Статьи

08:40 08 мая 2013

Страна на вырост

Как живут, работают и враждуют в Косово

В Призрене. Фото автора

В конце апреля Сербия подписала соглашение о нормализации отношений с Косово “ради общей интеграции в Евросоюз”. Соглашение, с одной стороны, призвано защитить права сербов в Косово и дать им автономию, с другой - сами косовские сербы, как правило, не желают ничего слышать о государстве Косово как таковом. Корреспонденты “Солидарности” побывали в частично признанной республике и попробовали составить свое мнение о том, что же представляет собой “самое молодое государство Европы”. Впечатления остались неоднозначные.

ЗНАКОМСТВО

Балканские режиссеры любят - и небезосновательно - жанр роуд-муви, где герои попадают в какую-нибудь абсурдную ситуацию и затем колесят по окрестным странам, собирая приключения с местным колоритом на известные места. Еще бы! Это замечательная возможность пройтись по стереотипам относительно соседей-противников, да и относительно себя самих. Косово в таком кино достается роль наиболее мрачная: здесь и поля мусора, и фабрики по производству органов, а в лучшем случае - местные жители, охотящиеся с ловчими птицами на героин для его перепродажи американским военным.

И вот мы едем проверять стереотипы на собственной шкуре: гудя кондиционерами, как авиалайнер турбинами, автобус Скопье - Призрен проходит македонско-косовскую границу.

- Клиа-щто-рин и Тсветков, выйдите, пожалуйста. Вас просит пограничная полиция, - говорит нам кондуктор автобуса на таможне новопровозглашенной республики Косово.

Так, думаем, началось... Однако пограничники всего-навсего захотели проверить, знаем ли мы, что скоро гражданам России нужна будет виза в это “самое молодое государство Европы”. Изучив редкие в этих краях орластые паспорта, полицейские в новенькой форме смачно лепят в них штампы и по-сербски желают счастливого пути. Позже, в аэропорту Белграда, эти штампы нам перечеркнут жирной печатью “аннулировано”: сербские власти пытаются сохранить остатки престижа, несмотря на последние договоренности с Приштиной.

Автобус отваливает от погранперехода. После прочитанного в новостях и увиденного в фильмах картина, которую мы наблюдаем из окна, не производит ожидаемого впечатления... Ни многокилометровых полей гниющих помоек, ни разрухи. Не видно теперь и военных - о присутствии международного контингента KFOR напоминают разве что дорожные знаки с ограничениями веса и скорости для тяжелой техники да редкие джипы совершенно не угрожающего вида...

Больше всего местность напоминает огромный строительный рынок пополам с автомастерской. Объясняется это просто: первое вызвано огромными субсидиями на жилищное строительство за счет международной помощи, второе - тем, что здесь, в Косово, оседают угнанные и битые машины со всей Европы. Тут их либо разбирают на запчасти, либо собирают из двух-трех машин одну.

Так, без особых приключений и впечатлений, то двигаясь по выстроенным на деньги европейских и американских налогоплательщиков шикарным автобанам, то петляя в пробках по узким улицам городов, добираемся до второго по величине города Косово - древнего Призрена.

ПИЦЦА И БОЕВИКИ

- А что, у вас в России правда одни террористы? - с поддевкой спрашивает хозяин единственного в Призрене и потому набитого “рюкзачным” людом со всей Европы хостела. После чего добродушно подмигивает и приглашает угоститься пивом. Сидим в сумерках - электричество отрубили. В это время с окрестных минаретов начинают слегка вразнобой петь муэдзины - накладываясь один на другой, азаны складываются в причудливую, но красивую мелодию. Вот ведь занесло-то нас, думаем. Ну да ладно. Мы в отпуске.

Призрен - бывшая резиденция сербских королей, затем османских пашей и при этом еще и колыбель идеи независимой Албании (здесь в XIX веке была создана организация албанских интеллектуалов-националистов, “Призренская лига”) - колоритен и красив, в отличие от большинства местных населенных пунктов, представляющих собой муравейники коттеджей “а-ля лихие девяностые”.

