В этот раз героем интервью “Солидарности” стал популярный российский музыкант, фронтмен культовой группы конца 90-х, человек, сумевший победить одну из страшнейших болезней века, певец, женившийся на поклоннице, активный участник российской благотворительной деятельности и генеральный директор международного арт-фестиваля “Открытое море”, основная задача которого - популяризация российской культуры. Все эти слова - о Владимире Лёвкине, экс-солисте группы “На-На”.
- 90-е годы - это расцвет бандитской культуры, шансона. Почему в это время стал популярным коллектив с откровенно попсовыми песнями?
- У нас на концертах весело было, девчонки в красивых костюмах прыгали, большой оркестр сзади, мы на первом плане. И вообще, в то время, когда довольно-таки сложно было и на работе, и в жизни, надо было просто отдохнуть. Люди приходили и отдыхали на наших концертах, и уходить не хотели. Мы умели весело подавать весь материал, какой бы он серьезный ни был, вплоть до “Молитвы” Чеснокова, которую мы пели на четыре голоса. Некоторым даже казалось, что мы на сцене практически ничего не делаем. Однажды я позвал к нам на сцену одного человека, который кричал: да что вы тут! Сказал ему: вот я танцую, и ты танцуешь... После трех песен он сбежал, не выдержал.
- Как вообще получилось, что рокер вдруг переметнулся в стан поп-исполнителей?
- Это как учеба, а я всегда любил учиться. Поведение артиста на сцене, безусловно, привязано к стилю. Но есть определенные приемы, которыми обладают практически все - и рокеры, и эстрадники. Эти приемы постигаются на практике, практике, и еще раз практике. Вот у меня она и была. Я всегда считал, что музыка одна, люди же придумывают аранжировки. И за ними почему-то больше ничего не видят. А ведь за этими рамками остается много интересного. А так как мы музыканты, мы служим самому главному - музыке. Если посмотреть внимательно, что такое “легкий” жанр эстрады, - это когда тебе надо поднимать ноги выше головы и в то же время петь и играть на гитаре. Не каждый рокер так сможет. Не забываем и то, что не зря в свое время у нас было эстрадно-цирковое училище. Все понимали, что эстрада - это развлечение. Но главное, мне кажется, - это как ты относишься к своему призванию. Или ты артист и выходишь для того, чтобы порадовать публику, или же ты просто выходишь и поешь песни. Есть масса примеров, когда человек стоит с гитарой и поет песню, а весь зал сходит с ума. Я всегда говорил, что будь то рок-н-ролл или эстрада - я “развлекатель”, мне нравится, когда люди веселятся у меня на концерте, смеются вместе со мной. Я им даю энергию, они мне дают энергию взамен. У нас происходит взаимообогащение друг другом.
- Что тогда значило быть звездой?
- Это означало работать по три концерта в день и вкалывать, как не знаю кто. Было много выступлений, съемок, много переездов. Это была очень серьезная, непростая работа - но любимая.
- Заграничные гастроли тогда были редкостью?
- Я не видел никакой разницы, когда ты выступаешь перед условно немецкой или американской публикой и когда ты выступаешь перед нашими людьми в какой-нибудь глубинке. Для нас не было разделения, не было ни вторых, ни “легких” составов. Знаете, бывает, когда едут просто солисты, и все. У нас всегда на гастроли выезжали 36 человек - техники, музыканты, балет, костюмеры. И две с половиной тонны аппаратуры и костюмов.
- Вы говорите “работа, работа, работа”. Неужели у вашей известности не было никаких бонусов?
- Когда меня начали узнавать бабушки на лавочках перед подъездом, конечно, я ощутил, что я просто “звезда” (смеется). Но еще раз повторяю: у нас даже не было времени вздохнуть. Даже если мы в Москве, у нас репетиции начинались с 11 утра и заканчивались перед концертом. А когда шла запись очередного альбома, мы практически жили на студии. То есть уезжали на гастроли, потом приезжали обратно в студию, допевали или переделывали какие-то песни, тут же репетировали все балетные номера - там был специальный зал. Я не знаю, кто еще жил в то время в таком режиме, но именно это и давало возможность не подхватить звездную болезнь. Мы постоянно работали над собой, росли. Постоянно должно было быть что-то новое - песни, задумки. У нас официального отпуска не было вплоть, наверное, до 1997 года. В 1997-м мы впервые сказали Бари Алибасову (продюсер группы. - Ред.): все, ты как хочешь, а мы останавливаемся на две недели. И то через два дня он позвонил: срочно концерт, возвращайтесь! Но, слава Богу, все уже разъехались.
- Впору прям жаловаться в профсоюз...
- Профсоюза у нас до сих пор музыкального нет, он не создан, никто не хочет этим заниматься, потому что все это сложно. Действующий артист, окруженный менеджерами, гастрольными менеджерами, директорами, администраторами - он этим еще не задается. Когда артист отходит от серьезной гастрольной деятельности, то здесь уже не до профсоюза.
- То есть вы считаете, что профсоюз и не нужен?
