Вот уже который год нас пугают, что придут роботы и поотнимают наши рабочие места. “Солидарность” опросила руководство профсоюзов реального сектора экономики и выяснила, что отношение к роботизации зависит от конкретных технологических процессов в отрасли. Где-то уже думают, как трудоустраивать безработных, а где-то роботов ждут с радостью.
Александр Ситнов, председатель Российского профсоюза работников химических отраслей промышленности (Росхимпрофсоюз):
- Есть разные отрасли. Где-то присутствует элемент ручного труда или такой элемент механизации, как конвейеры. Там больше ручного труда, и можно заменить работников следующим поколением роботов, поставить какие-то автоматизированные системы. А в химическом производстве и так основной работник - оператор за пультом. Перед операторами - компьютеры, управление идет через компьютерную технику, программы. В химической индустрии и образовательный ценз выше, и возраст работника - молодой и средний.
Недавно у нас был круглый стол на тему организационного укрепления профсоюза, и одним из вопросов была как раз “промышленная революция 4.0” и “цифровая экономика” - вызовы, которые стоят перед нашей экономикой. Обсудили. И пришли к выводу, что в целом такая проблема в мире стоит. Но не перед нашей отраслью. Химическая индустрия, нефтехимия сегодня и так автоматизированы и компьютеризированы. На работу к нам приходят не с тремя классами образования, а с высшим или средним техническим. Поэтому какого-то риска “новой великой автоматизации”, которая выбросит людей на улицу, нет. Все, что можно было сделать, было уже сделано на рубеже XXI века. Все технологии заменили, все процессы автоматизированы.
Конечно, успокаиваться рано: риски все равно есть. Это мы для себя уяснили. Но в любом случае они не столь высоки, как в других отраслях - там ожидается масштабное высвобождение персонала. В нашей же отрасли для дальнейшего технического переоснащения и повышения роботизации требуются уже огромные деньги. И не факт, что подобное нужно - это влияет на себестоимость продукции и может снизить конкурентоспособность. Товарные рынки сегодня не готовы к повышению расценок. Поэтому причин срочно принимать какие-то меры - нет. А в целом… технический прогресс отменить нельзя, бороться с ним тоже глупо.
Четвертая промышленная революция (англ. The fourth industrial revolution) - прогнозируемое событие, массовое внедрение киберфизических систем в производство и обслуживание человеческих потребностей. Изменения охватят разные стороны жизни: рынок труда, политические системы, технологический уклад, человеческую идентичность, жизненную среду и т.д. Обусловленная экономической целесообразностью и сулящая улучшение качества жизни, четвертая промышленная революция несет риски повышения нестабильности и возможного коллапса мировой системы, из-за чего ее наступление воспринимается как вызов, на который человечеству предстоит ответить.
Андрей Чекменев, председатель Российского профсоюза работников промышленности (Роспрофпром):
- Да, новые технологии внедряются в отраслях, где работают члены нашего профсоюза. Появляются сложные станки, центры по обработке… Но это не влияет на занятость - те универсальные линии, которые уже были, не сокращаются из-за нововведений. В итоге повышается квалификация людей на производстве. На новые станки приходят люди, как правило, с высшим образованием. К примеру, в Нижегородской области не так давно запустили завод-автомат. Однако действует он рядом с давно существующим и продолжающим успешно работать предприятием. На новом предприятии высокотехнологичных центров действительно много. Это не означает, что с основного людей выгнали. Нет, они продолжают работать.
То есть такого, чтобы людей увольняли из-за внедрения новых технологий, у нас нет. Скорее наоборот. Это относится и к оборонной отрасли, и к машиностроению. Что будет в отдаленном будущем - прогнозировать рано. Но пока у нас оптимизма больше, чем пессимизма.
Владимир Ломакин, председатель профсоюза работников автотранспорта и дорожного хозяйства (“Автодорхоз”):
- В нашей отрасли эта проблема очень важна. Сейчас создаются автомобили, способные двигаться без водителя. Такие транспортные средства действуют в других странах: например, в Японии есть поезда, которые могут ехать без машиниста. В наших мегаполисах такое тоже возможно. В Москве даже есть специально выделенные полосы для движения без помех. И здесь вполне возможно появление транспорта, не нуждающегося в присутствии работников на борту.
Поэтому, на мой взгляд, проблема роботизации для нас весьма актуальна. Мы собираемся изучить ее и затем ставить вопросы о том, что делать с людьми, которые в результате этих процессов потеряют работу. Впрочем, насколько можно судить по опросам сообщества, это проблема не сегодняшнего дня. Раньше ближайших восьми - десяти лет мы с ней не столкнемся даже в крупных городах. Конечно, за рубежом уже появился подвижной состав, который может работать без вмешательства человека, на автопилоте. Есть круиз-контроль в автомобилях. Есть машины с автоматической парковкой. Даже проводят испытания такси, управляемых и обслуживаемых роботами, а не людьми. Рано или поздно нас ожидает бум этих технологий.
