С праздником 23 Февраля сейчас принято поздравлять всех мужчин. Вне зависимости от того, служили ли они в армии. Но изначально этот день был посвящен именно людям военным или прошедшим военную службу. Накануне праздника “Солидарность” собрала армейские истории российских профлидеров, чтобы предложить их вниманию наших читателей.
Проходил службу в ракетных войсках стратегического назначения (РВСН) в Прибалтике, командир электроогневого отделения ракетного комплекса.
- Рассказ о разгильдяйстве и сообразительности.
Нашей воинской части предстояли учения с выездом на полевую площадку, и технику к ним мы готовили предварительно. Перед выездом надо было еще раз осмотреть технику, автомобильную в частности. Конечно, перед солдатами-водителями была поставлена задача досконально проверить каждую из машин, на которых придется выезжать. Естественно, водители доложили, что все проверено, все на ходу, никаких случайностей не будет и они доедут до места сосредоточения.
Дело было марте, оттепель, снег с дождем. Все машины подразделения, находящегося под моим командованием, выехали из парка. Я, как командир, ехал замыкающим. Проехали совсем немного, когда шедшая передо мной машина вдруг резко остановилась. Оттуда выскочили два бойца, и один быстро начал открывать капот. А второй спрыгнул в кювет, снял сапог и начал зачерпывать воду пополам со снегом. Потом, с полным сапогом, побежал к автомобилю и стал заливать воду в радиатор. Видимо, наличие воды в радиаторе они не проверили и выехали пустыми. Дважды набрав воды в сапог и залив ее в радиатор, водитель обулся, вскочил в машину и поехал дальше. Он даже уложился во временной норматив, заданный для разворачивания в нужной точке техники, батарей. И все подразделение уложилось!
Конечно, выезд на неподготовленной машине - это было нарушение приказа. Поэтому пришлось солдату первым делом объявить выговор. Ну, а потом - объявить благодарность за сообразительность, фактически компенсировавшую этот выговор. Вот так разгильдяйство привело к происшествию, но сообразительность быстро свела его на нет. Это смекалка русского солдата.
Служил в армии больше 14 лет. В этот срок входит учеба на юридическом факультете в Военном Краснознаменном институте Министерства обороны СССР в Москве и работа в военном суде на Камчатке и в Приморье. В 1996 году оставил службу. Из Вооруженных сил уволился с должности военного судьи в звании майора юстиции.
- В Военном институте я был в знаменной группе. Это было очень круто. И самое крутое - знаменосцам дозволялось носить хромовые сапоги. Вообще курсанты ходили не в кирзовых, как солдаты, а в яловых сапогах. Объяснить, что это такое, тому, кто не знает, что это такое, можно так: представь, что ты катался на горных лыжах, потом снял эти лыжные ботинки и надел угги. Примерно такая разница между тяжелыми и неудобными яловыми сапогами и хромовыми - в этих как в тапочках. Отец прислал мне хромовые сапоги. У других в группе они тоже были. И, пользуясь “служебным” положением знаменосцев, мы на зависть всем ходили в хромовых сапогах постоянно, а не только во время выноса знамени.
О службе вспоминается только хорошее. Армия дала мне много, в том числе то, чего не получишь в гражданских учреждениях. Самостоятельность, самоорганизацию, дисциплину, умение принимать решения и расставлять приоритеты. Армия дала профессию, умение подчиняться и работать в команде. Здоровье, выносливость, способность переносить все тяготы и неудобства, умение жить и работать в коллективе. А главное - ценить время и правильно им распоряжаться. Было так: подъем, зарядка, завтрак, учеба до обеда, обед, самоподготовка до 18:00, ужин, какое-нибудь мероприятие и один час свободного времени. И так каждый день.
В 1987 году я, будучи лейтенантом, вместе с семьей отправился служить на Камчатку. В понимании всех в СССР Камчатка была краем красной рыбы и икры. А на самом-то деле рыбы там не было - ее невозможно было купить. Мы жили в Петропавловске рядом с местным рынком. Это огромное сооружение, как арена “Дружба” спорткомплекса “Лужники”, но обычно там ничего не продавали. Зато раз в неделю, по субботам, на рынке собирались толпы жителей - туда привозили консервы: рыбу и икру. И надо было стоять в этой огромной очереди. Давали по две банки в руки. Мне хотелось как-то порадовать отца, который в свое время служил на Дальнем Востоке и очень любил эти места. Так что мы ходили стоять в этой очереди всей семьей: я, жена, дочь. Дочка брала игрушечную обезьяну, заворачивала ее в одеяло, и мы покупали икру и на обезьяну тоже.
Потом меня впервые позвали на рыбалку на Камчатке. Это было нечто! Непередаваемое ощущение, когда я первый раз видел живую селедку, про которую всегда думал, что она может быть только соленой, в банке. Тогда я наловил целый мешок рыбы! Привез домой, высыпал в ванну… Представляете - полная ванна свежей селедки!
