Как профсоюзы анализируют трудовые конфликты

Фото: пресс-служба СПбГУП

Интервью с профессором СПбГУП Григорием Бирженюком - см. "Солидарность" № 14, 2017
Интервью с профессором СПбГУП Андреем Васецким - см. "Солидарность" № 18, 2017
Интервью с профессором СПбГУП Дмитрием Лобоком - см. "Солидарность" № 20, 2017

ПЯТЬ ПАРАМЕТРОВ НАДЕЖНОСТИ

- Евгений Иванович, как вы знаете, “Солидарность” регулярно публикует аналитику Центра анализа и мониторинга социально-трудовых конфликтов, научное руководство которым вы осуществляете. Но наши читатели видят только конечный продукт в виде инфографики - после того как редакторы и художники обработают ваши цифры и выдадут наглядную картинку. Поэтому интересно узнать: как на деле происходит сбор данных и насколько можно им доверять?

- Очень просто. Из сотен миллионов ресурсов вы отбираете те, которые регулярно публикуют информацию по социально-трудовой тематике. Это могут быть сайты и государственных органов, и различных информационных агентств, и профсоюзов, и т.д. Если следить за публикуемым ими контентом, то можно выделить наиболее релевантные. Ну, вот мы и выделили.

- По частоте публикаций на интересующую вас тематику?

- Не только по частоте, по комплексу показателей. Мы ведь не просто ищем и собираем все что попало, нам нужна достоверная информация. Сейчас для нас - это 420 источников информации. Например, нас заинтересовал филиал одного из федеральных телеканалов в Кирове, потому что этот источник наиболее адекватно и достоверно описывал, что происходило в процессе нескольких социально-трудовых конфликтов в этом регионе. Мы его поставили на контроль и убедились, что он релевантен нашей задаче.

- А как вы решаете, что кто-то объективно освещает социально-трудовые конфликты, а кто-то - нет? Наверняка же есть субъективный фактор?

- Субъективного фактора нельзя исключить никогда, он все равно какой-то остается. Но, допустим, есть конкретное событие - забастовка на Качканарском ГОКе. Мы собираем всю публичную информацию об этом событии и определяем, что в день забастовки через два часа о ней сообщило такое-то СМИ, или такая-то прокуратура, или такое-то следственное управление, такая-то инспекция по труду - не важно, какой источник. Итак, первый важный параметр - оперативность. Второй параметр: мы оцениваем, насколько источник достоверно осветил то, что происходило. Через какое-то время мы можем понять, что кто-то наврал, а кто-то осветил ситуацию правдиво. Так мы оцениваем объективность источника. Всего мы используем пять разных параметров. Например, оригинальность: источник пишет сам, а не делает рерайт. На основе этих параметров мы присваиваем источнику баллы надежности.

- Но и на старуху бывает проруха...

- То есть следует ли из этого, что источник всегда будет надежным и объективным? Вопрос закономерный. Мы помним о том, что “источник” - это некая абстракция, а на самом деле за ней стоит конкретный человек, который пишет на эту тему. Мы же знаем, как устроено любое СМИ или любой орган власти: там никто случайно ничего не делает. С уходом человека из темы, изменением редакционной политики, сменой собственника источник может перестать нас интересовать, тогда мы его удаляем из нашей базы. Мы непрерывно ведем подсчет сообщений по каждому источнику и классифицируем их как полезные или бесполезные. С учетом этого и принимаем решение.

- Хорошо, оценка есть - что происходит дальше?

- Дальше на этот источник настраивается специальное программное обеспечение, так называемый “паук”.

- Что это такое и как работает?

- По сути, это программный код, который позволяет каждый день некое количество раз заходить на сайт источника и снимать с определенных страниц всю нужную нам информацию. Дальше: к этому роботу “прикручено” специальное программное обеспечение с открытым кодом. Оно ищет термины и выражения, которые нас интересуют. В наш рубрикатор внесено порядка двух сотен терминов. Например, “невыплата заработной платы”, “остановка работы”, “забастовка”, “пикет”, “протест”, “обращение в органы госвласти”, “невыплата пособий”, “недовольство тем-то” и т.д. И если паук собирает информацию, то программное обеспечение ее отсеивает, фильтрует.

