В 1914–1915 годах США потряс процесс рабочего поэта Джо ХИЛЛА. Хилл, активист радикального профсоюза «Индустриальные рабочие мира», был обвинен в убийстве, которого не совершал. Честного суда для Хилла требовали и друзья, и идеологические противники, и сам президент страны — но добиться справедливости в этом деле не удалось. Несмотря на недостаток улик, Хилл был казнен. Однако его смерть лишь сплотила профсоюзы, а сам Хилл стал иконой радикального рабочего движения США.
Ночью 10 января 1914 года в Солт-Лейк-Сити, штат Юта, в своем доме были застрелены владелец бакалейного магазинчика Джон Моррисон, бывший полицейский, и его сын Арлинг. Свидетелем стал младший сын Моррисона Мерлин. Он сможет показать следствию, что нападавших было двое, на них были красные повязки и один из них был ранен Арлингом Моррисоном. Преступники не тронули кассу магазинчика — так что речь шла о мести, которая, возможно, была связана с прошлым хозяина лавки.
Той же ночью в приемную здешнего врача Фрэнка МакХью постучался Джо Хилл, хорошо известный властям и полиции организатор радикального профсоюза «Индустриальные рабочие мира». У Хилла было пулевое ранение в легкое. На вопрос о том, кто стрелял, отвечал односложно и неохотно: «Соперник. Из-за дамы». Джо Хилл просил доктора сохранить его визит в тайне, но несколько дней спустя МакХью поведал о ночном пациенте следователям. Вскоре Джо Хилла арестовали, и он предстал перед судом по обвинению в двойном убийстве.
Настоящее его имя было Йоэль Хегглунд. На момент расстрела Моррисонов ему было тридцать пять лет, и он был широко известен среди рабочих. В то время по всем Соединенным Штатам гремела аббревиатура ИРМ — «Индустриальные рабочие мира» — с призывом к рабочим всех отраслей организовываться и бороться за уничтожение капитализма. Джо Хилл был известным активистом ИРМ — прежде всего благодаря своему дару поэта-самородка и песням протеста, которые, несмотря на грубоватость и простоту, а может, и благодаря им, моментально разлетались в рабочей среде.
Однажды забастовку
Объявили мы опять.
И только Кейси-машинист
Решил не бастовать.
«Зачем бороться, — думал он, —
Не лучше ль есть свой хлеб?»
Так стал штрейкбрехер
Кейси Джонс,
А короче — скэб.
Эту песню о незадачливом железнодорожнике-штрейкбрехере советские слушатели хорошо знали в русском переводе благодаря исполнению Леонида Утесова. В США же прямые и злоязычные песни Джо Хилла стали рабочим фольклором, а «красная книжечка» — сборник его стихов — была в свое время в кармане всякого уважающего себя рабочего радикала. Песня, считал Джо Хилл, — лучший способ агитации.
«Листовка, как бы хороша она ни была, — говорил Хилл, — читается только один раз. Песня же выучивается наизусть и повторяется многократно. И я твердо убежден в том, что если кому-то удастся выразить несколько холодных, всем известных фактов в песне и одеть их в юмористические одежды, чтобы они утратили свою сухость, то он сумеет достучаться до гораздо большего числа рабочих, слишком ограниченных и равнодушных для того, чтобы прочесть листовку или статью об экономике».
Хегглунд родился в Швеции, в городе Евле, в дружной и религиозной многодетной семье железнодорожного кондуктора. Жили небогато и скромно, но, как могли, счастливо. Жизнь Хегглундов резко пошла под откос, когда умер отец Йоэля и кормилец семьи Олаф Хегглунд. Детям пришлось самим привыкать к труду.
А когда умерла и мать, двадцатитрехлетний Йоэль с братом Паулем поступили так же, как и многие их обездоленные и предприимчивые сверстники: купили билет в один конец до страны-мечты не нашедших себя на родине, США.
В Америке братья потерялись. Йоэль перепробовал множество профессий и проехал тысячи километров, работая на полях, в доках и шахтах. Таких, как он, в США называли «хобо» — это были бродячие рабочие, перебиравшиеся из города в город на попутных товарняках в поисках заработка и крова.
Когда Хегглунд начал сочинять песни — неясно, но в 1910 году он познакомился с ИРМ и вскоре стал их активистом и организатором. Тут-то товарищи и оценили силу его песен, а те стали тиражироваться среди рабочих и петься во время протестов и забастовок.