Сейчас, в “эпоху независимости”, город претендует на роль главного местного туристического центра. Горы Шар-Планины со снежными вершинами, лес минаретов, несколько средневековых церквей, крепость на горе, османские переулочки... А также модные кафешки вдоль реки, сверхдешевые по московским меркам - и полные молодежи, несмотря на разгар рабочего дня.

Причина для безделья в будний день у косоваров есть: с работой здесь все плохо. Говорят, в прошлом году уровень безработицы в полупризнанной республике достигал 40 - 60%.

Промышленности в Косово не то чтобы совсем нет, но ее явно недостаточно. Даже в социалистической Югославии Косово занимало “почетное” последнее место по степени экономического развития, а за девяностые и начало двухтысячных было разрушено и то немногое, что построили тогда. Тонны евро, которые в последние годы закачиваются в республику, положение не сильно изменили.

Работает, прежде всего, производство стройматериалов - что неудивительно при нынешних объемах строительства и баснословных жилищных субсидиях. Есть электроэнергетика и агропром. Местные вина из Ораховца, говорят, даже идут на экспорт в ЕС... Но этого мало, чтобы обеспечить работой увеличивающееся с каждым годом население Косово.

Зарплаты тоже, мягко говоря, невелики. Если верить заокеанской статистике, официант - работа мечты по местным меркам - получает в месяц пятьсот евро с небольшим. А вот рабочий в строительстве - всего сотню. Те, кто может, уезжают работать в Евросоюз. “А если хочешь нормально жить здесь, - говорили нам жители Призрена, - занимайся бизнесом”.

Легальным или нет - другой вопрос. Буквально недавно в Приштине судили очередных “черных трансплантологов”, которые за бесценок (тысяч пятнадцать долларов) покупали органы у малообеспеченных турок, азербайджанцев, граждан Молдовы и Казахстана. Ну и наркоторговля, процветавшая здесь долгие годы, вряд ли куда-то делась целиком.

Но не будем уподобляться авторам медиастрашилок. В целом население Косово - мирные люди, и бизнес у них вполне обычный: магазинчик или кебабная. Даже ветераны Армии освобождения Косово, которую в Сербии считают террористической организацией, остепеняются и открывают пиццерии. В одной из них, при клубе ветеранов АОК, мы, кстати, пообедали. Вкусно, да и наш русский язык там никого, вроде бы, не смутил.

Призрен большую часть своей истории был городом, где соприкасались самые разные культуры. В последние несколько сотен лет здесь преобладало мусульманское население: албанцы, турки и горанцы (здешние славяне-мусульмане), - но для сербов город всегда был духовным центром первостепенной важности - и до турецкого нашествия, и после падения их государственности. Сейчас, при строительстве “нового толерантного Косово”, имидж Призрена как “перекрестка цивилизаций” оказался весьма кстати: о здешних многонациональных традициях расскажут и туристические путеводители, и новостные сюжеты. Да и местные, перейдя ради нас на сербский, уверяли:

- Мы рады русским гостям, и против сербов тоже ничего уже не имеем.

Действительно, мы ни разу не встретили в свой адрес ни косых взглядов, ни агрессии. Напротив, нам часто удивленно улыбались и пытались вспомнить пару русских слов. А вот по поводу сербов особенно обольщаться не стоит: сейчас в Косово, похоже, затишье, но никогда не знаешь, чем оно обернется завтра.

В махаллях старого города спрятан памятник ЮНЕСКО - церковь Богородицы Левишка начала XIV века. Попасть внутрь невозможно - вход забран решетками и колючей проволокой. Храм с редчайшими средневековыми фресками подожгли во время послевоенных антисербских погромов в 2004 году.

Началось все с искры: местные СМИ опубликовали информацию, что сербы якобы утопили двоих албанских детей. Может, так оно и было, а может, дети просто утонули в быстрой реке - никто особенно не разбирался. Тысячные толпы в разных концах Косово отправились жечь дома сербов и православные церкви. Под горячую руку подвернулись и другие меньшинства - цыгане и горанцы. В Призрене с тех пор сербов почти нет - те немногие, кто остался после войны, бежали на сербский север Косово и в “большую” Сербию.

