Новый закон должен облегчить страдания онкобольных

ПРОШУ ВИНИТЬ МИНЗДРАВ

С прошлого года проблема самоубийства онкобольных из-за отсутствия своевременной помощи вызвала большой резонанс в обществе. Проблему подняли после случая с контр-адмиралом Вячеславом Апанасенко: он выстрелил себе в голову из наградного пистолета. 66-летний адмирал оставил записку «В моей смерти прошу винить правительство и Минздрав... Сам готов мучиться, но видеть страдания своих родных и близких непереносимо». Родственники самоубийцы пояснили, что не могли получить адекватное обезболивание для своего близкого. Было проведено расследование. Виновной объявили поликлинику…

С тех пор случаи самоубийства онкобольных стали вызывать пристальный интерес прессы. И оказалось, что среди таких людей немало известных личностей. Так, в марте этого года выбросился из окна квартиры в высотке 86-летний профессор-кардиолог Эдмунд-Михаил Люде. Профессор много лет работал в Научном центре сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева. В предсмертной записке он обвинил в случившемся медицинских работников. За двое суток он трижды вызывал «Скорую помощь» с жалобами на сильные боли, но его не госпитализировали, а лишь оказывали временную помощь на дому и рекомендовали обратиться в поликлинику.

Тремя месяцами ранее покончил с собой генерал-лейтенант российских ВВС в отставке Анатолий Кудрявцев. Он страдал от сильных болей из-за рака желудка в четвертой стадии. В записке просил никого не винить в его смерти и объяснил, что уходит из жизни добровольно, так как не может терпеть сильную боль.

Известно уже о 40 подобных случаях в 2015 году. Именно пристальное внимание общественности привело к тому, что была упрощена выписка рецептов на обезболивающие и наркотические препараты. Например, право выписывать такие средства получили хосписы, патронажные службы и врачи общей практики. Был увеличен и срок действия соответствующих рецептов - до 10 дней. Принятый ФЗ-501 должен сделать процесс получения обезболивающих наркотиков еще проще.

Anonimus: «У меня отчим мужа (который его вырастил с 7 лет) повесился. Но мы все его оправдываем в общем-то. Он 3 года с раком боролся, устал очень и после известия об очередном рецидиве повесился. Рассчитал так, чтоб первым его мой муж застал, а он задержался на работе на 2 часа (авария у них случилась), и первой пришла свекровь (если б он знал, наверное, не сделал бы так, он ее любил очень). Ужас, конечно».

Длорпа V.I.P.: «Моя двоюродная сестра умирала на руках своей матери. Несколько дней рыдала "мама, убей меня, пожалуйста". Впала в болевую кому и даже в ней, не приходя в сознание всхлипывала "как больно". Через два дня умерла, в день рождения своей матери… <...> Живут они в Краснодарском крае, хутор Незаймановский, врачи в Тимашевске(40 км). Как назло ее лечащий был в отпуске, а дежурный отказался наркотики выписывать. Мать от дочери уезжать на разборки не могла... Людочка умерла без единого укола наркотических обезболивающих. Твари».

РАЗМЕР ПРОБЛЕМЫ

По словам заслуженного врача России, врача-онколога Ларисы Фечиной, у нас в стране 566 тысяч человек в год получают диагноз «рак». Среди них - свыше трех тысяч детей. С 2004 года уровень заболеваемости вырос на 20%.

Президент благотворительного Фонда помощи хосписам «Вера» Анна Федермессер добавила, что умирают от онкозаболеваний у нас примерно 300 тысяч человек ежегодно. Но потребность в анальгетиках нужна гораздо большему числу людей:

- Сейчас в обезболивающих препаратах нуждаются около миллиона россиян, - пояснила член комитета Госдумы по охране здоровья Салия Мурзабаева. - И лишь у трети из них онкологические заболевания. Мы забываем, что анальгетики нужны еще многим людям с хроническими заболеваниями: нейрохирургическим пациентам, неврологическим, страдающим заболеваниями опорно-двигательного аппарата… А мы находимся лишь на 48 месте в мире по степени обеспечения бесплатными обезболивающими препаратами.

Как говорит Анна Федермессер, регионы при этом не только не увеличивают, но даже снижают закупки анальгетиков:

- Каждый год регионы считают, исходя из своих данных по заболеваемости, сколько потребуется обезболивающих препаратов. Делают заявку и получают так называемую квоту на них. А расплачиваются потом по частям за более мелкие партии. Но на деле эта квота редко бывает полностью исчерпана. Вот данные по заказанным инъекционным препаратам: в 2013 году было выкуплено 65%, в 2014 году – 69%, за первый квартал 2015 года 15% (то есть за год предположительно выкупят 60%). Данные по пластырям: за 2013 год – 45%, 2014 год – 40%, за первый квартал 2015 года – 7% (то есть за год предположительно 28%). Получается, регионы выкупают все меньше наркотических препаратов.

ОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ

Что же меняет ФЗ-501? Срок действия рецепта увеличится до 15 дней. Запретят требовать возврата упаковок от использованных лекарств. Расширится сеть получения препаратов: их можно будет достать не только в специальных аптеках, но и в медучреждениях и их филиалах, в том числе в сельской местности.

Член комитета СФ по социальной политике, врач-педиатр Владимир Круглый сказал, что введение закона снимет часть бюрократических проблем, но не все. К тому же останется человеческий фактор:

- Врачи опасаются выписывать наркотические средства из-за бюрократических проволочек. Это и короткое действие рецепта, и необходимость трех подписей, и необходимость возврата тары – ампул, пластырей. Новый закон все эти требования отменяет. Но сейчас действует очень жесткий закон относительно хранения и перемещения лекарств для онкобольных. Я был в одной такой комнате. Ее можно сравнить с бомбоубежищем – решетки по всем стенам, решетки по потолку, полу. Все в сейфах, и две двери. Это непросто сделать. Необходимо смягчение лицензионных требований к помещениям.

По мнению всех экспертов, для реализации нового закона в первую очередь нужно сотрудничество Минздрава и ФСКН.

- Чтобы закон заработал, нужно усилить межведомственное взаимодействие и привлекать к решению проблемы органы социальной защиты, - считает Мурзабаева. - Таким больным зачастую нужен уход, и его нельзя взвалить только на медицинских работников, это не их профиль. Кроме того, нужно провести психологическую подготовку кадров – врачи просто боятся лишний раз выписать наркотические препараты. В Госдуме проблемой помощи безнадежным больным вплотную занялись лишь в 2013 году. Но благодаря этому стала появляться паллиативная медицина, и теперь на помощь таким больным определено по две тысячи рублей в сутки. Регион может добавить своих денег к этой сумме. В рамках партийного проекта мы собираемся отслеживать по всей стране, как реализуется закон на практике.

Музарбаева обратила внимание и на то, что очень много проблем остается вне поля зрения законодателей. К примеру, как показали наблюдения, наибольшее количество самоубийств онкологических больных происходит среди военных и милиционеров. А все потому, что для ведомственных клиник практически не разработана документация, позволяющая отпускать наркотические препараты.

- Еще часто происходит так: создана койка для паллиативных больных, а специалистов нет. Хотя в отчетности все выглядит прекрасно.

НЕ ЛЕКАРСТВОМ ЕДИНЫМ

Анна Федермессер считает, что только законом проблему самоубийств онкобольных не решить:

- Даже в тех странах, где медицина куда более развита, онкобольных обязательно посещают мысли о самоубийстве. Эта проблема многогранна и глубока. Упрощать ее одним отсутствием обезболивания неправильно. Есть еще одиночество, невостребованность, страх перед будущим. Многие думают, что уходом они облегчат жизнь своим родственникам. Но на самом деле людям приходится потом жить с чувством вины. Паллиативная помощь должна быть значительно шире, чем сейчас: должны быть привлечены психологи, представители конфессий, близкие. Помощь должна быть медико-социальной, как во всем мире.

Астель ***: «Двоюр. бабушка под поезд прыгнула, когда узнала, что у нее рак. Ее родная сестра - в окно. Просто так. Дед пытался остановить обеих. Это нереально, если человек для себя уже решил».

Anonimus: «Нужно думать о родных. Моя бабушка говорила, что никогда не будет лежать. Заболела в 69 лет, полгода лечили, думаю, что у нее был недиагностированный рак, ее рвало постоянно, худела сильно. Я за ней ухаживала, было мне 15 лет. Периодически говорила о самоубийстве, но я ее уговаривала, что нельзя и прочее. А потом она однажды, идя в туалет, упала. Встала сама, но решение, похоже, приняла. Это было 27 августа. А 28-го я нашла ее в петле. Вам рассказать, какой это был стресс для меня, 15-летнего подростка, для ее сына, которому было на тот момент 44 года? Я с этим живу уже 30 лет, но до сих пор фобии на тему веревки на шее. Ребенку не разрешаю ничего носить на шее. А тогда я болела год. Все психологическое. И считаю, что до сих пор проблемы расхлебываю. Так что не надо рассуждать о том, чего не знаете. Боль надо снимать, да, но эгоистом не надо быть ни в здравии, ни в болезни».

Отношение к самоубийству при врачебном содействии (из статьи А. Мухина «Отношение онкологических больных, онкологов и рядового населения к эвтаназии и самоубийству при врачебном содействии»):