Правительство дает оптимистичные прогнозы по заболеваемости и смертности от коронавируса, а отдельно взятое Минэкономразвития заявляет депутатам Госдумы о достижениях: “79% экономической активности от докризисного уровня”. И пока “Солидарность” разбирается в неявных противоречиях, депутаты ГД обсуждают меры собственной безопасности - и, кажется, совсем не слышат антикризисных предложений профсоюзов.
Государственная дума на прошлой неделе опробовала новый формат работы, который утвердила еще в пятницу, 22 мая. Перемена заключается в том, что какое-то время (в связи с эпидемией) депутаты будут собираться на пленарные заседания один раз в неделю вместо традиционных трех. Интересно в этом то, что риторически новшество подается как переход на “еженедельную работу” - как будто раньше по три пленарки проводились не еженедельно.
По-человечески решение понять можно: миллионы россиян из страха заразиться (или быть оштрафованными) не ходят на работу и депутатам Госдумы, стоит надеяться, тоже желают здоровья. То есть в сокращении числа заседаний нет ничего постыдного. Но подается при этом заурядное изменение в графике как нечто героическое:
- Нам крайне важно собираться еженедельно, потому что это связано в первую очередь с тем, что нам необходимо на законодательном уровне принимать решения по принятию законов. Законодательно обеспечивать меры поддержки, принимаемые президентом. А президент в еженедельном… ежедневном режиме, - вовремя поправился спикер Госдумы Вячеслав Володин, - рассматривает эти вопросы. Именно в этом нам есть необходимость собираться каждую неделю.
Отметим, справедливости ради (как часто говорит сам Вячеслав Володин - “для чистоты отношений”): таким образом спикер отреагировал на просьбу своего коллеги-единоросса Алексея Балыбердина все-таки отпускать депутатов в регионы для встреч с избирателями. На одну, а желательно на все две недели после месяца интенсивной работы. И тут, конечно, с председателем Госдумы можно только согласиться: нечего разносить заразу по регионам или, наоборот, импортировать ее лишний раз в столицу. К тому же в регионах, где для приезжих введен двухнедельный карантин, доходило бы и вовсе до смешного: приехал депутат поработать с избирателями, отлежался в изоляции - и поехал обратно работать с депутатами. В общем, нечего тут.
Но закончим нашу думскую разминку (не путать с кавээновской) и перейдем к вопросам не менее серьезным.
В Госдуме 27 мая выступил министр экономического развития Максим Решетников. И, наверное, все-таки обрадовал Алексея Балыбердина, сказав, что в регионах “стали появляться признаки оживления”. Но имея в виду при этом, конечно, только экономику. Так, по его словам, “на сегодняшний момент мы достигли уровня в 79% экономической активности от докризисного”.
Осталось не вполне ясным, имеется ли в виду экономическая активность именно граждан России. Еще в начале этого года Минтруд еженедельно сообщал о безработице в стране на уровне меньше миллиона человек. 27 мая президент Владимир Путин назвал цифру 1,9 млн человек, а неделей раньше министр труда Антон Котяков предполагал скорое увеличение числа безработных до 2,5 млн. Как при этих цифрах может наблюдаться экономический рост? Разве что речь о финансовой сфере. Или же об иезуитском “отрицательном росте”.
Тем более что само Минэкономразвития ожидает “снижения экономики в этом году до 5%” из-за уменьшения как потребительской, так и инвестиционной активности. В 2021 году ожидается уже восстановление экономики - на 2,8%, но и этот прогноз пока еще корректируется: надо дождаться хотя бы какого-то понимания, насколько хорошо (или плохо) будет работать Общенациональный план восстановления экономики.
Зато, уже обнадежил Максим Решетников, в следующем году “ожидается восстановление доходов и заработных плат на 3%”. При этом, сообщил министр, “среднегодовой уровень инфляции к апрелю прошлого года [сейчас определяется] на уровне 3,1%”. А до целевого показателя - 4% - за текущий год, надеются чиновники, дело так и не дойдет.
