Продал, потерял, вложил в нужное, вложил, но все равно потерял, - обычная картина российской приватизации. Профсоюзные лидеры вспомнили для “Солидарности”, куда они вложили свои ваучеры и был ли от этого какой-то толк.
На фото: Приватизационный чек Российской Федерации, аверс. 1992 год
С того времени, как россияне получили свои ваучеры - приватизационные чеки, прошло 25 лет. Напомним, что ваучерная приватизация проводилась в 1992 - 1994 годах. Суть этой ценной бумаги была проста - якобы она определяла долю каждого гражданина в приватизируемом государственном имуществе. Заплатить за получение каждого ваучера надо было 25 рублей (стоимость бутылки водки в то время).
Все приватизируемое имущество предприятий страны было оценено в 1,4 трлн рублей, и именно на эту сумму были изданы ваучеры - по номинальной стоимости 10 тысяч рублей. Приватизацией руководил Анатолий Чубайс, бывший в то время главой Госкомимущества, и он заявлял, что один ваучер соответствовал по стоимости двум автомобилям “Волга”. На практике же его можно было продать за 40 долларов.
Многие идеологи приватизации отмечали, что срочный выпуск ваучеров был направлен на ликвидацию последствий так называемой “малой приватизации” - стихийного акционирования предприятий, в результате которого директора предприятий захватывали власть. Их прозвали “красными директорами”. Так как у предприятия был первоочередное право выкупа акций, то директора пользовались административным ресурсом, чтобы заполучить акции работников. И иногда специально задерживали зарплаты, чтобы вынудить работников продавать акции. Таким образом, ваучерная приватизация преследовала собой цель ограничения растущей власти коммунистов.
Реализовать ваучер можно было через чековый аукцион. Либо самостоятельно, либо внеся свою ценную бумагу в чековый инвестиционный фонд - ЧИФ. Нередко фонд скупал на эти ваучеры акции предприятий, а потом продавал их влиятельным региональным структурам (часто криминальным) по заниженной стоимости и впоследствии объявлял о своей ликвидации. В те годы еще не было закона о приватизации, а финансовый контроль государства над ЧИФами был явно недостаточен. Таким образом, большинство населения ничего не выиграло от своего “участия” в приватизации государственной собственности.
Впоследствии Анатолий Чубайс заявил, что ваучерная приватизация и не могла быть честной: “Честная приватизация предполагает четкие правила, установленные сильным государством, которое может обеспечить соблюдение законов. В начале 1990-х у нас не было ни государства, ни правопорядка… Нам приходилось выбирать между бандитским коммунизмом и бандитским капитализмом”.
Валерий Селитринников, председатель Общероссийского профсоюза авиационных работников:
- Ваучер получал. Но реализовывать не стал. Не знаю даже, где лежит. Что не реализовал - не жалею. Богатых убивают. Лучше быть бедным.
Татьяна Соснина, Роспрофпром, советник по общим вопросам:
- Ничего не сделала. Валяется. Пытались его в какой-то фонд пристроить, но это все бесполезно оказалось. Так что - ничего не сделала.
Сергей Ян, председатель Новгородского обкома Росхимпрофсоюза:
- Я на ваучеры купил акции предприятия, на котором работал. Сейчас это ПАО “Акрон”, а тогда было ОАО “Акрон”. На чековом аукционе я купил пакет акций. Я знал, что это за предприятие. Вложил туда, куда считал выгодным. Вложились всей семьей, включая родственников, и получился удачный пакет. Мы все понимаем, для чего была эта приватизация. Но для меня все сложилось удачно - у меня были акции, которые ценились достаточно дорого. А в начале 2000-х я этот пакет продал. Продал предприятию. Может, и не стоило, но такова тогда была финансовая ситуация.
Яков Вартанян, председатель Московского обкома профсоюза работников жизнеобеспечения:
- Да как почти у всех - эти ваучеры просто пропали. Я в свое время вложил их в какую-то структуру Березовского. “Лада” или что-то в этом роде - названия уже не помню, помню только, что Березовскому принадлежала. Ну и, как водится, ни ответа, ни привета. Дивидендов никаких не получал, и что там дальше было - неизвестно.
Вообще мы обсуждали у себя в организации неоднократно, кто что сделал. Все, кто ваучеры вложил куда-то, потеряли их просто. Самые умные их продали и что-то купили взамен. Сапоги там или еще что-то. Они хоть с сапогами остались.
Сергей Филин, председатель профсоюза “Торговое единство”:
- Я свой ваучер продал. Не сразу. Ждал, приценивался. Понял, что нужно много ваучеров, чтобы был от них толк. Даже если бы у родителей я их забрал и у родственников, все равно не получилось бы нужного количества. И продал за наличные. А у кого деньги были - те, наоборот, скупали, а потом, получив доступ к дешевым акциям, стали бенефициарами. Но тогда трудно было выбрать надежный путь вложения. А я понял, что это бессмысленно - быть миноритарием. У меня родители работали в энергетической компании. Владели какими-то акциями завода. И так и остались эти акции: лежат в семейном архиве, ничем не обеспеченные.
Алла Сафонова, председатель Федерации профсоюзов Архангельской области:
- Я ничего с ним не сделала. Даже не помню, где он и что с ним. Помню только, что получала.
Андрей Коваленко, заместитель председателя Росхимпрофсоюза:
- Я 1982 года рождения. Так что сам ничего с ваучерами не сделал. Знаю, что родители получали ваучеры, в том числе на меня. Покупали акции каких-то предприятий. Но вот что потом с этими акциями стало - не знаю.
Константин Добромыслов, глава департамента социального развития аппарата ФНПР:
- Я вложил свой ваучер в некий Московский инвестиционный фонд, который потом прогорел. Акции остались, но толку от них нет.
