Испания — страна богатой и яркой профсоюзной истории. В непростые годы XX века ее профсоюзы пережили многое: и войну, когда рабочие с винтовками в руках управляли целыми областями, и репрессии, и подпольную работу, и расцвет в новой, демократической реальности. В последние годы, правда, в профсоюзах наступил кризис — они серьезно пострадали от снижения численности. Но в чем их нельзя обвинить — это в пассивности.
Материал опубликован в "Профсоюзном журнале" № 3, 2017
В первой половине XIX века, когда в Европе начинают появляться профсоюзы, Испания, бывшая великая морская держава, лишившаяся громадных заокеанских владений и богатств, — отсталый край Старого Света. Гористая страна землевладельцев, крестьян и священников. Неудивительно, что она индустриализировалась со значительным отставанием от Англии и Франции — недавних соперников по дележу мира.
Одним из первых форпостов развития испанского промышленного капитализма стала Барселона: к середине XIX века здесь расцвело производство текстиля. В какой-то момент нынешнюю столицу Каталонии даже стали называть «Манчестером Юга» — по аналогии с британской «текстильной столицей».
Где, как не там, было возникнуть первым рабочим кружкам! Они стали появляться на барселонских фабриках уже в 1830-е годы. Последствия не заставили себя ждать: в 1855 году в Барселоне случилась первая в испанской истории всеобщая стачка. Катализатором рабочего недовольства стало появление механических станков, способных заменить человеческий труд, — совсем как в Англии периода выступлений луддитов.
С самого начала инициативой в деле рабочей самоорганизации в королевстве завладели анархисты. «Славная революция» 1868 года, на время отстранившая от власти дом Бурбонов, принесла либеральные перемены и свободу собраний. Анархосиндикалистские лидеры не замедлили воспользоваться ситуацией. В 1870 году в Барселоне прошел конгресс, на котором было провозглашено создание Региональной испанской федерации — членской организации Первого интернационала.
В 1879 году в Испании появилось и марксистское политическое движение — Социалистическая рабочая партия. Девятью годами позже ее глава Паулино Иглесиас Поссе, печатник по профессии и рабочий лидер с опытом стачек и тюрьмы за плечами, создал новое профсоюзное объединение, которое получило название Всеобщего союза трудящихся (UGT). UGT действует и сейчас и считается старейшим ныне существующим национальным профцентром на Пиренейском полуострове.
Что же анархисты? В 1907 году они основали (опять же в Барселоне) организацию «Рабочая солидарность», или просто Soli. И вскоре, летом 1909 года, о ней услышали все.
Испания в то время вела кампанию против рифских племен в Марокко, и на фронт планировалось призвать 20 тысяч молодых каталонцев. Анархисты из Soli, чтобы сорвать отправку на фронт, начали в Барселоне массовые забастовки. Стачки вскоре переросли в погромы церквей и монастырей (среди радикальной части испанских рабочих неприязнь к Католической церкви — главной «реакционной силе» в стране в тот период — была чрезвычайно сильна) и, наконец, в настоящие уличные бои с правительственными войсками. Эти события, закончившиеся гибелью двухсот человек и массовыми арестами, позже были названы «Трагической неделей».
«Трагическая неделя» и последовавшие за ней репрессии повлекли за собой роспуск «Рабочей солидарности». Но уже в 1910 году анархисты создают на осколках Soli новый профсоюзный центр — Национальную конфедерацию труда (CNT).
В 1910-е годы UGT и CNT нередко сотрудничают. Так, летом 1917 года, вскоре после революции в России, они совместно проводят крупномасштабную, всеобщую политическую забастовку на фоне кризиса в стране, одну из самых заметных акций того времени.
Но политический климат в Испании становится все холоднее, и в 1923 году в результате переворота устанавливается правая диктатура генерала Мигеля Примо де Риверы. Для левого — и особенно профсоюзного — движения наступили тяжелые времена.
Да и страна уже стояла на пороге перемен и гораздо более серьезных испытаний.