Но и подвижной состав, и инфраструктура потребуют больших вложений. А сегодня в муниципалитетах не обновляют подвижной состав как раз из-за отсутствия средств на эти цели. Поэтому быстрого внедрения современных технологий не стоит ожидать. Скорее приходится рассчитывать на государственно-частные партнерства. Если люди посчитают, что это будет выгодным вложением частного капитала, процесс может ускориться. В любом случае проблемой надо заниматься, и в первую очередь этим должны заняться научные силы. Это глобальная проблема, к которой могли бы подключиться и профсоюзы. К примеру, наша Академия труда и социальных отношений.
Согласно прогнозу международной исследовательской и консалтинговой компании International Data Corporation, закупки робототехники в 2017 году на 18% превысят уровень прошлого года и достигнут почти 100 млрд долларов. Годовой прирост закупок в дальнейшем прогнозируют на уровне 27% в год.
Андрей Фефелов, председатель профсоюза работников автомобильного и сельскохозяйственного машиностроения (“Автосельхозмаш”):
- Да, опасаться роботизации нужно. Тем более у нас в отрасли этот процесс активно идет. На большинстве автомобильных заводов сваркой и покраской давно занимаются работы. На складах сегодня тоже действуют роботы. Все грузится на тележки и тележки поставляют нужное на конвейеры. То есть работники складов тоже больше не нужны. С другой стороны, сварка и покраска - вредные рабочие места. Труд там приносит ущерб здоровью… Вопрос сложный. В роботизации есть плюсы и минусы. И сегодня пока минусов больше.
Выставки показывают, как далеко шагнули технологии и промышленность, особенно западная. Уже сегодня созданы цеха, где стоит 15 - 20 станков, а их обслуживают два-три человека. Знаю, что такие заводы есть и в России, просто не готов сейчас назвать какой-то конкретный. Все идет, развивается - да то же Интернет-пространство. Об этом говорилось на международном форуме в Санкт-Петербурге, где Герман Греф представлял одну из программ, которая постепенно заменяет людей.
Чем это чревато? Тем, что дальше у нас высвобождение людей будет все более значительным. Люди уйдут с конвейеров, их место займут роботы. Люди уйдут с производства. А налоги кто будет платить государству? Кто будет финансировать образование, здравоохранение? Как будут жить малообеспеченные семьи? Это актуальные вопросы, и профсоюзы не должны остаться в стороне от их обсуждения и решения. Кроме того, что немаловажно, это касается тех рабочих мест, о которых мы говорим в профстандартах. Все это напрямую касается профсоюзов.
Андрей Шведов, заместитель председателя Горно-металлургического профсоюза России (ГМПР):
- У нас в металлургии автоматизация происходит. Но полностью автоматизировать линии производства изделий из металла нельзя. Без человека не получится, ведь производство не только тяжелое и вредное, но также опасное. Более того, оно относится к классу повышенной опасности, поскольку может нанести ущерб не только людям на предприятии, но и всей прилегающей к заводу местности.
Конечно, количество трудящихся в отрасли сокращается, причем существенно. На сегодня у нас в металлургии занято около 700 тысяч человек. А десять лет назад - более миллиона человек было. Вот эти процессы происходят прямо сегодня. И пока мы думаем, что они будут постепенны, большинство крупных предприятий уже модернизировали свои производственные мощности. И процесс продолжается.
К примеру - мы вернулись недавно из Белоруссии. Там, в числе прочих мероприятий, было посещение БелАЗа. Эти карьерные машины используются у нас в отрасли. И в их производстве есть существенная тенденция увеличения грузоподъемности. Начинали они когда-то с 25 тонн. Сейчас массово выпускают машины грузоподъемностью 180, 220, 260 тонн. Уже появились 360 и 450 тонн. И работают сейчас над машиной, у которой грузоподъемность - 500 тонн с лишним. Представляете? Чем больше грузоподъемность, тем меньше нужно машин. Идет сокращение рабочих мест. При этом они задумываются над тем, чтобы сделать такие машины с автопилотом, вообще без водителя. Уже проводят обкатки. И хотя это еще не массовая тенденция, очевидно, что процесс будет ускоряться.
Мы все видим, как быстро обновляется компьютерная техника, смартфоны, телевизоры и все остальное. Компьютеризация идет полным ходом. Поэтому мы не знаем, что будет через десять лет. А о негативных тенденциях роботизации не только у нас в стране, но и в мире говорят многие европейские и международные ассоциации профсоюзов. Который год сообщают об этом Всеобщая конфедерация профсоюзов, а также глобальный союз “IndastriALL”, в который мы входим. То есть саму по себе проблему “технической революции 4.0” мы считаем важной.