...Перед тем как Хилл был взят под стражу, полиция уже успела задержать 12 человек, но как только в деле появился Хилл, он моментально стал главным подозреваемым.
«Главное, что штат Юта мог предъявить Хиллу, — это членство в ИРМ, и поэтому он должен был оказаться виновным», — вспоминал адвокат певца и шахтера Оррин Хилтон.
Суд попросил Хилла сообщить имя стрелявшего в него — но Хилл отказался. Это могло разрушить репутацию замешанной в деле женщины (дело было в мормонской Юте, где к таким вещам относились весьма серьезно).
Кроме совпадавшего по времени с убийством ранения Хилла, обвинению особенно не на что было опереться. Орудие преступления так и не нашли. Мерлин Моррисон с первого раза не опознал в Джо Хилле убийцу, хотя в дальнейшем изменил показания.
«Индустриальные рабочие мира» появились в 1905 году в Чикаго и в первой четверти XX века стали самой яркой рабочей организацией Америки. Основанная социалистами, анархистами и сторонниками радикальной профсоюзной борьбы, структура сильно отличалась от прежних профсоюзов. Объединение происходило не по принципу цеха профессионалов, как было принято в США тех лет, но по целым отраслям. Целью агитаторов ИРМ был Один Большой Профсоюз — организация, которая сможет сломать зубы капитализму и построить справедливое общество трудящихся.
Как проповедники первых веков христианства, организаторы ИРМ путешествовали по городам, городкам и рабочим лагерям, неся новую религию — веру в победу над капиталистическим угнетением, победу через рабочее сопротивление и профсоюзы.
«Вместо консервативного девиза “справедливая поденная заработная плата за справедливую каждодневную работу” мы должны надписать на нашем баннере революционный лозунг: “Ликвидация системы наемного труда”», — говорилось в манифесте ИРМ.
В этих словах был отчетливый вызов традиционным профсоюзам Америки — прежде всего в лице мощнейшей Американской федерации труда (AFL) Сэмюэла Гомперса, влиятельного профбосса и проповедника взаимовыгодного сосуществования труда и капитала. По Гомперсу прошелся и сам Джо Хилл — в песне про незадачливого рабочего Блока, такого же «хобо», как и сам автор:
Вернулся Блок и скромно
Бродил без всяких дел,
Решил: «Вступлю в огромный
Союз Эй-Эф оф Эл».
Был на работе утром,
А вечером — расчет.
Он ждал, что Гомперс мудро
К суду их привлечет.
Сказал Сэм Гомперс сам:
«Сочувствую я вам».
ИРМ говорили на разных языках, обращались к ирландцам, немцам, евреям, итальянцам, шведам, полякам, китайцам, чернокожим и японцам — тем, кого еще не успел переварить «плавильный котел Америки». Организаторы профсоюза шли к неквалифицированным рабочим — тем, кем брезговали официальные тред-юнионы Америки. А главной силой профсоюза стали те самые «хобо» — бродяги-мигранты, странствовавшие от шахты к шахте, от доков к фабрикам.
Как и положено проповедникам новой веры, организаторы ИРМ подвергались гонениям — их арестовывала полиция, избивали вигиланты («бдительные добровольцы»). По всей стране ИРМ устраивали уличные митинги, требуя соблюдения буквы федерального закона о свободе слова. Местные власти боролись с этими собраниями — но в ИРМ придумали неожиданный способ преодолеть сопротивление местных чиновников и полицейских. Там, где власти разгоняли собрания ИРМ и арестовывали участников, как из-под земли появлялись все новые и новые активисты — до тех пор, пока тюрьмы и полицейские участки городов не оказывались заполнены, а работа местной полиции — парализована. Во многих случаях таким способом право на собрания удавалось отстоять. А консерваторы с трибун говорили об ИРМ как о «раковой опухоли», поражающей тело Америки.
Имена активистов и агитаторов попадали в «черные списки» людей, которых отказывались принимать на работу. Именно из-за этого, скорее всего, Йоэль Хегглунд превратился в какой-то момент в Джозефа Хиллстрёма, а уже от сокращения этого имени он взял творческий псевдоним — Джо Хилл.
В то время ИРМ вели большую кампанию среди рабочих американского Запада, в том числе в штате Юта. Ожесточенные стачки проходили на медных рудниках штата и железнодорожных стройках; рабочие-активисты сталкивались с вооруженными штрейкбрехерами. В 1913 году строители железных дорог, организованные ИРМ и поддержанные железнодорожниками, смогли заставить Utah Construction Company повысить на четверть зарплату и сократить рабочий день. После чего власти Юты развернули охоту на «профсоюз-смутьян», и арест Хилла был в этом деле очень на руку.