Де Ривера ушел в отставку в 1929 году, а уже в 1931-м пала и монархия в Испании. В новообъявленной Республике к власти пришла коалиция левых и либералов. Однако новая политическая реальность оказалась неустойчива, в стране начался политический кризис. Правые силы вскоре вернулись во власть, а левые радикалы из рабочих организаций вовсю старались перехватить инициативу любыми средствами. В январе 1933 года с объявленной CNT стачки в Каталонии, Валенсии и Андалусии начинается полномасштабное восстание анархистов, на подавление которого властям приходится бросить армию и даже авиацию.
В следующем, 1934 году, когда крайне правые вошли в состав испанского правительства, UGT объявил всеобщую стачку в горняцкой Астурии. И на сей раз события получили серьезный масштаб: под контроль созданных рабочими революционных комитетов перешло несколько городов; полицейских и священников начали казнить; возобновилось разграбление монастырей. За подавление восстания взялся еще не слишком известный генерал Франсиско Франко и в буквальном смысле утопил его в крови. Было убито около трех тысяч шахтеров, а за решеткой оказалось вдесятеро больше.
Приход к власти в 1936 году Народного фронта, коалиции левых сил, только усугубил глубокий политический кризис и конфликт между сторонами политического спектра. Итог известен: профашистски и монархически настроенные военные решили взять власть, подняв в июле 1936 года мятеж против Народного фронта. Началась трехлетняя Гражданская война.
Какое бы трагическое место ни занимала Гражданская война в истории самой страны, для профсоюзов (прежде всего анархистского CNT) она стало временем, когда те в буквальном смысле смогли управлять целыми регионами, в частности в Каталонии и Арагоне. Профсоюзы в это время не только организуют рабочую милицию для борьбы с франкистами и их союзниками, но и, взяв в свои руки предприятия и инфраструктуру, проводят на подконтрольных территориях радикальные социальные преобразования — коллективизацию и деклерикализацию.
«Почти все крупные здания были реквизированы рабочими, — писал о событиях того времени в Каталонии Джордж Оруэлл, воевавший добровольцем на стороне Народного фронта, — и украшены красными знаменами либо красно-черными флагами анархистов, на всех стенах были намалеваны серп и молот и названия революционных партий; все церкви были разорены, а изображения святых брошены в огонь. То и дело встречались рабочие бригады, занимавшиеся систематическим сносом церквей. На всех магазинах и кафе были вывешены надписи, извещавшие, что предприятие обобществлено, даже чистильщики сапог, покрасившие свои ящики в красно-черный цвет, стали общественной собственностью. Официанты и продавцы глядели клиентам прямо в лицо и обращались с ними как с равными, подобострастные и даже почтительные формы обращения временно исчезли из обихода. Никто не говорил больше “сеньор” или “дон”, не говорили даже “вы”, — все обращались друг к другу “товарищ” либо “ты” и вместо “Buenos dias” говорили “Salud!”».
Итог Гражданской войны в Испании известен. После поражения Республики от фалангистов в 1939 году левым политикам и профсоюзным активистам оставалось несколько перспектив, одна другой нерадостнее: эмиграция, уход в подполье или, что вероятнее, тюрьма.
Деятельность UGT и CNT была строго запрещена. Франко создал монолитную систему управления страной — Национальное движение. Одна партия, крайне правая коалиция «Испанская фаланга», один лидер... Этой системе был необходим и единственный профсоюзный центр для решения социально-трудовых вопросов. Ради этого в 1940 году появилась Испанская профсоюзная организация (OSE), в обиходе — «Вертикальный синдикат».
OSЕ строилась в соответствии с любимой правыми той поры идеологией корпоративизма. Государство, считали корпоративисты, есть плод сотрудничества социальных групп и классов в интересах нации — так что никакой классовой борьбе в нем, конечно, места нет. И неудивительно, что никакого права на забастовку OSE не имела. Ее задачей было служить вертикально организованной и не дающей сбоев, замкнутой системой социального партнерства.