Прошел срочную службу в ВС СССР с 1987 по 1989 год в звании рядового.
- В армию я попал довольно странно. Дело в том, что обычно студентов не призывали, для них была военная кафедра. Но начало моего обучения пришлось на время Михаила Сергеевича Горбачева, когда правила были существенно изменены. Получилось так, что в армию я ушел после первого курса МГПИ им. Ленина - и сразу на два года. Основную часть службы провел в Белоруссии, в части, которая располагалась под Новополоцком, в селении Боровуха-2. Что характерно, в селении Боровуха-1 примерно в то же время служил Борис Евгеньевич Кравченко, нынешний президент Конфедерации труда России. Впрочем, повезло ему больше, чем мне, поскольку он в армию попал позже и отслужить успел только год - и тут снова произошел переход к новой модели.
Перед отправкой в воинскую часть новобранцев обычно несколько месяцев держат в так называемой учебной части, где приучают, скажем так, ходить строем, есть по команде, выполнять физические упражнения и учат той или иной военной специальности. И первая история, которая случилась еще даже до военной присяги в учебке, - про кисель.
Дело в том, что я никогда не любил (и до сих пор не люблю) кисель. Это одна из самых противных, на мой вкус, жидкостей! Я его не пил ни в детском саду, ни позже, в школе. И тут - первый обед, когда нас привели строем и посадили за столы. Сидим - 18-летние ребята, находящиеся в измененном состоянии сознания, потому что не привыкли к тому, с чем столкнулись. Соответственно, на столе стоит еда и чайники с жидкостью. И когда я налил из чайника в кружку, то с ужасом обнаружил, что там кисель! А времени, чтобы отойти, попить хотя бы из крана, нам не давали. Пить хотелось. У меня было два варианта: не пить кисель, но я понимал, что тогда вариантов попить у меня больше не будет до вечера, либо все-таки, мучаясь, все это дело проглотить. От безысходности я начал пить этот кисель... Спасало только то, что он был разбавленным и не тягучим.
Вторая история носит идейно-политический характер. Дело в том, что чуть позже в той же учебке времени у нас обнаружилось больше. И мы в свободное время, один-два часа в сутки, занимались кто чем. А поскольку я в армию ушел после первого курса исторического факультета, то начал ходить в библиотеку и ничтоже сумняшеся читать полное собрание сочинений Владимира Ильича Ленина, Карла Маркса и Фридриха Энгельса. И какие-то книжки брал в казарму.
Но в тумбочке разрешалось держать только ограниченное количество книжек - одну или две. И в части регулярно происходили обыски тумбочек. Мы выстраивались посреди казармы, а сержанты роты проверяли тумбочки и все лишнее выкидывали на пол. И вот сержант нашей роты открывает мою тумбочку и видит, что там лежит не одна или две книжки, а, по-моему, даже четыре. Он берет первую и размахивается уже, чтобы ее кинуть, но тут взгляд его падает на обложку… а там написано “В.И. Ленин”. А это был, на секундочку, 1987 год, когда ветер перемен, конечно, дул, но не настолько, чтобы кидаться в казарме полным собранием Ленина...
И вот эту игру страстей, когда сержант понял, что он держит вещь, которую, с одной стороны, он должен выкинуть, а с другой стороны, он этого сделать не может, потому что дальше ему самому не поздоровится, - вот эту игру страстей на его лице я помню до сих пор. Он положил книгу обратно, в тумбочку. Правда, высказав мне потом пару слов по поводу того, что количество предметов необходимо ограничить. Это тоже сильно продвинуло меня в познании окружающего мира.
Служил в армии два года, в железнодорожных войсках в Баку. Закончил службу в звании старшего лейтенанта.
- Я оканчивал МИИТ, и выбор был такой: либо в аспирантуре дальше учиться и наукой заниматься, либо по распределению в ряды Советской Армии влиться. Выбрал второй вариант. Решал, куда лучше. Я москвич, и знал, что в столице есть железнодорожная воинская часть. Думаю: с моей зачетной книжкой с пятерками надо идти по пути наименьшего сопротивления!
За полгода до призыва поехал в эту воинскую часть, на КПП объяснил, что мне надо встретиться с командиром. Встретился. Он говорит: “А что, нормально, учишься хорошо, тебе и общежитие никакое не нужно, а то у нас тут проблемы... Но только у меня к тебе один вопрос: какой факультет у тебя?” - “Факультет электрификации железных дорог, энергоснабжение”. - “Да, жалко. Нам нужен путеец: строительство железных дорог, мосты, тоннели и прочее. Знаешь что, ты мне только честно ответь: если завтра беру тебя сюда служить, едем в Подмосковье, там строим пути, надо положить стрелку - положишь стрелку, стрелочный перевод?” Общая подготовка по этой теме у нас была, но я никогда не делал такой работы и честно ответил, что не уверен. И меня в часть не взяли.
