Top.Mail.Ru
Статьи
Когда урок не впрок

К 95-летию IV Всероссийского съезда профсоюзов

Когда урок не впрок

Фото: rgakfd.altsoft.spb.ru

Уроки истории, даже невыученные, не проходят бесследно. Так, глубокий след в профдвижении России оставили события, связанные с IV Всероссийским съездом профсоюзов. Он состоялся 17 - 25 мая 1921 года в Москве на Большой Дмитровке в бывшем филиале Большого театра. Ныне в этом здании - Театр оперетты, и его зрителям трудно представить ту жестокую драму, которая разразилась в этих стенах 95 лет назад. У этой драмы был свой сценарий с прологом и неожиданным эпилогом. Конечно, существовал и режиссер в лице ЦК РКП(б) - Центрального комитета коммунистической партии (большевиков). А участниками этой драмы стали 3105 делегатов IV Всероссийского съезда профсоюзов, представлявших более чем 8-миллионное профессиональное движение страны.


СКРЫТАЯ БОРЬБА В КОМФРАКЦИИ

Этот съезд во многих отношениях занимает особое место в истории российского профдвижения. Именно на этом съезде решалась судьба советских профсоюзов. Предыдущие съезды проходили в экстремальных условиях революции и Гражданской войны. В иной обстановке был созван IV Всероссийский съезд профсоюзов. Страна вышла из войны и приступила к мирному строительству. Задачи скорейшего восстановления разрушенного хозяйства, необходимость социальной защиты в условиях перехода к новой экономической политике (НЭП), когда допускался частный и иностранный капитал, а государственные предприятия вводили хозяйственный расчет, усиливали потребность общества в сильных, самостоятельных профсоюзах. Вокруг этой проблемы и развернулась острейшая идейная борьба.

На первый взгляд для серьезного идейного противоборства на съезде не было никаких предпосылок. Основную массу делегатов - 81% составляли коммунисты и им сочувствующие. Представители оппозиционных партий - левые народники, социал-демократы (меньшевики) и другие группировки социалистической направленности - составляли всего 1% от общего числа делегатов.

На съезде доминировали коммунисты. Беспартийных насчитывалось 555 человек. Они составляли менее чем шестую часть всех собравшихся. Еще меньше их было в числе делегатов с решающим голосом. На долю беспартийных приходилось всего 374 мандата из 2357 делегатов, обладавших таким правом. Однако и коммунисты, и беспартийные, и представители оппозиционных партий пришли на съезд со своими проектами резолюций и предложениями по всем вопросам повестки дня, все стремились отстоять свои взгляды на судьбу и задачи профсоюзов в Советской России.

Прошедшая в правящей коммунистической партии незадолго до партийного и профсоюзного съездов дискуссия о профсоюзах выявила многообразие мнений по вопросу о роли и месте этих массовых организаций трудящихся в системе диктатуры пролетариата, о методах их работы и принципах взаимоотношений с партией.

Казалось бы, Х съезд РКП(б), состоявшийся за два месяца до IV съезда профсоюзов, поставил точку в споре разных концепций в виде “платформ”. Он отверг как троцкистское предложение немедленного огосударствления профсоюзов, так и требование “рабочей оппозиции” передать производственным союзам управление народным хозяйством. Победившая ленинская платформа признавала важную роль профсоюзов как школы коммунизма, активных участников в хозяйственной жизни страны, указывала на необходимость их защитной функции, заявляла об отказе от мелочной опеки над ними со стороны партии. Однако на деле не были изжиты методы командования и диктата, постоянного вмешательства партийных органов во внутрисоюзную жизнь, в решение организационных и кадровых вопросов, что мешало нормальной деятельности массовых организаций. Это вызывало серьезное недовольство профсоюзных лидеров.

Президиум Всесоюзного центрального совета профсоюзов (ВЦСПС) также не избежал давления со стороны ЦК партии. Разногласия с партийной верхушкой проявились еще при подготовке к IV съезду профсоюзов. Это был пролог будущей драмы.

