Кандидат исторических наук, доцент, профессор Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов Дмитрий Лобок продолжает посвященный столетию Февральской революции цикл статей. В этом номере он расскажет о причинах, побуждавших капиталистов закрывать предприятия, а рабочих - требовать от правительства национализации промышленности.
Начало цикла статей - в “Солидарности” №№ 4, 6, 9, 10, 12, 14, 16, 18, 20, 22, 23, 26, 28, 30, 2017. Продолжение следует
Национализация промышленности была важной частью экономической программы большевиков. Однако реальная ситуация в экономике, сложившаяся в ходе затянувшегося кризиса, вносила коррективы в действия новой власти.
За первые месяцы существования советского государства в промышленности сложилось своего рода двоевластие. Рабочие вводили жесткий распорядительный контроль, а предприниматели продолжали управлять своими предприятиями, не спеша закрывать их, пока те продолжали приносить прибыль.
Однако положение не было устойчивым. Как только власти заявили о начале перехода к выпуску мирной продукции, интерес промышленников к обеспечению работы своих предприятий стал резко падать. Они понимали, что время колоссальных доходов, которые приносили оборонные заказы, прошло, а переход на выпуск мирных товаров потребует больших расходов.
Так было на Петроградском металлическом заводе, где для спасения предприятия рабочие создали выборную рабочую дирекцию. В извещении этого органа говорилось: “Вследствие упорного намерения К° Петроградского металлического завода разрушить крупное техническое предприятие, мы, рабочие и служащие… вынуждены защищать свое право на свободный труд и жизнь и на основании закона создали свою рабочую дирекцию для совместного управления предприятием с дирекцией К° Петроградского металлического завода”.
По утвержденному Советом народных комиссаров (СНК) положению рабочая дирекция завода имела все функции руководящего органа и существовала на равных правах со старой дирекцией.
Противостоя введению распорядительного рабочего контроля, заводчики и фабриканты оставляли за собой право закрывать предприятия. В декабре 1917 года на Первом делегатском съезде обществ заводчиков и фабрикантов было принято решение о создании специального фонда на случай закрытия предприятий. Каждый владелец предприятия должен был вносить взнос, равный десятикратному размеру одного дня убытков от простоя завода. В докладе о “взаимном страховании” предпринимателей говорилось: “Слишком много и без того потеряно времени, и пора понять, что только одна организация сможет спасти промышленность и что теперь борьба возможна только рублем”.
На основании этого решения только в Петрограде за декабрь 1917 года было закрыто 44 предприятия. Банки отказывались выдавать кредиты предприятиям, где вводился рабочий контроль.
Даже меньшевики понимали бесперспективность двоевластия в экономике. Меньшевик-интернацио- налист Владимир Базаров писал в газете “Новая жизнь”: “Чтобы снова создать почву для здорового развития, необходимо, прежде всего, возродить промышленность, т.е. или войти в известное дельное соглашение с классом капиталистов, или организовать промышленность государственной властью”.
Практика рабочего контроля показала, что он неэффективен в условиях углубляющегося экономического кризиса. “Конструктивный” диалог с предпринимателями не складывался. Многим фабзавкомам не хватало профессионализма для полноценного контроля над производственным процессом. Все чаще стали звучать требования рабочих о национализации предприятий. Выступавший в январе 1918 года на Всероссийском съезде профсоюза металлистов Юрий Ларин докладывал: “При нынешней ситуации ни одна из имеющихся сил не может, а иногда и не желает вести хозяйство. Пример: Волжский торговый флот, где промышленники прекратили ремонт судов и вообще всю деятельность… Теперь один исход: либо идти вперед, либо потонуть. Приходится отбросить мысль о рабочем контроле и волей-неволей переходить к системе полного управления предприятиями и руководства хозяйством страны”.
Необходимо отметить, что советское государство изначально стало владельцем казенных предприятий, составлявших основу оборонной промышленности. По данным Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ), их было 26. В их числе такие крупные, как: Тульский, Ижевский, Сестрорецкий оружейные заводы, Охтинский пороховой завод, Петроградский патронный завод, заводы морского ведомства - Обуховский, Ижорский, судостроительные верфи, заводы горного ведомства - Пермский, Златоустовский, Воткинский. Власти принимали все усилия для их сохранения.
Стремление рабочих обеспечить госзаказом предприятия, принадлежавшие частному капиталу, понуждало их требовать национализации заводов и фабрик. Своя “пролетарская” власть виделась им гарантом стабильной работы предприятий.
Одной из первых была национализирована фабрика Ликинской мануфактуры во Владимирской губернии. 17 ноября 1917 года Владимир Ленин подписал постановление: “Совет Народных Комиссаров… считает, что:
1. Закрытие фабрики, исполняющей заказы на армию и обслуживающей нужды беднейших потребителей, недопустимо.
2. Материалы по обследованию дел на фабрике указывают на злую волю предпринимателя, явно стремившегося локаутировать рабочих, саботировать производство.