“Памятник” тем событиям хорошо виден из центра Призрена - сожженный сербский квартал на горе под крепостью. Пустые глазницы окон, двери, перевитые колючей проволокой, и два брошенных средневековых храма. Церковь Свети Спас XII века, а вернее, ее выжженный остов, еще недавно охранялась польскими военными из KFOR. Сейчас никого там нет - только железные ворота и кольца спирали Бруно по периметру.

Как язва на глянцевом “европейском” лице Призрена, квартал простоял нетронутым почти десять лет - дома никто не занимал. Скоро, похоже, все изменится: здесь уже шумит строительная техника и болтают, перекуривая, рабочие.

АНКЛАВЫ

Наутро через столицу Приштину едем смотреть “другое Косово” - сербские анклавы и муниципалитеты. После войны и погромов албанцы и сербы живут будто в двух отдельных мирах, которые без нужды стараются не пересекаться. До войны в Косово сербы составляли около половины населения, а сейчас их осталось лишь пять процентов. Основная часть живет в Северном Косово, которое не контролируется властями Приштины. Другой крупный анклав - община Штрпце на македонской границе. И еще несколько небольших муниципалитетов.

Ближайший к столице - и один из важнейших на юге таких муниципалитетов - Грачаница, известная своим знаменитым средневековым монастырем. Во время последних столкновений он не пострадал, однако в списках ЮНЕСКО этот и другие косовские памятники числятся как “находящиеся под угрозой”.

Наш автобус в Грачанице, по идее, не останавливается - незачем. Сербы - а это 95% населения муниципалитета - по понятным причинам не горят желанием регулярно ездить в Приштину. Так что просим водителя притормозить и выходим.

Граница между “албанской” и “сербской” территориями сейчас почти незаметна - разве что меняется язык на вывесках. Какой-то большей, чем в остальном Косово, разрухи нет - даже наоборот, городок выглядит аккуратнее, чем албанские. На центральной площади часовня, над ней реют флаги Сербии, ЕС и США. Косовский вывешен по соседству, на здании республиканской полиции. Некоторое время назад о структурах республики Косово на сербских территориях не хотели и слышать. Сейчас, очевидно, все уже по-другому. Впрочем, полицейское управление то ли для порядка, то ли для безопасности огорожено забором с “колючкой”. На той же площади - несколько уютных кафе. Исключительно мирная картина. В Косово официально в ходу евро, но, зайдя выпить кофе, выясняем: основная валюта здесь - сербский динар. Но евро тоже можно расплатиться без проблем.

Знаменитый монастырь располагается чуть поодаль - его массивная каменная ограда перевита колючей проволокой: были случаи, когда за ограду бросали гранаты или бутылки с “молотов-коктейлем”.

Еще недавно монастырь серьезно охранялся KFOR, а посетить его можно было только сдав паспорт, но сейчас мы встретили лишь двух улыбчивых камуфлированных парней из шведского контингента. Вход свободный - разве что на двери висит знак, запрещающий проносить на территорию оружие. Но такие знаки мы и в других местах Косово видели неоднократно.

Небольшой, но изящный монастырский храм действительно поражает. И удивительно воздушным внутренним пространством, и строгими фресками, и каким-то странным контрастом царящего вокруг спокойствия с тем, что все последние годы эти стены были осажденной крепостью - да и не ясно, закончилась осада или противник просто отошел покурить...

Из Грачаницы едем в Косовска-Митровицу - столицу “сербского” севера. В Приштину возвращаться для этого не надо - между сербскими территориями ходит собственный транспорт: маршрутки - или, как здесь говорят, “комби”. Расписание не слишком регулярное, поэтому мы садимся в кафану напротив к группе местных. Те, узнав, что мы из России, немедленно угощают стаканчиком сливовицы. Спрашиваем, лучше ли стало в последнее время - кивают. Но “лучше” - понятие относительное. Просто девять лет назад сюда из Приштины приезжали погромщики со стволами.