Бюро комфракции ВЦСПС во главе с его председателем Михаилом Томским определило для выступления по важнейшим вопросам опытных, известных профсоюзников Андрея Андреева, Абрама Гольцмана, Виктора Косиора и других. Некоторые из них еще недавно разделяли взгляды Льва Троцкого и “рабочей оппозиции”. Это не понравилось Политбюро ЦК партии, которое усмотрело здесь фракционность и постановило изменить список докладчиков. Бюро комфракции ВЦСПС проявило строптивость, не согласилось с таким решением, заявив, что смена докладчиков за 11 дней до съезда может дезорганизовать его работу. Томскому удалось отстоять на заседании Политбюро ЦК партии решение бюро комфракции ВЦСПС. Но это была пиррова победа.

Во избежание каких-либо неприятных неожиданностей на профсоюзном съезде, Политбюро создало специальную комиссию для его проведения. В нее вошли Григорий Зиновьев, Вячеслав Молотов, Иосиф Сталин, Василий Михайлов и Михаил Томский. Комиссия заблаговременно подготовила проекты резолюций по всем основным вопросам, обсуждаемым на съезде.

Разумеется, в острых прениях на съезде верх одерживали коммунисты, превосходившие по численности. Они были объединены в коммунистическую фракцию съезда, которая на своих заседаниях тайно, не допуская посторонних, обсуждала и утверждала проекты резолюций по всей повестке дня. Потом эти предложения оглашались всем делегатам. Разумеется, подавляющим большинством голосов принимались решения съезда, которые базировались на проектах резолюций комфракции.

Неожиданно вокруг одной из резолюций разгорелась острейшая внутрипартийная борьба в самой коммунистической фракции. Эта борьба, скрытая от общественности, отражала противоречия между основной массой коммунистов и руководящей верхушкой, партийной бюрократией. Опубликованные материалы IV Всероссийского профсоюзного съезда, включая стенографический отчет, не отражают драматические коллизии этой борьбы. А протоколы заседаний комфракции съезда были отправлены в партийный архив и долгое время хранились там под грифом “секретно”. Что же произошло?

ЛЯГУШКА В КОНТАКТЕ С ЭЛЕКТРИЧЕСКОЙ БАТАРЕЙКОЙ

16 мая, накануне открытия съезда, состоялось заседание его коммунистической фракции, где присутствовал Сталин, направленный Политбюро ЦК РКП(б) для руководства съездом. Утреннее заседание прошло спокойно. Обсуждался вопрос о составе президиума на завтрашний день - т.е. официальный день открытия съезда. Заранее предложили избрать в президиум 17 коммунистов и двух беспартийных. Утвердили кандидатуры коммунистов - в их числе Давида Рязанова, члена ВЦСПС, делегата от татарской профсоюзной организации, известного деятеля российского профсоюзного и международного рабочего движения. Определили регламент работы. Утвердили повестку дня. В ней значились отчеты ВЦСПС и Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ), доклады о роли профсоюзов в хозяйственном строительстве, об организационной работе, о тарифах и охране труда, о материальном снабжении трудящихся, кооперации, культурно-просветительной деятельности. Все шло своим чередом.

У Сталина никаких опасений не возникло. Побыв на утреннем и частично на вечернем заседании комфракции, он уехал, поручив Молотову, секретарю ЦК РКП(б) и члену Оргбюро, понаблюдать за происходящим. Будучи исполнительным и осторожным, Сталин решил уведомить вождя партии и государства Владимира Ленина, дал телефонограмму. Она была принята 16 мая в 22 часа 20 минут. Вот ее текст: “Был на фракции съезда союзов. Прослушал общий отчет Томского и организационный отчет Шмидта. Оба отчета средние, дающие основание для трепки. На прениях не присутствовал, так как к 10 часам должен был уехать на заседание Совета национальностей. О прениях расскажет Вам Молотов, давший слово остаться до конца сегодняшнего заседания. Прения будут исчерпаны и резолюция будет внесена завтра. Временный президиум избран согласно известного предложения. Судя по общему впечатлению, больших осложнений не будет, но аппарат ЦК будет улучшен. Сталин”.

Но произошло неожиданное: по отчету президиума ВЦСПС комфракция приняла не резолюцию, подготовленную комиссией ЦК РКП(б) при активном участии Зиновьева, а проект, предложенный Давидом Рязановым. В нем в качестве одной из причин низкой работоспособности ВЦСПС назывались ненормальные взаимоотношения между центральными учреждениями партии (Политбюро и Оргбюро) и коммунистической фракцией ВЦСПС.