Сама государственная система предлагала работникам определенные социальные гарантии. Например, процесс увольнения во франкистской Испании был крайне затруднен по сравнению с тем, как это делалось в других западных странах. Но государственное регулирование рынка труда — палка о двух концах. Его особенностью, в частности, было отсутствие пособий по безработице: государство вело курс на полную занятость трудоспособных мужчин, что негативно сказывалось и на общем уровне зарплат. А также — дискриминация женщин: на более-менее серьезную работу было весьма трудно устроиться замужним женщинам, ведь в консервативной системе ценностей их уделом считался домашний очаг. Даже зарплаты в стране в первые послевоенные годы устанавливались сверху, и лишь со временем право их обсуждать было делегировано OSE.
В конце 1950-х годов, после долгих лет застоя и изоляции, сонная испанская экономика начинает оживать. Франко налаживает связи с соседями, в страну приходят иностранные инвесторы, начинается экономический подъем, который потом назовут «испанским экономическим чудом». У Испании эпохи позднего Франко получается избавиться от реноме одной из беднейших стран Запада.
Но просыпается не только экономика, а и — через два с лишним десятка лет после разгрома революции — независимое рабочее движение.
В 1960-х годах в промышленных районах страны начинаются масштабные забастовки — явление, немыслимое в первые годы диктатуры. За ними стоит Рабочая профсоюзная оппозиция — движение, в котором доминируют представители испанской компартии, но к которому примыкают и организации левокатолического толка. По всей стране начинают создаваться нелегальные «рабочие комиссии», альтернативные «Вертикальному синдикату». Но куда более эффективной тактикой члены комиссий считают не противостояние OSE, а инфильтрацию в него своих людей. Таким образом «рабочая оппозиция» смогла занять в «Вертикальном синдикате» немало постов.
На деятельность подпольных профсоюзов власти отвечают репрессиями. Немало активистов было осуждено на многолетние тюремные сроки. Но в 1974 году Франко умирает, и король Хуан Карлос, получивший, наконец, рычаги управления страной в свои руки, объявил о демократизации Испании.
Профсоюзная деятельность снова стала легальной.
UGT и CNT после смерти Франко смогли вернуться в страну. Но поле игры было уже другим: первенство в новой политической реальности оказалось за новыми профсоюзами. «Рабочие комиссии» (ССOO) — профцентр, официально зарегистрированный в 1976 году и созданный на основе организаций профсоюзной оппозиции, — стал мощнейшим в стране.
Почти миллионное по численности объединение, ССOO и его членские организации доминировали, по данным 2012 года, в 38% компаний и предприятий страны (о механизме «профсоюзного представительства» в Испании поговорим ниже). Первоначально тесно связанный с компартией, в конце 1980-х годов CCOO предпочитает от нее дистанцироваться. ССOO cейчас представлен практически во всех областях экономики (в его состав входит 11 крупных отраслевых и межотраслевых объединений).
Но надо отдать должное и UGT. Несмотря на десятилетия изгнания, он смог практически восстановить свои позиции. Сейчас это второй профцентр страны — за ним большинство в 36% компаний (и до 40% в госсекторе, металлической промышленности и строительстве). По численности (около 900 тысяч человек на первую половину 2010-х) он также лишь ненамного проигрывает молодому конкуренту. Стоит отметить, что, несмотря на конкуренцию и конфликты в прошлом, сейчас оба профцентра-лидера часто сотрудничают и проводят совместные акции.
А вот CNT, бывший соперник UGT, несмотря на былую грозную славу, после возвращения к легальной деятельности не смог вернуть и доли былого влияния на рабочих и серьезной роли в испанской профсоюзной палитре уже не играет. Слово «анархосиндикализм» звучит уже не столь гордо, как 80 лет назад.
А что же другие? На национальном уровне в Испании действует и профцентр левокатолического спектра — Союз рабочих профсоюзов (USO). Он также вырос из рабочей оппозиции конца 1950-х годов, но отделился от общего движения из-за противоречий с коммунистами. Впрочем, USO, в котором состоит около 80 тысяч человек, сравниться по влиянию с ССOO и UGT не может.
Испанское профсоюзное устройство отличается, правда, одним нюансом. Наряду с национальными профцентрами здесь активно действуют профцентры автономных сообществ, завязанные, как правило, на регионалистскую или националистическую повестку (помимо социально-трудовой).