Но лишь в перспективе. Пока она не первоочередная. Речь не идет о том, что именно замещение людей роботами приводит к массовому сокращению работников на предприятиях горно-металлургического комплекса. Сейчас большую социальную проблему создают локальные конфликты. Например, закрытие неэффективных предприятий. В этом году - никелевого сектора: в Челябинской, Свердловской областях. Фактически закрылся “Уфалейникель” в Челябинской области. В прошлом же году были проблемы с горным предприятием “Руда Хакасии” - четыре актива было в Хакасии и в Кемеровской области. Пока не идет речи о том, что они закрываются из-за двух, трех, пяти тысяч роботов. Из-за других проблем предприятия закрываются.
В отчете Всемирного экономического форума, представленном в начале 2016 года, указывалось, что в течение 2016 - 2020 годов свыше 7,1 млн людей по всему миру потеряют из-за автоматизации свое текущее место работы. 2,1 млн из них заняты в сферах производства и строительства, а остальные - главным образом офисные и административные работники.
Рубен Бадалов, заместитель председателя Российского независимого профсоюза работников угольной промышленности (Росуглепроф):
- А мы всегда стремились к так называемой безлюдной выемке угля. Эти технологии обсуждаться начали еще в советские времена. Но, к сожалению, они нигде не применяются. По разным причинам. Но главная - нет такого искусственного интеллекта, который смог бы заменить шахтера. Как бы странно это ни выглядело. Ну, казалось бы, что там сложного? Залез шахтер в дырку и чего-то там копается, лопатой машет. А нет, это высокоинтеллектуальный труд, который не получается автоматизировать. Шахтер уже давно не человек с лопатой. Это человек, который знает высокую электронику, умеет управлять машинами в четыреста атмосфер, имеет доступ к электроустановкам до шести тысяч вольт и ими пользуется, может управлять автоматикой в сложнейших условиях, когда надо наблюдать за рядом показателей, управлять горным давлением и т.д.
То есть у нас под землей работают, в том числе, высококлассные специалисты. Во вредных, тяжелых, опасных условиях. Поэтому мое мнение - механизация должна быть, и должна быть автоматизация части процесса. Но сказать, что мы полностью уйдем от использования людей под землей и заменим их роботами… Если это и случится, то в необозримом будущем.
Слишком сложная эта наука - горное дело, слишком сложная. К сожалению, у нас случаются аварии. Тогда мы создаем госкомиссии, сидим за столами, ходим в шахты, пытаемся понять причины и следствия. И у многих академиков, которые приезжают для участия в комиссии, волосы поднимаются дыбом. Они говорят: “Мы такого еще не видели”. То есть под землей столько всего неразведанного и непонятного… Как в космосе. И ни одна машина не сможет это все учесть. Человек будет нужен очень долго.
Да, часть работы можно передать машинам. Например, тащить что-нибудь. Причем чем больше такой техники будет, тем лучше. Это я сейчас от лица профсоюза говорю. Ведь тем дороже будет стоить этот специалист, тем выше у него будет зарплата.
Что же касается потери рабочих мест… Большую часть мы давно потеряли. Раньше на основных работах было занято около 500 тысяч человек. Потом началась глобальная программа реструктуризации - в результате задействовано порядка 150 тысяч человек. При этом добыча увеличилась почти в два раза. За счет чего? Во-первых, закрыли наиболее опасные производства. Там было больше людей, там были тяжелее условия. Открыли новые месторождения, использовали более современное оборудование, более современный подход. При самой фантастической роботизации, при самом крутом ее варианте у нас все равно останется 125 - 130 тысяч человек. И чем больше новой техники, чем она сложнее, тем выше будет зарплата специалиста, который этой техникой управляет. Ведь он - высококлассный специалист. Найти такого непросто, с улицы не возьмешь. Это и повышение конкурентоспособности, и гарантии занятости.
Поэтому если в наиболее опасные места будут посылать машину, а работнику, который ею управляет и обслуживает ее, будут платить высокую зарплату, то профсоюз это только приветствует. Наша задача и состоит как раз в том, чтобы все эти тонны угля добывались максимально безопасно, чтобы все люди, которые спустились под землю, вернулись домой. И мы хотим получать большую зарплату. Для этого и нужна модернизация. Обушком и лопатой мы много не заработаем.
То есть нашей отрасли роботизации бояться нечего. Как и всем прочим отраслям со сложными технологическими процессами. А там, где процессы односложные, безусловно, техника заменит людей. Может быть, в офисных профессиях, на конвейерах. Но как заменит? Все равно машины не всегда смогут нормально работать. Все равно будет нужен человек, чтобы их обслуживать и координировать. Все равно будет нужен человеческий мозг. И да, не забывайте - человек иногда гораздо выносливее машины. Есть сложнейшие условия, в которых машины ломаются, а люди - продолжают работать.