Отчет Томского о работе ВЦСПС был самокритичным и дал повод для язвительной реплики Рязанова о бесхребетности руководящего органа профсоюзов.

В бывшем Центральном партийном архиве (ныне - Российский государственный архив социально-политической истории) хранится листок с черновыми пометками, сделанными участниками заседания комфракции IV Всероссийского съезда профсоюзов. На этом листке рукой Давида Борисовича Рязанова оставлена такая запись: “Жалкое, бесхребетное, никуда не годное ВЦСПС”. Чем были вызваны такие горькие слова? Это раскрывает выступление Рязанова на заседании комфракции, текст которого долгие годы был неизвестен не только общественности, но и историкам, хотя на его автора навешали множество несправедливых обвинений и ярлыков.

Из хранящегося в архиве протокола заседания комфракции 16 мая 1921 года видно, что Рязанов в своем выступлении глубоко проник в подлинные причины слабости ВЦСПС и профсоюзов. За шутливым тоном его речи была скрыта глубокая озабоченность: “Я говорил Томскому: когда будут бить президиум ВЦСПС, скажите, что бейте не по нам, а по тому учреждению, с которым мы были в контакте. Правда, в таком же, в каком находится лягушка с электрической батарейкой”.

Всем делегатам-коммунистам было ясно, о каком учреждении шла речь и с кем ВЦСПС состоял в опасной связи.

“ХРЕБЕТ ПЕРЕЛОМИТ - И ПРАВИЛЬНО СДЕЛАЕТ”

Рязанов не отрицал необходимость партийного руководства профсоюзами, хотя его проект резолюции в ЦК РКП(б) назвали антипартийным и увидели в нем “протаскивание меньшевистской теории независимости профсоюзов от партии”.

Весь “грех” Рязанова заключался в том, что он высказал справедливую критику в адрес ЦК партии, который “не переставал опекать профдвижение самым мелочным образом”. С едкой иронией Рязанов говорил о том, что “ ЦК продолжает представлять себе профдвижение и партийных работников профдвижения как организации неблагонадежные”. Рязанов признавал, что ЦК должен руководить всей работой профсоюзов, но “через партийных работников в этом движении”, т.е. через коммунистов, работающих в профсоюзах и их выборных органах. Он призывал больше доверять профсоюзам. “Профдвижение честно служило партии, - говорил Рязанов, - и имеет право на участие во всех вопросах, которые интересуют рабочий пролетариат. Там, где вырабатывают проекты, касающиеся рабочего класса, быта, улучшения экономических условий, мы имеем право требовать участия”.

В то же время Рязанов упрекал президиум ВЦСПС за то, что тот находился в слепом подчинении у ЦК РКП(б). Опытный профсоюзник прекрасно сознавал, кому принадлежит главная роль в этом тандеме. ЦК партии, утверждал Рязанов, “вел политику, встречаясь с некоторым сопротивлением президиума, который получал пинки, названные т. Томским огорчениями, и президиум подчинялся”.

Выступление Давида Рязанова было ярким и зажигательным. А самое главное - он говорил вслух, публично, то, о чем думали коммунисты-профсоюзники: о партийном диктате и давлении центральных и местных партийных органов на ВЦСПС и профсоюзы в целом. Предложения Рязанова были продиктованы стремлением поднять роль и авторитет профсоюзов на деле, обеспечить их самостоятельность в решении экономических, организационных и кадровых вопросов.

Такой же заботой были проникнуты и многие другие выступления на заседании комфракции съезда. Несмотря на некоторое различие позиций, все сходились во мнении о ВЦСПС как учреждении бесхребетном, подчиненном, не имеющем своей линии. Такая оценка прозвучала в выступлениях Александра Шляпникова, Александра Ремейко, Гуревича, Боровского и других. Все понимали связь этого фактора с состоянием профдвижения в целом. Это понимал и председатель ВЦСПС Михаил Томский. “Наша слабость, - признавал он, - есть слабость всего профессионального движения”. Но уже много раз битый, в том числе и самим Лениным, за попытки отстоять самостоятельность профсоюзов, Томский почти в отчаянии заклинал членов комфракции съезда: “Какое бюро фракции вы ни выберете, ЦК партии будет обязательно им руководить, а если будущий президиум будет с очень крепким хребтом, то он этот хребет переломит и правильно сделает”.