Завязывается разговор. Одна из ожидающих, журналистка Ясмина, знает русский. Работает она на сербском телевидении, вещающем исключительно на анклавы. Мы пользуемся журналистской осведомленностью Ясмины и расспрашиваем ее о жизни косовских сербов.

- Самый высокий и стабильный заработок в анклавах у бюджетников, - рассказала она. - У учителей и врачей доход около 350 евро в месяц. Но на всех этой работы, конечно, не хватает. Тем, кто не смог устроиться в бюджетное учреждение, найти работу крайне сложно. Безработица на наших территориях значительно больше 50%. Поэтому большинство молодежи вынуждено уезжать в Белград или другие сербские города. Работать на албанских территориях не принято. Во-первых, по политическим мотивам, во-вторых, у выходцев с сербских территорий по понятным причинам нет перспектив хоть какого-то карьерного роста.

Интересно, что зарплаты бюджетникам в анклавах, по словам Ясмины, платит Белград. А вот пенсии - уже Приштина. Правда, маленькие, всего 65 евро. На эти деньги пенсионерам порой не только приходится существовать самим, но и помогать безработной молодежи, которая по тем или иным причинам не может покинуть сербских территорий.

- Они (Приштина. - Прим. авторов) пытаются дать хорошую картинку для Европы, - с некоторой неприязнью говорит Ясмина. - Но на самом деле это далеко не так.

Выход, как и в албанской части, - бизнес. Только здесь вести его труднее, а денег он приносит еще меньше.

- Хорошая прибыль - это 500 евро в месяц, - вступает в разговор владелец кафаны. - Больше не получается практически никогда. И это при том, что я вынужден работать каждый день с 9 утра до 10 вечера!

Наконец, есть оказия в Митровицу: легковушка вроде такси “по заполнению”. Четыре евро с носа за сорок километров пути.

Едем через Приштину и мимо знаменитого Косова поля, от битвы на котором в 1389 году начался отсчет турецкого ига в Сербии. Потеря Косова поля для Сербии прежде всего символична. Аналогии с полем Куликовым уже давно набили оскомину, но от них и вправду никуда не денешься...

- Све овде jе српско! Все тут Сербия! - вдруг начинает показывать нам за окно сосед - дед Йованович. Ему нет шестидесяти, но выглядит он едва не на восемьдесят... - Все до Тираны - это Сербия!

И сербы, и албанцы слишком давно живут на этой земле и считают ее своей. А заодно и кусок земли соседа, если могут найти хоть какие-то исторические или псевдоисторические основания для этого. Косово - действительно сердце “старой Сербии”, но очень многие сербы покинули эти земли еще тогда, с приходом турок. Их место и заняли албанские поселенцы. Вновь в состав Сербии Косово вошло только перед Первой мировой... После этого власти страны начали сербскую реколонизацию края. Многие нынешние косовские сербы имеют корни вовсе не здесь, а на севере. В свою очередь, часть албанцев прибыла сюда и того позже, при коммунистах: Тито готовил из Косово плацдарм для присоединения Албании к югославской федерации и поощрял албанскую иммиграцию. Зато при случае они напомнят, что даже до славян здесь жили их далекие предки иллирийцы.

Так мы и прибываем в Косовску-Митровицу, в недавнем прошлом - город горняков, а в наши дни - наиболее наглядное свидетельство происходящего в регионе. Этот город часто называют современным Берлином: большая его часть к югу от реки Ибар населена албанцами, а северная контролируется сербами. Многие столкновения последних лет происходили именно здесь.

Впрочем, петляя по городу, выясняем, что этнические границы в Митровице куда сложнее, чем кажется на первый взгляд: мост через Ибар мы переезжаем спокойно, но чуть дальше водитель останавливается:

- Здесь надо сделать стоп: это боснийская махалля, а вон там, - водитель показывает рукой на красно-сине-белые флаги вдали, - начинается сербская территория. Нам надо поменять номера.