Старейшей в этой когорте является левокатолическая «Баскская рабочая солидарность» (ELA-STV). Она — ровесница анархистского CNT (основана еще в 1911 году) и на сегодня насчитывает около 100 тысяч членов.
В Стране Басков у нее есть и более молодой, а также более радикальный политически профсоюз LAB (Националистические рабочие комитеты), исторически связанный с сепаратистским движением в регионе. Последнее, собственно, не мешает LAB эффективно вести переговоры с работодателями и считаться заметной по меркам автономии профсоюзной силой.
В другой автономии, Галисии, эту нишу занимает Галисийская межпрофсоюзная конфедерация (CIG), сотрудничающая с политиками из Галисийского националистического блока. На долю CIG приходится примерно треть состоящих в профсоюзе жителей региона.
Вместе с тем в Каталонии, на родине пиренейского рабочего движения, где регионалистские и сепаратистские тенденции особенно сильны, националистическая Каталонская профсоюзная конфедерация — Intersindical CSC — лишь пятый по влиянию профцентр автономного региона. (Крупнейшее рабочее объединение Каталонии, Каталонские рабочие комиссии — COS, входит в качестве членской организации во всеиспанский CCOO.)
Испанцы, как и все южане, любят бастовать — в год в стране проходит в среднем около тысячи забастовок. Но уличные методы, без сомнения, не основные для испанских профсоюзов.
В этом тексте уже встречался термин «представительство профсоюза». Представительство высчитывается в соответствии с результатами выборов, которые проходят в большинстве компаний и предприятий страны (там, где трудится более шести человек).
В маленьких компаниях, как правило, избирается один представитель для защиты трудовых прав коллектива. Там же, где в штате более 50 человек, через выборы, как и в Германии, формируются производственные советы, имеющие совещательный голос в решении важных для компании вопросов и право контроля за соблюдением работодателем условий труда.
Производственный совет — структура, формально с профсоюзом не связанная, хотя в большинстве случаев профсоюзные представители легко получают контроль над советами. При этом в Испании, в отличие от Германии, родины этой формы рабочего представительства, советы имеют право инициировать коллективные переговоры и даже забастовки.
Профсоюзы вправе организовывать на предприятиях и свои отделения — но только там, где численность работников превышает 250 человек.
Критерий представительности для испанских профсоюзов крайне важен — от него зависит право профсоюза получать госсубсидии, участвовать в работе общественных институтов и быть допущенным к коллективным переговорам на отраслевом, региональном или национальном уровне. Порог такой: не менее 10% среди общего количества делегатов в случае профсоюзных выборов в национальном профцентре и не менее 15% — в региональном.
Механизм оценки профсоюзного представительства, в общем-то, удобен всем. Этот фильтр отсеивает от участия в коллективных переговорах серьезного уровня, с одной стороны, «карманные» профсоюзы, создаваемые работодателями, с другой — небольшие и чересчур радикальные рабочие организации, которых в Испании, несмотря ни на что, немало.
Начавшийся в 2008 году кризис ударил по Испании сильнее, чем по другим странам ЕС, не считая Греции. Уровень безработицы в стране в 2012 году составлял 24,4% — вдвое превышал общеевропейские показатели.
Для профсоюзов кризис стал временем активных действий и возможности продемонстрировать свои мобилизационные способности. И CCOO, и UGT, и другие профцентры выводили на улицы десятки тысяч человек, протестуя против правительственных мер по «спасению» экономики.
На самом же деле кризис сильно ударил и по профсоюзам. Возросшая безработица (в первую очередь рабочих мест лишились трудившиеся по срочным договорам) повлекла за собой критическое падение членства (а оно в Испании и так было не слишком высоко по сравнению с профчленством в России — всего 17–20% работающих). Цифры впечатляют. За 2009–2015 годы крупнейшие профсоюзные объединения совокупно потеряли почти 600 тысяч членов (впрочем, чего греха таить: одной из причин этого был ряд коррупционных скандалов, в которых фигурировали профлидеры высокого звена). Более всего пострадал от падения членства профцентр CCOO, недосчитавшись почти 300 тысяч человек.