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР

- А живые люди как-то участвуют в процессе?

- Конечно. Все собранные и отфильтрованные сообщения помещаются в базу данных, и дальше наш оператор видит их у себя в рабочем интерфейсе. Он принимает решения: это шлак, это устарело и не нужно, а вот это по нашей теме. Допустим, по тегу “протест” компьютер может предложить протест против осуждения наших спортсменов за употребление мельдония. Такие новости для нас и есть шлак - это, конечно, протест, но “не наш”.

Бывают, правда, такие протесты, которые вроде бы и “не наши”, но нам все равно интересны. Например, движение против введения системы сборов с дальнобойщиков, нашумевшего “Платона”. Да, там нет членов профсоюзов, но такой протест у нас называется смежным, то есть имеющим отношение к трудовым конфликтам в среде самоорганизующихся людей, или самозанятых. В общем, на этом уровне фильтровать информацию должен уже живой человек. Который к тому же может дать тому или иному сообщению особые описательные атрибуты, чтобы дальше система автоматически отслеживала конкретный конфликт.

- Фильтрующий новости оператор и аналитик конечной информации - это один и тот же человек?

- Нет.

- Значит, всего получается пять звеньев: паук, специальное программное обеспечение, база данных, оператор и аналитик.

- В очень грубом приближении - так. Надо понимать, что человек, пишущий программы, может вообще не иметь ни малейшего представления о трудовых конфликтах, его задача чисто техническая. Он написал программу, идет съем информации, а мы сами уже формулируем, какие термины нас интересуют. Тут еще есть ряд вопросов, которые приходится решать по ходу “пьесы”. Первая: на источнике может измениться адрес страницы с интересующей нас темой. Второе: источник может перестать писать на эту тему. Третье: источник изменил свое качество, и если раньше он у нас имел восемь баллов из десяти, то может скатиться до двух. И тогда мы уже не будем с ним возиться, раз он несет шлак, но оставим в базе на случай, если ситуация изменится.

- Да, тут одним техническим мониторингом вряд ли обойдешься...

- Да, человеческий фактор важен. И если нам, например, не хватает каких-то атрибутов события, наши специалисты “вручную” их уточняют: количество участников протеста, точное название предприятия, кто инициировал протест и так далее. И в каждом регионе у нас должен быть ответственный за это дело человек, обычно в территориальном объединении профсоюзов. Ну, не в каждом, а в тех, где происходят конфликты. А конфликты происходят не во всех субъектах Федерации - в 58 из 85 по итогам прошлого года.

- Либо в других регионах они не освещались, и ваша система поэтому их не заметила.

- Не совсем. Они могли там быть, но не являлись социально-трудовыми конфликтами. Определение понятия “социально-трудовой конфликт” подразумевает, что он стал публичным. Не бывает такого, чтобы такой конфликт не попал в наше поле зрения. Мы за несколько лет мониторинга в этом убедились. Мониторингом конфликтов занимаемся не только мы, можем сравнить данные. У нас они самые полные. Другое дело, что мы занимается этим профессионально, на научной основе, а другие занимаются как хотят.

- Коль скоро вы заговорили о профорганизациях в регионах - входят ли в базу ваших источников сайты профорганизаций?

- Конечно.

- Насколько они вообще надежны, какой рейтинг имеют? На “десятку” кто-нибудь отрабатывает?

- Нет. Такого нет.

- А “Солидарность”?

- Навскидку, я помню, что “Солидарность” на семнадцатой неделе прошлого года набрала по надежности из десяти возможных баллов - 9,4. Для сравнения, Федерация профсоюзов Приморского края - 3,6.

“ТАКОГО БОЛЬШЕ НЕТ НИГДЕ”

- Вы упомянули о других аналитических центрах...