Все выходим из машины, и водитель прикрывает косовские номера картонками: на севере Косово, в отличие от юга, республиканские номера могут вызвать проблемы. Так что в сербской части Митровицы машины ездят либо со старыми сербскими номерами, либо без номеров вовсе.

- Там, на юге, они уже фактически в Косово, - говорит нам продавец в одном из магазинчиков у Ибара. - А нам никакие соглашения не указ. Мы останемся в Сербии.

Ситуация в Северном Косово действительно странная. Если южные анклавы, пусть и вынужденно, взаимодействуют с албанскими территориями, то здесь сербы предпочитают самоизоляцию. Тут это проще: на севере граница с большой Сербией. В Митровице функционирует университет Приштины (вернее, его сербская часть “в изгнании”), печатаются издания с адресом “Приштина - Косовска-Митровица”, действуют собственные органы власти. Получается абсурдная ситуация: нормально контролировать положение здесь Белград уже не может, не может этого и Приштина. Что это, непризнанная территория в квадрате?

“Ибо отсюда нет пути назад” - говорит красочное граффити на одном из домов. Обилие граффити - первое, что здесь бросается в глаза: призывы на баррикады, надписи “смерть албанцам!”, портреты убитых в стычках молодых парней, названия доброго десятка правых сербских организаций. Чуть поодаль виднеются сожженные дома. Главный символ города - новенький мост через Ибар, построенный KFOR взамен разрушенного во время беспорядков. На мосту расслабленно дежурит пара косовских полицейских, да в теньке (жарко, тридцать градусов) припарковалась парочка бронированных джипов итальянских карабинеров. Раньше охрана выглядела куда внушительнее. Но с сербской стороны мост перекрыт баррикадами из песка и щебня и завешан флагами Сербии и России. В кафанах с хорошим видом на “мост вражды” пьют минералку и закусывают мороженым крепкие, внимательные ребята, и, похоже, сидят они не просто так, а на всякий случай.

Такие же крепыши без формы, но в берцах, будут провожать нас взглядами, когда мы отправимся обратно в боснийскую махаллю. Помимо босняков там живут албанцы - об этом свидетельствуют красные флаги с черными орлами на столбах. Здесь соприкасаются враждующие общины, и потому часто происходят разные неприятные события. Буквально за день до сдачи текста в печать неизвестные попытались подорвать гранатой один из боснийских домов. Чуть раньше двое подростков - серб и горанец - были ранены здесь албанцами. Так и живут.

Мы пересекаем полузапретные для местных границы, чувствуя себя невидимками: сербы, вне зависимости от брутальности внешнего вида, русским рады, а остальным до нас дела нет. В конце концов, переходим через мост на албанскую сторону, в ставший уже привычным странный мир Косово - активно строящуюся поверх бедности и облезлости “Европу с восточным колоритом”. Особенно не задерживаемся - нет времени. Нам пора назад, в Приштину и оттуда в Скопье...

ЭПИЛОГ

По возвращении одна картинка нейдет из головы. Насытившись прогулками по центру Призрена, мы отправились на дальние улочки, куда не дошла модернизация по-европейски. Представьте себе депрессивный моногород с поправкой на южный колорит - и поймете, о чем речь. В одном из дворов мы увидели странную картину: подслеповатый дед дрожащими руками разбивал молотком картины. Что и зачем он делал - осталось неясным. Потом дед поднял глаза и поглядел куда-то далеко сквозь нас...

Пугает республика Косово не страшилками о торговле органами или об исламистах (которых здесь куда меньше, чем девушек в коротких юбочках) и террористических организациях. Пугает здесь другое - глянцевые торговые центры, рестораны, шикарные отели и амбициозные стройки сейчас этой стране явно не по росту. Что случится, если международная помощь иссякнет? Из стройки перспективной и кипящей страна в любой момент может превратиться в стройку заброшенную и мрачную. И тогда что - все сначала? Или хватит уже для этой многострадальной земли?

В написании статьи принимал участие Александр Кляшторин