По инициативе власти или местных активистов, но всегда при поддержке сообщества на многих советских предприятиях с конца 1960-х годов создавались промышленные музеи. Прослеживая историю своих заводов и фабрик на протяжении десятилетий, а иногда и веков, к 1991 году проммузеи превратились в хранилища материальной и нематериальной культуры страны. В бесценные архивы ее технической, конструкторской, инженерной мысли. Наконец - в архивы личной памяти для миллионов людей, работавших и работающих на этих предприятиях.
Промышленные музеи не только хранят традиции, но и порождают чувство гордости за принадлежность к предприятию с его славным именем и историей. Создают те важные личные мотивы, которые влияют на отношение к работе. И которые, как оказалось, помогли не одному предприятию сохранить себя.
Коллапс отечественной промышленности в 1990-х привел к потере и множества предприятий, и музеев при них, а как следствие - к потере накопленных там ценностей и знаний. Тем не менее в стране по-прежнему работают тысячи заводов и фабрик, ведущих свою историю из советского и досоветского прошлого. А значит, по-прежнему существуют тысячи промышленных музеев. Разного масштаба и уровня коллекций, но от этого не теряющих своей цивилизационной ценности.
Тема необъятна, и “Солидарность” попыталась лишь приблизиться к ней. Оставляя за бортом невосполнимые потери, уже понесенные проммузеями страны, рассказываем о трех из тех, которые смогли сохраниться и развиваться. Стоит ли говорить, что к созданию и работе этих музеев имеют прямое отношение профсоюзы?
Музей трудовой и боевой славы Челябинского тракторного завода стоит в начале списка из 220 мест развлечений, рекомендованных гостям города сайтом tripadvisоr. По версии пользователей сайта, в 2018 году музей ЧТЗ занял почетное 8-е место, пропустив вперед лишь корифеев вроде Эрмитажа, Петергофа и - Тульского государственного музея оружия.
Под информацией о музее ЧТЗ на сайте множество восторженных отзывов: “Обязательно посетите музей ЧТЗ, если хотите понять душу Челябинска - сурового индустриального города”. “Если ходить по залам самостоятельно, лица на фотографиях останутся для вас просто лицами, личные предметы - просто предметами. Поэтому обязательно зовите экскурсовода! Когда она говорит о войне, о Танкограде, о его великих конструкторах тяжелых танков, о простых работниках заводов, гордость за свою страну просто переполняет. Надеемся, что наши дети тоже это чувствуют”. “Лучшая экскурсия в моей жизни… история, рассказанная людьми о людях”. “Никакой интерактив и просмотр в интернете не заменит ощущения, когда вы сами погружаетесь в историю, соприкасаясь с ней вживую”. “Капсула времени, а не музей. Более всего создает атмосферу экскурсовод Надежда, истории которой заставляют не только пережить события прошлого, но и задуматься о дне сегодняшнем”.
- Что я должна делать, когда читаю все эти полные благодарности отзывы? - риторически спрашивает меня упомянутая экскурсовод Надежда Дида - директор выставочного комплекса “Музей ЧТЗ”. - Я плачу…
Годом рождения музея стал 1967-й, год 50-летия Октябрьской революции. Это был первый крупный юбилей советской власти, и он заставил задуматься, как сохранить память о рождении советского государства и последовавших победах.
- Музей ЧТЗ создавали те же люди, кто строил завод, - рассказывает Надежда Артемьевна. - В 1930-м Челябинский тракторный, как и новую страну, строили совсем молодые люди - комсомольцы. Они же потом стали первыми рабочими завода. Конечно, он был для них своим. Они гордились заводом - и собой. В 1960-х им было уже под 60, они понимали, что надо оставить на земле память об индустриализации, и активно включились в создание музея. Наш музей - народный. Все в нем создано самими людьми. Сейчас в экспозиции музея - около 2000 экспонатов, в музейных фондах хранится еще 20 тысяч единиц. За каждой вещью, каждой фотографией в витрине скрыта своя история.
ЧТЗ был одним из полутора тысяч заводов, построенных в первую пятилетку. Он “брат по рождению” таких выдающихся промышленных объектов, как ДнепроГЭС, Сталинградский и Харьковский тракторные заводы, Кузнецкий металлургический комбинат, автозаводы “Москвич”, ЗИЛ и ГАЗ. 10 августа 1930 года были заложены первые цеха ЧТЗ, 1 июня 1933 года с конвейера сошли первые 12 плановых тракторов и один свехплановый, “Комсомольский”, а в 1940-м завод выпустил уже 100-тысячный трактор. В 1937-м трактора челябинского завода получили гран-при в Париже на первой Всемирной технической выставке, а с 1938 года начали поставляться за рубеж.
