Работник ждал компенсации за производственную травму

Фото: Николай Федоров / архив "Солидарности"

Шахтер работал на предприятии ПАО “Южный Кузбасс” с 2007 года. С мая 2016 года он занимал должность подземного горного мастера. А в августе с ним произошел несчастный случай - он получил травму головы.

- Он ударился головой в шахте, да так, что потерял трудоспособность, - рассказал “Солидарности” правовой инспектор кемеровского обкома ГМПР Анатолий Белинин. - Однако работодатель попытался уйти от ответственности и, расследуя несчастный случай, составил акт произвольной формы. В этом акте случай был квалифицирован как “не связанный с производством и не подлежащий оформлению актом формы Н-1”.

Но поскольку актом не была признана производственная травма, не было и положенной компенсации. Работнику пришлось лечиться за свой счет. А так как травма существенно ухудшила его состояние здоровья, ему пришлось устроиться на малооплачиваемую должность - охранником.

Работник обратился в гос- трудинспекцию. Та установила, что произошедшее надлежит квалифицировать как несчастный случай на производстве. Предприятию было выдано предписание: составить акт формы Н-1, принять его к учету, утвердить, направить в установленном порядке в органы и организации, а также выдать экземпляр пострадавшему. Работодатель попытался оспорить предписание в суде, но безус- пешно. Пришлось составлять акт, где записали, что степень вины работника - 0%.

Фонд соцстраха в ноябре назначил единовременную страховую выплату в традиционно скромном размере - 12,2 тысячи рублей. А в начале декабря работник обратился к работодателю за единовременной компенсацией в счет возмещения морального вреда. Работодатель предложил 25 тысяч рублей, но сотрудник не согласился.

- У меня была серия выездных семинаров по области, где я рассказывал про механизмы получения компенсации морального вреда в суде. С тех пор ко мне по этим вопросам и обращаются члены других профсоюзов, не только моего ГМПР, - пояснил Анатолий Белинин. - Этот работник тоже пришел ко мне, когда понял, что своими силами не справится. Согласно отраслевому соглашению и колдоговору, он мог рассчитывать на 20% за каждый утерянный процент трудоспособности, и это было бы солидной суммой. Но работодатель создал свой локальный нормативный акт, в котором сумма компенсации исчислялась из зарплаты за последний год до получения компенсации, а не до получения травмы. А в последний год он уже работал охранником и получал маленькую зарплату. Поэтому сумма, предложенная работодателем, оказалась такой небольшой. Суд первой инстанции не согласился с расчетами работодателя, но взыскал с ответчика в пользу истца компенсацию морального вреда за факт повреждения здоровья в связи с несчастным случаем на производстве в размере 45 тысяч рублей.

Анатолий Белинин составил новый иск, с требованиями уже двух компенсаций морального вреда. Первую - за полученную травму, но в размерах, прописанных в отраслевом и коллективном соглашениях. Вторую - за неправомерные действия работодателя. И суд встал на сторону профсоюзов. 25 сентября 2018 года судебная коллегия по гражданским делам Кемеровского областного суда присудила взыскать в пользу истца первую компенсацию морального вреда размером в 130 тысяч рублей, а вторую - размером в 10 тысяч рублей.