- Всего два, кроме нас, делают подобные обзоры. Это Центр защиты социально-трудовых прав, который возглавляет член Общественного совета при Минтруде Елена Герасимова, и еще один аналитический центр при правительстве. Мы берем их отчеты, раскладываем на части и анализируем, что они пишут. Мы посмотрели, например, несколько отчетов ЦСТП и уяснили слабость их методологии анализа социально-трудовых конфликтов.

К примеру, сообщение может описывать какое-то конкретное событие. Событие обладает свойством - единством времени и места. Вот произошло какое-то реальное событие, а дальше мы должны его квалифицировать и сказать, что это был, допустим, протест: митинг, пикет, обращение. Либо это была забастовка или приостановка работы, то есть иное действие. Видов этих протестов в нашем рубрикаторе - полтора десятка. И каждое событие должно быть точно квалифицировано - отнесено туда или сюда. Причем часть из этих квалификаций содержится в законодательстве, а часть - нет. Но мы всегда должны точно знать, о чем говорится в сообщении. Если аналитик говорит о стоп-акции, мы должны понимать, что это в реальности.

- А что это такое?

- А я вот тоже спрашиваю у вас: что такое стоп-акция?

- Может быть, приостановка работы?

- Может быть. Вот когда мы и начинаем гадать, что имеется в виду! Ответ прост: стоп-акция - этот термин заимствован из англоязычного “стоппейдж”, который применяется для описания любой остановки работы в английской статистике. Нас такая точность не устраивает, в русском языке этому термину можно приписывать что угодно. И отсутствие методологии, отсутствие научного подхода, отсутствие четкой классификации, рубрикации так называемой, приводит к тому, что толкование результатов превращается из математической логики в фантазии, которые рождаются в голове у конкретных людей.

На почве неточностей в данных рождаются неточные выводы, начинается политизация анализа “под заказчика” или исходя из мировоззренческой позиции. Вместо логико-фактографического анализа другие аналитические центры предлагают эмоциональ-ные, основанные на отрывочных фактах рассуждения. Понимаю, что нарушаю цеховые правила - не критиковать коллег по работе, по профессионал должен быть честен. Если вам предстоит принимать решения, вы не должны основываться на эзотерических манипуляциях, слава богу, на дворе ХХI век, а не позднее средневековье.

- Но разве нет в такой исследовательской деятельности каких-то стандартов качества, общепризнанной методологии? Например, Международная организация труда наверняка же проводит подобные исследования?

- Нет. Люди из МОТ были здесь, мы им все показали, и они сказали: это уникально, такого в сфере труда нигде нет. Люди из Международной конфедерации профсоюзов, а конкретно - госпожа Шаран Барроу была здесь дважды, ознакомилась со всем этим и сказала: да, это интересно, такого уровня нигде больше нет. В отечественной конфликтологии в целом ситуация довольно запутанная. Какие- то ее разделы развиты лучше, какие-то хуже, а такая субдисциплина, как социально-трудовая конфликтология, не развита совсем. Очень мало научных работ на эту тему, слабый теоретический аппарат. Даже терминология, как я уже говорил, не устоялась. Занимаясь мониторингом, мы стараемся развивать науку о конфликтах. И гордимся тем, что такого уровня аналитики социально-трудовых конфликтов нет больше нигде.

“А”-СПРАВКА

Центр мониторинга и анализа социально-трудовых конфликтов СПбГУП реализует проект “Практическая конфликтология” - комплекс научно-исследовательских и прикладных работ. Одна из основных целей проекта - предоставление государственным, общественным институтам, организациям и частным лицам актуальной информации о конфликтах. Проект реализуется в нескольких направлениях: мониторинг, ситуационный анализ, анализ данных о конфликтах, прогнозный анализ, консультирование, научное сотрудничество, применение результатов проекта в учебных целях.

В структуру Центра мониторинга и анализа социально-трудовых конфликтов входят Научно-мониторинговый центр “Трудовые конфликты” и Научно-исследовательская лаборатория. Центр ведет наполнение и поддержку информационных ресурсов проекта, мониторинг конфликтов, контент-анализ, аналитическую обработку информации.

По материалам www.gup.ru