К началу Великой Отечественной войны ЧТЗ накопил потенциал, который позволил быстро перестроить производство на выпуск 13 типов танков. Всего из его цехов вышли 18 тыс. танков, руками рабочих ЧТЗ было собрано 48,5 тыс. танковых двигателей, 85 тыс. комплектов топливной аппаратуры. Это было вкладом челябинцев в Победу.
В Волгограде с северо-западной стороны Мамаева кургана стоит на постаменте танк с собственным названием - “Челябинский колхозник”. Танков на фронте в 1942 году не хватало, и колхозники Челябинской области собирали на них деньги. Люди, сами голодавшие, жившие очень бедно, вложили в Фонд обороны 90 млн рублей. На ЧТЗ на эти деньги собрали 150 “именных” танков (один из них и стоит на постаменте).
После войны на ЧТЗ разрабатывали новые модели техники, такой нужной для понимающейся из руин страны. Созданные на заводе тракторы не глохли при минус 50 градусах в Антарктиде и могли пробить твердые, как камень, солончаки Казахстана. На ЧТЗ разрабатывали тракторы в 220, 330, 500 лошадиных сил. Т-250 олицетворял мощь послевоенной тракторной индустрии, он был задействован в строительстве Куйбышевской, Каховской, Красноярской, Саяно-Шушенской ГЭС, а также БАМа и Байконура. Трактор Т-130 пришел на смену массовому трактору С-100, без него не обошлись разработки нефтяных и газовых месторождений Сургута, Самотлора, Уренгоя. К 50-летию завода на ЧТЗ создали новый, энергонасыщенный трактор Т-800. Его ждали стройки вечной мерзлоты - он мог вгрызаться в промерзший грунт без рыхления. Это были годы громких побед: с 1956 по 1989 год завод поставлял трактора в 87 стран.
Но на фоне всех достижений в музее ЧТЗ не затерялся и другой, на первый взгляд непритязательный, а на самом деле очень дорогой экспонат - обычная алюминиевая тарелка. Ее попросил сохранить для истории ветеран завода Владимир Никитин. В годы войны тарелка была его талисманом.
14-летним подростком Никитин пришел на тракторный завод. Работал без отдыха, потому что надо было выпускать танки для фронта. Его заметили во “взрослой” бригаде: “Ловко работаешь. На более сложную операцию к нам встанешь?” У него крылья выросли: “Конечно!” Он переходит в новую бригаду, а вскоре, 23 февраля 1943 года, наступает день его рождения. Новичка поздравляют: “Теперь не отставай ни в чем, и в еде тоже”. В обеденный перерыв каждому наливают по тарелке супа. Именинник работает ложкой, а парни улыбаются: “Ешь быстрее, тебя ждет сюрприз”. И когда он съел тарелку супа, каждый из бригады взял поварешку и положил ему часть своей порции. Так он съел вторую порцию - и первый раз за войну наконец наелся.
Надежда Дида рассказывает эту историю приходящим в музей детям. Очень важно “достучаться до их сердечка”, считает она. Судя по отзывам, у нее получается.
Если Петербург накануне революции 1917 года был машиностроительной столицей империи, то Москва была ее “ситцевой” столицей. А ядром “ситцевой” столицы было Замоскворечье. Район был густо застроен мелкими текстильными и кожевенными фабриками и мастерскими. К 1930-м годам уже советской эпохи на их основе сформируется целый кластер: Краснохолмский камвольный комбинат, кожевенный и фурнитурный заводы, ситценабивная фабрика, гардинно-тюлевая фабрика им. Тельмана. За обувную промышленность в этой конструкции отвечала фабрика “Парижская коммуна”.
“Парижская коммуна” была создана в 1922 году в доставшемся ей здании Текстильной мануфактуры купцов Михайловых, где советское правительство решило создать первую государственную фабрику механического производства обуви.
Идея была не нова. Дело в том, что, кроме западных областей - Пскова, Минска, Смоленска, обувь в остальной стране производили ручным или мануфактурным способом, с малым применением механизмов. Но в Первую мировую войну армии требовались сотни тысяч солдатских сапог. Летом 1917 года Временное правительство решило создать государственную фабрику механического производства обуви. Осуществить идею не успели. Произошла революция, началась Гражданская война. И факт, что армия плохо обута, стал еще более очевиден.