И вряд ли у профсоюзов есть реальные рычаги, позволяющие переломить ситуацию и мотивировать людей к вступлению и отчислению взносов: 80% работающих испанцев вне зависимости от их профсоюзной принадлежности и так пользуются плодами заключенных профсоюзами коллективных соглашений. Конечно, эксперты говорят, что все не столь плохо — с их точки зрения, субсидии для «представительных» профсоюзов дают профсоюзам больше, чем отчисляемые работниками трудовые евро. И настоящего кризиса не произойдет, пока люди будут поддерживать свои профсоюзы на голосовании — лишь бы те работали. И они работают.
Всеобщие забастовки против трудовой реформы, 2010–2012
Кто: UGT, CCOO, CGT, USO и другие
Где: Мадрид и крупные города
Всеобщая забастовка 29 сентября 2010 года, в которой участвовало несколько миллионов человек, стала шоком для испанского правительства. Хотя забастовки в стране никогда не были редкостью, такого масштаба акций к тому времени не устраивалось уже восемь лет.
Марши и демонстрации профсоюзов прошли в большинстве крупных городов Испании. Было серьезно нарушено железнодорожное и авиационное сообщение, по всей стране возникли перебои с вывозом мусора.
Главным поводом к протестам послужила объявленная правительством реформа трудового законодательства путем его дерегуляции. В частности, новый закон позволял приостанавливать действие коллективных договоров в компаниях и на предприятиях в случае тяжелой финансовой ситуации, уменьшал гарантии увольняемым сотрудникам, упрощал увольнения за отсутствие на рабочем месте.
В марте 2012 года профсоюзы опять провели всеобщую забастовку — уже при новом премьер-министре Мариано Рахое, который продолжил проводить реформу в жизнь. К тому моменту уровень безработицы в стране достиг 23%. Впрочем, курс правительства профсоюзы своими действиями изменить не смогли.
Марши против мер жесткой экономии, 2010–2016
Кто: UGT и ССOO
Где: Мадрид и другие города страны
В декабре 2016 года прошел совместный марш двух крупнейших профцентров Испании. Вызвало протесты недовольство социальной политикой правительства премьера-правоцентриста Мариано Рахоя. Схожие акции состоялись в декабре и в 60 других городах страны.
Участники марша требовали повышения зарплат, пенсий и количества рабочих мест,
В главной акции протеста участвовало около 30 тысяч человек. Но это была далеко не первая акция такого рода: протесты в Испании, порой многотысячные, против «мер экономии» проходили под профсоюзными знаменами неоднократно с 2010 года.
Кто: без единого центра (2010 г.), USCA (Союз авиадиспетчеров)
Где: по всей стране
3 декабря 2010 года авиасообщение в Испании оказалось парализовано. Из-за неурегулированного трудового спора массово не вышли на работу авиадиспетчеры, около 200 тысяч пассажиров были вынуждены менять планы. Убытки для авиакомпаний и туристической отрасли, по самым скромным прикидкам, оценивались в сотни миллионов евро. В сфере авиаперевозок впервые со времен Франко было объявлено чрезвычайное положение: замещать бастующих пришлось военным.
Позже несколько десятков участвовавших в акции диспетчеров, работавших в системе национального оператора авиаперевозок Enaire, получили крупные штрафы, некоторые были уволены. Профсоюзное объединение авиадиспетчеров USCA объявило летом 2015 года серию частичных забастовок в поддержку подпавших под санкции. Акции проводились до конца 2015 года.
Акции «Забастовка не преступление, а право», февраль 2016 года
Кто: CCOO и UGT
Где: Мадрид, Хетафе (пригород столицы)
Крупнейшие профцентры вывели на улицы несколько тысяч человек в поддержку оказавшихся на скамье подсудимых восьмерых работников завода Airbus. Этим участникам всеобщей забастовки 2010 года было предъявлено уголовное обвинение в принуждении присоединяться к стачке и в беспорядках. (Вину подсудимые признали.)
Обвинение потребовало для обвиняемых совокупно 66 лет тюрьмы. Однако после протестов и запуска международной кампании солидарности суд оправдал двоих работников Airbus, остальные были приговорены к существенно меньшим срокам.