3. В интересах народного хозяйства, широкой массы потребителей и 4 тыс. рабочих и их семей находит необходимым пустить указанную фабрику в ход, а посему постановлено…
4. Фабрику товарищества Ликинской мануфактуры А.В. Смирнова при поселке Ликино Владимирской губернии объявить собственностью Российской республики…”.
Данная тенденция наблюдалась во всех регионах России.
21 ноября 1917 года областное совещание рабочих-металлистов Донецкого и Криворожского бассейнов постановило: “В случае закрытия заводов промышленниками немедленно приступить к обследованию производства как со стороны финансовой, так и технической, и если будет найден злой умысел, то требовать от государственной власти немедленно секвестра завода…”.
По имеющимся данным, из 41 случая национализации и конфискации предприятий декретами СНК с декабря 1917 года по январь 1918-го в 22 случаях решение мотивировалось отказом администрации подчиняться рабочему контролю, а в 12 случаях - государственной важностью предприятий.
Национализация крупной промышленности происходила в двух формах: собственно национализация, т.е. переход предприятия в руки советского государства, и секвестр, когда владелец лишался права распоряжаться предприятием, но сохранял право собственности на него.
Естественное желание рабочих “повесить” решение проблем своего предприятия на “пролетарское государство” не всегда встречало поддержку власти. Советское правительство считало, что национализация средних и малых предприятий превратит их в обузу для государства.
Позднее Владимир Ленин напишет об этом периоде: “Каждая нацио- нализированная фабрика, каждая область национализированной промышленности… - все это воплощало в себе сконцентрированный опыт капитализма и причиняло нам неизмеримые трудности”.
Если решения о национализации крупных производств принимались быстро, то средние и мелкие, по мнению ВСНХ, следовало перевести в ряд государственно-капиталистических объединений. Такие предприятия должны были работать по государственному плану, на правительственные субсидии и под контролем советского государства, которое забирало бы всю продукцию. Одно из таких объединений было создано в январе 1918 года по договору между профсоюзом кожевников и Обществом фабрикантов и заводчиков кожевенного производства. Был создан комитет по кожевенным делам, состоящий на две трети из представителей рабочих и на треть - из представителей владельцев предприятий. Но такие объединения не получили широкого распространения.
Одновременно с казенными предприятиями в руки советского государства перешла большая часть железнодорожного транспорта. Овладение этим огромным хозяйством заняло несколько месяцев. Руководители Союза инженеров путей сообщения и Союза инженеров и техников выступили с заявлением о недопустимости вмешательства советских органов власти в деятельность железнодорожного ведомства.
19 ноября 1917 года общее собрание Петроградского отдела Союза инженеров путей сообщения приняло резолюцию: “Во всех ведомствах и учреждениях места служащих, удаленных захватчиками власти, объявляются под бойкотом, обязательным для всех инженеров путей сообщения”.
Саботаж практически парализовал железнодорожные перевозки. Московский железнодорожный узел был забит составами с грузом, что мешало маневрированию и приему новых поездов.
Вот как “работали” служащие управления службы движения в первую неделю 1918 года: 1 января праздновали Новый год; 2 января в управленческую потребительскую лавку привезли свежие продукты, и все служащие стояли в очереди; 3 января была метель - на службу не явились; 4 января вместо работы обсуждали на собрании вопрос, праздновать или не праздновать день открытия Учредительного собрания; 5 января праздновали день открытия Учредительного собрания; 6 января тоже не работали, так как было Крещение.
Только передача управления государственных железных дорог в руки Советов железнодорожных депутатов позволила подавить саботаж. Интересно отметить, что частные железные дороги в данный период оставались в руках прежних владельцев и бесперебойно работали, подчиняясь руководству Наркомата путей сообщения.
26 января был издан Декрет о национализации торгового флота. Это позволило сохранить торговые суда от угона за границу.
В своей брошюре “От рабочего контроля к рабочему управлению в промышленности и земледелии” большевик Иван Скворцов-Степанов писал: “Пролетариат не столько шел к этому, сколько его вели обстоятельства. Ему просто надо было делать то, что в данной ситуации невозможно было не делать… Это не “фантастическая теория” и не “свободная воля” - у нас нет выбора”.
Следуя призывам рабочих, советское правительство стремилось реализовать свою версию национализации, осуждая анархо-синдикалистские лозунги. В одном из своих выступлений на заседании Совнаркома Владимир Ленин указывал, что если встать на точку зрения синдикалистов (речные суда должны принадлежать речникам, промышленные предприятия - трудящимся там рабочим, банки - банковским служащим), то лучше совсем отказаться от национализации. По его мнению, национализированные предприятия должны были принадлежать всему народу в лице представлявших его советских учреждений.
Но могли ли советские учреждения эффективно управлять национализированными предприятиями?
Автор - к.и.н., доцент, зав. лабораторией по анализу и прогнозу профдвижения СПбГУП