Тогда тресту “Москожа” передали 20 фабрик для распределения там армейских заказов. Для станков и машин нужны были большие промышленные пространства, и помещения для механического производства обуви искали долго. Здание фабрики Михайловых имело водопровод, канализацию, электрощитовые, а главное, с 1914 года Михайловы наладили здесь производство снарядов - заказ куда более выгодный, чем производство текстиля. Как следствие - на фабрике стояли станки механообработки, что позволяло отремонтировать оборудование, свезенное с пяти маленьких обувных мануфактур. Первую государственную фабрику механического производства обуви начали создавать в 1921 году.
Экспозицию фабричного музея открывают карты дореволюционного Замоскворечья и портреты отцов-основателей “Парижской коммуны” - представителя треста “Москожа” Арона Моисеевича Темкина и первого директора фабрики Бориса Борисовича Маргулиса. “Сапожники и дети сапожников, чей управленческий опыт был приобретен в годы Гражданской войны: один из них был комиссаром, а другой - командиром красноармейского отряда”, - с восхищением пройденным ими путем говорит директор музея Галина Кузнецова.
Подробная экспозиция музея охватывает все годы и стороны работы фабрики. И о каждой выставленной в витрине вещи, каждой фотографии Галина Григорьевна будет рассказывать так, как говорит человек, давно и хорошо знающий их владельцев. Так и есть: в музей приходят - как и работают на заводе - поколениями. И седые бабушки, листая заводскую Книгу почета, как домашний альбом, показывают внукам фотографии 15-летних девочек с косичками, какими они впервые пришли на “Парижскую коммуну”.
Среди экспонатов особенно запомнились два. Они позволяют судить об уникальности работы и опыта фабричных мастеров.
На стойке одной из витрин стоит обувная колодка. Внезапно ничем не примечательный кусок дерева превращается в захватывающий дух экспонат. Оказывается, что это подлинная колодка, по которой на фабрике шили обувь для Хрущева. Не ботинком ли с “Парижской коммуны” стучал по трибуне на Генеральной Ассамблее ООН первый секретарь ЦК КПСС? Рядом еще одна личная “генсековская” колодка - Брежнева.
- Чем интересны колодки Брежнева? - интригует меня редактор фабричной газеты “Коммунаровец” Ирина Костик. - У него была очень широкая ступня в самом широком месте - так называемом “пучке”. А стопа Хрущева интересна очень высоким подъемом. Размер ноги небольшой - 41, а подъем был такой, что мастеру пришлось на стандартную обувную колодку набивать дополнительную кожу.
Еще один уникальный экспонат связан с именем легендарного ветерана “Парижской коммуны”, модельера и заместителя главного инженера фабрики Константина Ивановича Епифанова. Доживший почти до 98 лет Епифанов был потомственным обувщиком: его дед был башмачником в Тверской области, а внук стал модельером.
К 68-летию Победы Константин Иванович принес музею подарок: маленькую фигурку сидящего обувщика, вокруг которого разложены крошечные деревянные колодки и уже сделанная обувь. Епифанов был миниатюрист: все ботиночки вокруг фигуры - дело его рук. Деревянные колодочки ему помог сделать замечательный фабричный колодочник Александр Алексеевич Кузовов. Единственной магазинной деталью в подарке была сама фигурка сапожника на табурете. Табурет Епифанову решительно не нравился: “Неправильная вещь, - возмущался он. - На таких жестких табуретках мастера не сидят. Они сидят на “липке”…
“Липку” - невысокую табуреточку с плетеным из кожаных ремешков сиденьем - мастера-обувщики плели для себя сами. Подрезали у табуреток ножки - каждый мастер под свой рост. Самое поразительное, что на фабрике “Парижская коммуна” с ее максимально роботизированным производством до сих пор используют “липочки”. Сидят на них мастера-“ручники” экспериментального цеха - люди уникальной профессии (таких на всю страну человек пятнадцать), вручную делающие первые, экспериментальные образцы обуви, прежде чем ее запускают в массовое производство. “Липочка” нужна мастеру, потому что он во все стороны поворачивается. Везде у него стеллажики, инструменты. Да и позвоночник на мягком сиденье не так устает...
Еще в 1920-х годах на месте, где приток Валгомка впадает в реку Сясь, была только деревня Носок на 10 дворов. Теперь там стоит Сясьстрой - бывший рабочий поселок, в 1992 году ставший городом. Если смотреть на Сясьстрой сверху, пересечение его улиц Кольцевой и Бумажников, застроенной двухэтажными деревянными 4- и 8-квартирными домами, напоминает перекрещенные серп и молот. Сясьстрой - моногород, большинство его жителей работают на местном ЦБК.