А потом, когда я попал уже в свою войсковую железнодорожную часть в Баку, в первый же день получил задание: взять солдат и положить стрелку. К вечеру все было, в принципе, закончено. И я подумал, какой же я дурак! Оказывается, все не так и сложно, мог бы вполне остаться служить дома...
Из того, что тоже незабываемо. В советские времена в воинской части старались собрать людей разных национальностей - дружба народов. Я пришел служить уже младшим лейтенантом (после военной кафедры в вузе), и у меня в подчинении были солдаты. Разные у меня ребята были во взводе: и армяне, и грузины, и из Средней Азии, и из Подмосковья, из Ленинградской области, из Белоруссии и т.д. И с разным уровнем знания русского языка.
Каждую зиму у нас был период - учебка так называемая. Надо было с воинами проводить политзанятия, объяснять им программу партии и правительства, рассказывать, кто у нас министр обороны и т.д. На эти занятия всегда приходили командиры или люди из вышестоящих организаций. Там, где я служил, был командир и был замполит, капитан Тэн Сергей Генхакович, кореец. Занятие заканчивается, он сделал запись в журнале и ушел. Открываю я потом журнал - а там четким почерком написано: “В целом методически занятие построено правильно, вместе с тем необходимо отметить, что нужны дополнительные занятия с военно- служащими, плохо владеющими русский язык”. Я быстренько взял фотоаппарат у ребят и это сфотографировал. Но кто-то меня потом продал замполиту... Отобрали компромат.
Вот еще одно воспоминание. Надо было подготовиться к определенному сезону, который начинался с проверок. А технику, которой у нас было очень много всякой, надо было подновить, подшкурить, подкрасить - сделать все, что надо, на сезон. Крышку с ведра сняли, начали смотреть, что с краской, а она - засохла. Надо ацетоном разбавлять. А как его добыть? Да очень просто: в 200-литровую бочку с ацетоном пихается шланг, надо взять конец шланга в рот и втянуть в себя, чтобы ацетон потек в трубку. Как обычно бензин переливали. Я - выпускник железнодорожного института, еще не имеющий опыта, когда надо из канистры что-то куда-то перелить, - раз втянул в себя… Второй раз вдох… Ну не идет! На третий раз я втянул как следует - и… ацетон попал мне в рот. Незабываемо, на всю оставшуюся жизнь! Как будто лом, который взяли из холодильника, где минус сорок, и впихнули тебе в глотку аж до низа живота. Ужас! Думал, умру. Но ничего - молодой, здоровый организм взял свое.
Служил два года под Ногинском в Московской области. Закончил службу командиром отделения в звании младшего сержанта.
- В 11 классе школы я решил поступать во 2-й Московский медицинский институт. В те годы, да и сейчас, там был высокий конкурс. Я не прошел, а потому оказался в армии. Мой отец, сам военный, был доволен, потому что считал, что единственная мужская профессия - это служба в советских Вооруженных силах. Оказался я в ПВО страны, под Ногинском. И помню, что сразу же столкнулся с резким переходом от детства в суровую действительность. Я не настраивал себя на эту службу, не рассчитывал, что буду служить, и не был морально готов. Самое яркое воспоминание - адаптация после стола домашнего к армейскому питанию. Многие новобранцы, и я в том числе, мучались изжогой. И лечились самостоятельно: собирали сигаретный пепел в ладошку и поедали его, тем самым немножко нейтрализуя кислотность.
Но если честно, мне повезло. Не попав в мед- институт, я думал: ну ладно, приду в армию, там же требуются медработники. Не сознавая того, что у меня соответствующих навыков нет. Да, медработники требуются, конечно, но туда брали людей, имеющих за плечами хотя бы медучилище. Меня вызвали в строевую часть и предложили: “А знаешь что, Щербаков, вот у нас есть на базе (это базовая часть была) лаборатория химического исследования горюче-смазочных материалов - ракетное топливо, бензин. Поэтому давай ты будешь служить именно в ней. Предупреждаем: служба не три года, а два года, плюс доппаек, но это вредно”. Заманчиво было, конечно, но и бойцы пугали: “И облысеешь, и здоровья не будет...” Я подумал - и согласился. Интересно же! Пусть и не медицина, но все равно есть элементы, связанные с химией. И плюс один еще открылся - разрешили ходить в школу рабочей молодежи, которая была в воинской части. Чтобы знания не растерять.
В лаборатории нас служило пятеро. И мы ничуть не прогадали, согласившись там служить! Год скостили, давали нам поливитамины, ежедневно - консервную банку печени на двоих, яйцо. И уж если говорить о лысине, то для меня это стало явлением возрастным. А в институт я таки поступил, после армии.
Материал подготовили Александр Шершуков и Наталья Кочемина