоюзных взносах. Мы, конечно, можем их за это ругать (и справедливо), но уже сейчас нужно усиливать и информацию, и агитпроп, проводя доказательную линию о пользе профсоюзов. В-третьих, “революция зарплат” коснулась не всех. Я говорю про бюджетные организации. В результате роста зарплат в секторах реальной экономики зарплаты бюджетников могут начинать резко отставать от средних по региону (и у некоторых уже отстают). Это ставит профсоюзы бюджетных отраслей перед необходимостью… объяснять социальным партнерам, что они, ограничивая доходы работников, могут столкнуться (а некоторые уже столкнулись) с еще более резким кадровым дефицитом.
Теперь о том, что может быть дальше. Недавно вышел доклад одного экономиста, в котором он, говоря про ту же “революцию зарплат”, приводил на перспективу следующий аргумент. По его мнению, после окончания СВО возвращающиеся на работу люди будут не согласны получать существенно меньшие доходы, чем те, которые они получали в войсках. И поэтому, как он считает, работодатели по-прежнему будут вынуждены платить высокие зарплаты. Не думаю. Субъективное согласие или несогласие - это эмоции. Повышенный спрос на рабочую силу после окончания конфликта возможен в случае необходимости восстанавливать разрушенную инфраструктуру. То есть если будут военные причины дефицита рабочей силы после окончания самого конфликта. Но когда эти причины уже не будут влиять - увеличение предложения ресурса (рабочей силы) приведет к падению его стоимости. За одним исключением: если этот ресурс не будет объединен в профсоюзные структуры. А если ресурс будет предлагаться разрозненно - работодатель “выкупит” его по частям и по дешевке. Более того: уже сейчас бизнес прилагает комплексные усилия по организации “контрреволюции зарплат”. Правда, формально это звучит как ликвидация кризиса трудовых ресурсов.
С “революцией” разобрались, давайте посмотрим в лицо “контрреволюции”.
В моей недавней статье “О будущих конфликтах” (“Солидарность” № 9, 2024) говорилось: “За два года произошло существенное сокращение количества трудовых ресурсов. Это привело к увеличению фондов оплаты труда на предприятиях и к перетеканию трудовых ресурсов “туда, где платят”. Но даже “там, где платят” бизнес не привык столько платить. <…> Чтобы снизить эти “чрезмерные” траты, нужно либо попытаться, например, расширить границы рабочего времени или снизить расценки на сверхурочные (но это явный и крупный скандал), либо вывести на рынок труда новые ресурсы”.
Бизнес именно в этом направлении и действует. Буквально только что деловые СМИ опубликовали ссылки на якобы сформулированные предложения по расширению применения сверхурочных. Не будем повторять “я Пастернака не читал, но осуждаю”. Прикинем абстрактно. Любой вопрос об изменении нынешнего формата сверхурочных упирается в следующий перечень: медицинские и социальные ограничения (не вредит ли здоровью и нормальной жизни человека?), стоимость этих дополнительных часов (готов ли бизнес платить за сверхурочные с коэффициентом или при этом смысл их расширения теряется?), необходимость консенсуса социальных партнеров (то есть прохождение этих предложений через РТК). Вот из чего, по-моему, должны исходить профсоюзы при обсуждении вопроса.
Но действия бизнеса не ограничиваются темой сверхурочных. Уже сейчас идут попытки вывести на рынок труда в качестве дополнительного ресурса рабочей силы несовершеннолетних. (Не буду перечислять законодательные инициативы.) Напомню просто, что начался разговор с того, что подростки летом хотят подработать. Теперь же уже говорят, что после окончания “Профессионалитета” якобы невозможно до 18 лет заключить трудовой контракт. Это... неправда. Труд несовершеннолетних запрещен на вредных производствах. Производство не вредное? Ну так иди, работай с трудовым договором, ТК позволяет. Какой вывод можно сделать? Эта рабочая сила необходима для вредного производства. Я, кстати, не спорю с тем, что за последние двадцать лет некоторые профессии, возможно, стали невредными. Но только “возможно”! Ну так давайте - как и в случае гипотетических сверхурочных - спросим медиков, социальных работников, спросим о повышающих коэффициентах к оплате и, наконец, коллегиально обсудим в РТК. Сейчас же это происходит… не совсем так.
Не думаю, что это последние идеи по борьбе с “революцией зарплат”. Но - мы должны быть начеку.