По словам министра, стоимость антикризисных мер, предположительно, достигнет 3,3 млрд рублей. Поддерживать в этих условиях было решено прежде всего малый и средний бизнес из “наиболее пострадавших сфер”. Напомним, изначально это называлось “системообразующими организациями”, и из перечня таковых с большим скандалом пришлось исключать, например, одну букмекерскую контору…
Как бы то ни было, наиболее пострадавших сфер на 27 мая было насчитано 42. В них, по оценкам министра экономразвития, работают больше 6 млн человек, “из них 3 млн 300 тыс. в компаниях малого и среднего бизнеса”. Таковым видам бизнеса, как ранее писала “Солидарность”, в основном посвящены так называемые “пакеты” антикризисных мер. Вот, например, одна из них - ее огласил министр Решетников на заседании Госдумы 27 мая: кредит под нулевой процент “в целях выплаты в фонд оплаты труда”.
Переводим с политики на кошелек: это все равно заем, предпринимателю его придется возвращать, пусть и без процентов. Тогда как основной вопрос здесь, как кажется, в нынешних условиях другой: а кто вообще из средних и тем более мелких предпринимателей сейчас готов брать деньги в долг? В смысле хотя бы на развитие бизнеса, не говоря уж о выплате зарплат сотрудникам. Тем не менее, как сообщает Максим Решетников, “на сегодняшний момент банками одобрено более 23 тысяч кредитов на сумму 58 млрд рублей, а значит, тем самым мы поддержали 800 тысяч рабочих мест в пострадавших отраслях”.
Рабочее место само по себе, однако, редко является эквивалентом рабочего человека. Ведь бывают как три ставки на одного человека, так и ставка - на трех. С идеями о том, как защитить человека труда, выступила Федерация независимых профсоюзов России. По своему юридическому статусу организация “субъектом права законодательной инициативы” не является, но тесно взаимодействует как с парламентом, так и с правительством. То есть услышат - это точно. Пошевелят ли ушами? Посмотрим. Но, опять же, к делу.
Как отмечает секретарь ФНПР Олег Соколов, большинство мер, предлагаемых сейчас ФНПР правительству, вовсе не новы. А значит (говорим уже мы), их своевременное принятие пусть вспышке эпидемии, конечно, не помешало бы, но могло бы заранее смягчить ее последствия.
- По мнению ФНПР, со стороны государства должны последовать меры, не допускающие банкротства стратегических предприятий. А в случае несостоятельности этих предприятий государство обязано брать их во временное внешнее управление или выкупать их акции и активы с целью сохранить рабочие места, - говорит Олег Соколов.
Не в первый раз профсоюзы обращают внимание на государственный сектор российской экономики (а государство, напомним, до сих пор является крупнейшим работодателем в стране). Самая очевидная предлагаемая мера основана на печальном опыте “оптимизации” в бюджетной сфере: за последние годы под лозунгами повышения эффективности работы учреждений и экономии бюджетов всех уровней были сокращены десятки тысяч рабочих мест. Сейчас мы можем наблюдать, к чему это привело в плане готовности отечественной системы здравоохранения к внезапному вызову. А представьте себе тот же COVID, “только сбоку” - в образовании, культуре, системе социального обеспечения. Но речь не только о бюджетниках:
- Сейчас многие компании с госучастием работают как независимые структуры на рынке наряду с частными, - обращает внимание Соколов. - Мы считаем, что управление компаниями с государственным участием должно осуществляться как единым народно-хозяйственным комплексом, и их задачи должны быть связаны с обеспечением потребностей общества в производстве жизненно важной продукции.
А что касается доходов населения, зачастую бывает достаточно уже принятых законов. К примеру (самому, пожалуй, явному), Конституционный суд еще два года назад принял принципиальное решение: стимулирующие выплаты не должны включаться в состав МРОТ! Нет, продолжать дискуссию об этом никто в демократической стране не запретит. Но кто в демократической стране запрещает исполнять решение Конституционного суда? Ведь иначе, глядишь, время депутатов Госдумы и министра экономики можно было бы и в самом деле сэкономить.
Из рубрики "Парламентская хроника"