Сясьский ЦБК им. Сталина был первенцем целлюлозно-бумажной промышленности Советской России. На его строительство был объявлен конкурс, в котором победил архитектор, будущий ректор Ленинградского института живописи, скульптуры и архитектуры Виктор Твелькмейер. По его проекту строились промышленные корпуса комбината, он же в 1930 году стал автором плана Дома культуры с кинотеатром. Тогда же Твелькмейер нарисовал план заводских яслей-сада, которые назвали “теремами”. Предполагалось, что здание, как и жилые дома для работников комбината, построят в стиле деревянного конструктивизма.
История ЦБК, которую рассказывает теперь мне Татьяна Сергеевна Петрова, заведующая музеем истории строительства и развития Сясьского комбината, начинается 1 октября 1923 года. Тогда Петроградскому бумажному тресту предложили разработать проект строительства целлюлозно-бумажного завода: в стране объявили “культурную революцию”, а книги печатать было не на чем. 25 февраля 1925 года Ленсовет одобрил строительство завода на реке Сясь, где вокруг было много дешевых материалов - леса, песка, глины.
Первые строители комбината, работая почти вручную, с ноября 1928 года сумели построить всю инфраструктуру рабочего поселка: шатровые бараки, деревянные дома, столовую, баню, пожарное депо, поликлинику - и запустить первую очередь Сясьского завода. В поселок Сясьстрой приезжали советские поэты Павел Антокольский и Демьян Бедный. Опыт строительства Сясьского завода лег в основу романа Леонида Леонова “Соть” - теперь книга с автографом писателя лежит в витрине местного музея.
Музей ЦБК открыт позже многих своих собратьев, в 1970 году, по инициативе ветеранов комбината. Его стенды будут подробно рассказывать о последовательном введении в строй новых цехов и успехах в развитии технологий, за что комбинат наградят орденом Трудового Красного Знамени. В 1990-е предприятие прошло череду смен форм собственности. Только к 2000 году, после длительного простоя в 1996 - 1998 годах, Сясьский ЦБК начал оживать. В 2003 году картонно-бумажную фабрику реконструировали и запустили в работу. Реконструкция цехов и производств продолжается до сих пор.
И все же самые пронзительные истории, рассказанные в музее, - о военной судьбе комбината и поселка.
Две тысячи работников ЦБК ушли по призыву в первые же дни войны. Больше тысячи из них погибли. В 1985 году, в год 40-летия Победы, инженер по снабжению комбината Алексей Иванович Тарасов предложил установить памятник с поименным списком погибших сясьстроевцев. На комбинате открыли сбор. Но, пока собирали деньги, началась перестройка, и средств хватило только на небольшую памятную доску. В 2012 году работники ЦБК решили вернуть свои землякам не до конца оплаченный долг. Через созданную Минобороны базу данных “Мемориал” активисты комбината нашли, на каких фронтах воевали жители Сясьстроя, где похоронены, кто пропал без вести. Сотрудники комбината с участием спонсоров собрали, наконец, деньги и установили памятник. Сегодня на его десяти стелах значатся около тысячи фамилий.
…В сентябре 1941 года часть предприятия была отправлена в эвакуацию. Оставшиеся сотрудники на базе лесозавода открыли Сясьскую судоверфь, строили деревянные баржи для блокадного Ленинграда. В военное время в небольшом рабочем поселке появилось и 15 госпиталей. Первый - 20 августа 1941 года в местном Доме культуры, потом под госпитали оборудуют частные дома, школы, местный храм Пресвятой Богородицы, детский санаторий. На базе фабрики-кухни Сясьского ЦБК был открыт эвакопункт для ленинградских блокадников. По Ладожскому озеру их довозили до города Новая Ладога, откуда дорога в тыл идет через Сясьстрой. В госпиталях поселка людей обогревали, кормили, а потом отправляли дальше. Тогда через реку Сясь еще не было моста, и когда река поздней осенью покрывалась первым непрочным льдом или весной выходила из берегов, раненых и эвакуированных было некуда отправлять. Умерших солдат и блокадников хоронили прямо в поселке, на пригорке. Тут, в сосновом бору на другом берегу реки, стоят две небольшие стелы в память о героях и жертвах войны.
- Зачем вашему предприятию, которое занимается тракторами и двигателями, музей? Он относится к непрофильным активам, не приносит прибыли, - спросила я, прощаясь, директора музея ЧТЗ.
На что Надежда Артемьевна ответила:
- Музей ЧТЗ существует 55 лет, это - “семейный альбом” предприятия. На ЧТЗ люди работают династиями, и музей дает понять: завод, вся его мощь в прямом смысле созданы руками наших предков. Осознавая себя потомками этих людей, не сохранить их наследие - преступление. Когда мы попадаем в сложные ситуации, теряем почву под ногами, их истории придают нам силы дальше делать свое дело и уважать себя в нем.