- Я считаю, что нужен. Но пока... допустим, если бы Иосиф Кобзон занялся этим, тогда другое дело было бы, а так... Попыток же было много, хотели создать и независимые артистические профсоюзы, и зависимые - от филармонии, от консерватории... Какие-то даже существуют профсоюзы, но они не являются, к моему большому сожалению, важной составляющей жизни музыканта, гастролирующего артиста. Потому что слишком много приходится решать самому, исключительно самому. Вообще музыкальный профсоюз - это такая интересная отдельная история. Допустим, вот американский профсоюз. Там человек, выпускающий альбом, получал 70%, 30% получала выпускающая студия. Несколько лет назад рухнул рынок продажи дисков, на котором строился весь американский шоу-бизнес, и сейчас они ищут выходы, каким образом теперь соблюсти права артистов. Появились платные треки, которые можно купить в Интернете. Это заслуга именно профсоюза. Он имеет возможность, к примеру, запретить въезд в страну любому артисту, уклоняющемуся от уплаты налогов. И такие прецеденты есть, в том числе и с великими, и с малоизвестными исполнителями. Потому что если у тебя туристическая виза, а ты являешься популярным музыкантом и едешь в эту страну вместе с группой, тебе могут сказать: ставьте рабочую визу. Мы через какое-то время все равно придем к этому, потому что сейчас все ближе подходит тот момент, когда пора принимать подобные решения.
- Что должно стать основной функцией такого профсоюза?
- Если он осуществлял бы юридическую поддержку, это было бы замечательно. Именно сейчас то время, когда нужно понять, как жить дальше. Раньше и у нас удавалось за выход альбома что-то получить, а сейчас выход альбома - это не более чем афиша, сообщающая о том, что у тебя есть новый материал - приезжайте, берите на гастроли. Затем, когда в Интернете твоя песня стоит, условно говоря, 15 рублей, а у кого-то она стоит больше, хочется понять, почему 15 рублей, почему не 40, не 100. Иностранных исполнителей мы покупаем за 3 - 15 долларов. Это же абсолютно другие цены.
- Вам пришлось покинуть сцену из-за серьезных проблем со здоровьем... Что тогда помогало держаться?
- Самое главное - это семья и близкие друзья. Я очень благодарен родителям. Они в свое время дали мне понять самое важное - что ты можешь быть кем угодно, но главное - оставайся человеком. А человек - это такое существо, которое должно терпеть удары, терпеть и идти дальше. И, конечно, наши прекрасные доктора - Валерий Савченко, Лариса Менделеева, мой лечащий врач Евдокия Урнова.
- Почему вы решили заняться благотворительностью? Кажется, в вашем случае это не рекламный ход представителя шоу-бизнеса?
- Я даже никогда не рекламировал то, что я занимаюсь благотворительностью. Это мое личное решение. То, что я являюсь передаточным звеном между людьми с возможностями и тем, кому надо помочь, - это нормально. В рамках фестивалей у нас тоже есть благотворительные мероприятия. Допустим, “Глиняный ежик” Эрнеста Мацкявичюса. Все очень просто: собираются на концерт друзья, на сцене стоит глиняный ежик-копилка, и каждый может пожертвовать какую-то сумму. И люди видят, для кого мы собираем деньги. Каждый раз это какой-то конкретный человек. Правда, очень сложно полностью сразу собрать большую сумму за один благотворительный вечер.
- Вы организуете множество проектов, являетесь режиссером по образованию - в семье домашние дела тоже режиссируете?
- Вообще дома руководить должна жена. Слава Богу, она у меня тоже режиссер. И у нас сейчас есть самый главный режиссер - Ника, которой два года, и она сейчас строит всех вокруг себя. Это просто счастье. И я счастливо женат. А старшая дочь Вика уверенно идет своей дорогой, учась в МГГУ им. Шолохова.
- Что вы скажете, если дети двинутся по вашим стопам в шоу-бизнес?
- Дети должны определяться сами со своими велениями души и сердца. А родители - просто им немножко помогать.
- Если бы вам сейчас предложили создать идеальную группу, которая играет “ту самую” музыку, какой бы она была?
- Она уже создана. И записан мой последний альбом, который я скоро буду презентовать, называется “Тысяча лун”. Это песни, которые мы записали за последний год, музыка Андрея Балашова, слова Сергея Грушевского. Естественно, и я кое в чем поучаствовал, потому что без исполнителя музыка не сможет состояться. Я даже не могу сказать, что это за стилистика. Потому что это... это просто музыка, ее надо слушать. В ней прослеживаются все влияния в моей жизни, от авторской песни до рока.
Владимир Лёвкин родился 6 июня 1967 года. Еще учась в школе, создал рок-группу “Ртутное озеро”. В 1985 - 1987 годах служил на Северном флоте. В 1989 году участвовал в конкурсе, организованном Бари Алибасовым, в результате чего попал в состав группы “На-На”.
Окончил режиссерский факультет ГИТИСа.
В 1998-м вышел из состава группы, в 2000-м создал панк-рок-проект под названием “Kedbl”, с которым выпустил два альбома. Кроме того, свет увидели три его сольных альбома: “Если это любовь”, “Возвращение”, “Истории от первого лица”.
В 2003 году у Лёвкина диагностировали рак лимфатической системы. В 2004-м он перенес сложнейшую операцию, после чего пошел на поправку.
С июня 2006 года Владимир Лёвкин занимается общественной деятельностью и является директором по культуре и спорту Общероссийской общественной организации “Союз социальной справедливости России”. Также является генеральным директором международного арт-фестиваля “Открытое море”.
В 2012 году женился на своей поклоннице. Этот брак, четвертый для певца, стал результатом любви с первого взгляда. У счастливых родителей подрастает дочь.