После окончания прений комфракция приняла не ту резолюцию, которая была подготовлена комиссией ЦК РКП(б), а предложенную Рязановым. За нее проголосовали 1500 делегатов-коммунистов, против были всего 30 человек. В ней проводилась мысль о большей самостоятельности и инициативе профсоюзов в условиях НЭПа, об усилении внимания и настойчивости в решении социальных вопросов, о защите классовых интересов рабочих на частных предприятиях, а также о проявлении заботы о рабочих на государственных предприятиях при введении хозрасчета. Особое место в резолюции получило предложение об изменении стиля и методов партийного руководства профсоюзами, о взаимоотношениях партии и профессиональных организаций трудящихся. В резолюции выдвигались требования невмешательства партии в текущую работу ВЦСПС и создания “нормальных методов пролетарской демократии” при подборе руководящих профсоюзных кадров, которые способны самостоятельно, без партийной опеки, планомерно и спокойно руководить многогранной деятельностью профсоюзов.

Заметим, что ряд положений этой резолюции актуален и в наши дни. Но 95 лет назад она вызвала бурю в центральном органе коммунистической партии. В Политбюро метали громы и молнии. Там были возмущены тем, что коммунисты - делегаты съезда приняли резолюцию Рязанова, а не ту, которая была подготовлена руководящим партийным органом. Гнев членов Политбюро ЦК и лично Ленина вызвали не только содержание рязановской резолюции, которую они восприняли как антипартийную, призывающую к независимости профсоюзов, но и выступления делегатов, поведение Томского и других видных профсоюзных лидеров-коммунистов, которые не помешали принятию недопустимого решения. Политбюро ЦК РКП(б) немедленно отстранило Томского от участия в работе съезда и освободило от должности председателя ВЦСПС.

ПРЕСТУПЛЕНИЕ И САМОПОКАЯНИЕ

В день официального открытия съезда 17 мая делегаты наблюдали странную картину: председатель ВЦСПС Томский после короткого приветствия исчез из президиума и не появлялся в зале. С отчетом о работе ВЦСПС выступил Василий Шмидт. Профсоюзный съезд чуть было вообще не оказался сорванным. Многие делегаты-коммунисты возмутились тем, что при открытии съезда на пленарном заседании отсутствуют руководители партии, Исполкома Коминтерна, ВЦИК. Делегаты усмотрели в этом месть за принятую комфракцией резолюцию. Об этом сообщал Молотову член президиума ВЦСПС Соломон Лозовский в записке, направленной утром 18 мая.

На утреннем собрании представителей делегаций 18 мая с трудом удалось отклонить предложение с требованием выразить официальный протест Центральному комитету РКП(б) по поводу отсутствия лидеров партии на профсоюзном съезде. Делегаты поговаривали об отъезде домой. Это вызвало озабоченность у части коммунистов. Так, опытный профсоюзник Александр Угаров направил в президиум съезда Артему (Федору Сергееву) тревожную записку. В ней говорилось: “Не только по съезду, но и по фракции гуляет стихия. Никто не отдает себе отчета в том, что происходит. Необходимо было бы собрать членов партии, работающих до 1917 года в партии, для учета происходящего”. Подписи за это предложение поставили Сталин и Артем, против высказались Иван Кутузов, Николай Угланов, Валериан Куйбышев, Андрей Андреев.

В действительности в это время члены Политбюро решали судьбу Томского, Рязанова и других профсоюзников как нарушителей партийной дисциплины. Спешно созванный пленум ЦК обсудил положение на профсоюзном съезде. Пленум осудил резолюцию Рязанова и поведение Томского, который должен был внести на обсуждение фракции резолюцию комиссии ЦК. Однако Томский не сделал этого и не выступил против предложений Рязанова.

Много позже стало известно, что Томский передал резолюцию члену президиума ВЦСПС Александру Гинзбургу, не проинформировав о том, что это документ ЦК партии. Это привело к тому, что члены фракции восприняли данный проект резолюции как точку зрения Зиновьева, поддержанную только петроградской делегацией.

Пленум создал специальную комиссию в составе Иосифа Сталина, Михаила Фрунзе, Алексея Киселева и Феликса Дзержинского, которым было поручено расследовать факты и определить меру дисциплинарной ответственности Томского. Пленум поручил Владимиру Ленину, Николаю Бухарину, Иосифу Сталину выступить в этот же день перед членами комфракции.