…Несмотря на очевидный недостаток улик, суду потребовалось всего несколько часов, чтобы вынести Хиллу вердикт «виновен». За убийство в Юте полагался расстрел.
«Джо высказал сомнение, имеет ли смысл подавать апелляцию — слишком дорого, — вспоминала товарищ Хилла, организатор ИРМ и феминистка Элизабет Герли Флинн. — Но мы убедили его в необходимости этого… Джо Хилл не разделял этого оптимизма, но не возражал против наших усилий. Он сказал мне: “Я не боюсь смерти, но с удовольствием пожил бы и поборолся еще”».
Апелляция осталась без удовлетворения. ИРМ запустили широкую кампанию в поддержку товарища. По всей стране начались массовые демонстрации в поддержку Хилла.
Лидер Американской федерации труда Гомперс, самый влиятельный профсоюзный лидер Соединенных Штатов, не имел оснований питать симпатий к ИРМ, однако и он, и его федерация присоединились к требованиям справедливости для Хилла.
За своего бывшего соотечественника просило посольство Швеции. А Элизабет Флинн добралась до самого президента Вильсона, убедив его повлиять на власти Юты. Вильсон просил суд отложить казнь и провести повторные слушания, но губернатор штата республиканец Уильям Спрай — человек, находившийся в близких отношениях с пострадавшими от ИРМ крупными компаниями Юты, — отказал президенту.
На 19 ноября 1915 года была назначена казнь Джо Хилла.
«Не тратьте времени на оплакивание, организуйтесь», — передал Хилл на свободу. В тюрьме он написал и своеобразное завещание в стихах:
О завещаньи ль думать мне!
Ведь нечего делить родне.
К чему ее печальный вздох?
К камням лавин не липнет мох.
А тело — был бы выбор мой —
Я сжег бы в пепел огневой,
Чтоб ветры весело в полях
Развеяли цветам мой прах,
Чтоб увядающий цветок
Опять воскреснуть к жизни мог.
Вот все, о чем бы я просил.
Желаю счастья вам,
Джо Хилл.
В назначенный день, несмотря на все усилия друзей и общественности, приговор Хиллу привели в исполнение.
Давя на следствие, власти Юты рассчитывали избавиться от опасного активиста — но казнь сделала из Хилла рабочего мученика общеамериканского масштаба.
Его похороны в Чикаго превратились в массовую манифестацию. В церемониях приняли участие многие тысячи людей: члены ИРМ, анархисты, сочувствующие левые, иммигранты и просто те, кого возмущал неправосудный приговор.
Желание Хилла о кремации тела было исполнено. Пепел профсоюзного барда был разделен на 600 частей и разослан делегатам конференции ИРМ в Чикаго, по организациям «уобблиз» в Америке и за границей — на конвертах была надпись: «Джо Хилл, убит капиталистическим классом». Один из конвертов не дошел по адресу — «провокационную» посылку задержали на почте. Обнаружен конверт был только в 1988 году.
И все же — кто стрелял в Джо Хилла? Ответ на этот вопрос был найден уже в XXI веке во внезапно отыскавшемся письме Хильды Эриксон, той самой девушки, о которой предпочитал молчать Джо Хилл. В 1949 году Эриксон сообщила исследовательнице Обри Хан, которая в то время работала над книгой о Хилле, что стрелял ее, Хильды, бывший жених Отто Аппельквист. Но книга тогда опубликована не была. А письмо потерялось — пока наконец не обрело вторую жизнь на страницах изданной в 2011 году новой книги о профсоюзном барде «Не умер я — сказал он» за авторством Уильяма Адлера.
Адлер, кроме всего прочего, привел любопытные детали о некоем Вильсоне, еще одном из подозреваемых по делу. Вильсон был задержан той же ночью недалеко от магазина, где произошло убийство, и при нем был найден испачканный в крови платок. Во время следствия Вильсон несколько раз попадался на лжи — но вскоре был неожиданно отпущен. Связи его с криминалом доказаны: он не раз попадался полиции под разными именами, был замешан во многих преступлениях, а в 1929 году засветился как участник «бойни в День святого Валентина» в Чикаго — кровавой разборки мафиозных кланов между собой.
Но профсоюзные мученики в запоздалых оправданиях не нуждаются, а истории с неправосудными процессами, увы, повторяются и поныне.
Александр ЦВЕТКОВ