В конспекте речи Ленина на заседании комфракции IV съезда профсоюзов содержатся резкие слова: “2. Резолюция ЦК и ее СОКРЫТИЕ. 3. Рязанов и его роль (антипартийная резолюция Рязанова). 4. Томский и его ОШИБКА или ПРЕСТУПЛЕНИЕ?”

В дни работы пленума, обсуждавшего ситуацию на профсоюзном съезде, Ленин был, по словам сотрудницы секретариата Совнаркома Софьи Бричкиной, разъяренным, гневным, беспощадным. Когда обсуждался вопрос о Томском, “казалось, что Ленин вот-вот своим гневом испепелит нарушителя партийной дисциплины. Ленин гневно бросил в лицо Томскому обвинение в предательстве, обмане, антипартийном поведении. Он заявил, что за такой обман Томский заслуживает самой суровой кары”.

И кара последовала. Пленум освободил Томского от должности председателя ВЦСПС и отправил его в Туркестан в качестве председателя Туркомиссии ВЦИКа. По существу это была ссылка. Правда, она продолжалась недолго. Уже в сентябре 1921 года он был возвращен на работу в ВЦСПС. Но, несомненно, полученный урок оставил след и в его мироощущении, и в состоянии российского профдвижения.

Рязанову было запрещено работать в профсоюзах и выступать на каких-либо профсоюзных собраниях и конференциях. Наказаны были и остальные видные деятели профсоюзов. Пленум вынес порицание Артему, Шляпникову, Кутузову за то, что они не выступили с осуждением “антипартийной резолюции” и “не приняли мер к отстаиванию партийных решений”.

Это был наглядный урок для коммунистов вообще и для работающих в профсоюзах в особенности. В первую очередь он предназначался для непокорной фракции. Она сдалась не сразу. Весть о снятии Томского и наказании Рязанова как ушатом холодной воды обдала ее участников. Однако большинство делегатов-коммунистов мужественно высказались за восстановление Рязанова в правах активного работника профдвижения. За это предложение проголосовало 945 членов фракции, против было подано 500 голосов.

Вступилась фракция и за Томского. Учитывая настроение делегатов, руководители съезда из ЦК РКП(б) выдвинули его кандидатом в состав ВЦСПС, и Томский был избран делегатами IV Всероссийского съезда профсоюзов, но в его работе не участвовал.

По главному вопросу повестки дня стреноженная фракция переменила свое решение и приняла резолюцию, предложенную комиссией ЦК партии. Но это произошло не сразу. Фракция сопротивлялась.

Несмотря на закрытый характер заседания комфракции, слухи о конфликте среди коммунистов-большевиков дошли до некоторых оппозиционных изданий. Меньшевистский “Социалистический вестник” так сообщал о случившемся: “На первом заседании фракции большевиков, заслушавшем отчет ВЦСПС, представитель последнего Томский самопокаянно бил себя в грудь, признавая никчемность и бездеятельность своего учреждения, и в самооправдание заявил, что ЦК коммунистов не давал совету работать, подавляя его своими приказами. Д. Рязанов, подтвердив это обстоятельство, напал на ВЦСПС за то, что у него не хватило мужества бороться с ЦК, говорил с большим пафосом и в результате провел огромным большинством резолюцию, которая настаивает на независимости профсоюзов (на фракции кричали: “Вы обещали уничтожить огосударствление профсоюзов! Вы нас обманули!) и устанавливает, что ЦК не давал работать ВЦСПС.” Такова была интерпретация меньшевистского издания. А бунт на большевистском корабле продолжался.

Автор статьи - к.и.н., доцент

Окончание следует

Автор материала:
Нина Зверева - Когда урок не впрок
Нина Зверева
E-mail: info@solidarnost.org
Читайте нас в Яндекс.Дзен, чтобы быть в курсе последних событий
Комментарии

Чтобы оставить комментарий войдите или зарегистрируйтесь на сайте

Чтобы оставить комментарий войдите или зарегистрируйтесь на сайте



Если вам не пришло письмо со ссылкой на активацию профиля, вы можете запросить его повторно



Новости СМИ


Новости СМИ2


Киномеханика