Светлана Ивендикова, свидетель в “деле Кобозева” по эпизоду, связанному с отчуждением подвала в здании Волгоградского облсовпрофа, рассказала, что давала показания на предварительном следствии под давлением. По словам Ивендиковой, следователь Жиров угрожал ей заключением под стражу вместе с ее 76-летней матерью. Сам Жиров отрицает факт давления. На следующей неделе свидетелей подвергнут совместному допросу.
Судебное следствие в Центральном районном суде Волгограда по повторному рассмотрению “дела Кобозева”, бывшего председателя Волгоградского облсовпрофа, приблизилось к завершению. На минувшей неделе суд допросил Светлану Ивендикову. Она работала в “Волго-Дон банке” и участвовала в оформлении документов на подвал здания облсовпрофа. А позже участвовала и в продаже этого подвала ООО “Евростиль”.
В самом начале допроса Светлана Ивендикова предупредила, что детали событий помнит плохо, и даже попросила “прочитать предыдущие показания”, чтобы освежить память. В этой просьбе ей, естественно, отказали. Впрочем, на прошлой неделе ее бывший начальник Сергей Евсеев сообщил суду, что за день до судебного заседания его пригласили в Следственный комитет специально для того, чтобы он прочитал протоколы следствия.
Ивендикова рассказала, что Жоржа Барбара она знала как мужа своей коллеги Миловановой. И знала, что он будет строить ресторан. Свидетель предположила, что она участвовала в оформлении документов на подвал именно потому, что была знакома и с Евсеевым, выдававшим кредит на строительство в подвале ресторана, и с Барбаром, и с Кобозевым, а также имела знакомства в Регистрационной палате. Позже, когда ООО “Туркестан” продавало подвал ООО “Евростиль”, Ивендикова участвовала и в процессе продажи.
- Жорж сказал, что у него ничего не получилось с подвалом и он хочет дешево продать помещение. У меня появилось желание заработать на купле-продаже. Александр Попов (юрист гостиничного комплекса “Турист”. - П.С.) предложил мне создать ООО и найти денег на покупку подвала. А в случае если бы подвал потом продали дороже, я получила бы часть прибыли. ООО назвали “Евростиль”, а учредителем стала Княжеченко, моя мать.
На уточняющие вопросы стороны обвинения свидетель сказала, что не помнит, где познакомилась с Поповым.
- А почему вы тогда ему доверились?
- А что я теряла? Тогда все созда-вали общества с уставным капиталом в 10 тысяч рублей, состоящие из несуществующих компьютерных столов. А тут появилась возможность заработать.
- Заработали?
- Нет. Попов сказал, что продали помещение за столько же, за сколько и купили. Но я не расстроилась, я же туда ничего не вложила.
Собственно, это и была вся полезная информация, которую смогла вспомнить Светлана Ивендикова. Сторона обвинения стала ссылаться на протоколы допросов Ивендиковой, полученные на стадии следствия. Однако свидетель заявила, что в протоколах следствия мало правды - следователь давил на нее:
- Меня допрашивали почти сутки. Сначала я говорила, как помню. А потом следователь Жиров заявил, что “заставит меня вспомнить”. Он кричал на меня, угрожал, говорил: “Или ты заговоришь, или ты со своей 76-летней мамой окажешься сейчас в камере”. Он водил меня к своему начальнику, и тот тоже на меня давил. В итоге следователь сел и сказал: “А я тебе расскажу, как все было”, - и сам изложил мне свою версию. А потом записал это все и заставил подписаться.
Действительно, протокол допроса Ивендиковой имеет две части. Первая, “утренняя”, состоит из “вроде было так”, “не помню точно” и прочих не слишком уверенных воспоминаний. Вторая, послеобеденная, часть протокола начинается со слов “к сказанному я хочу добавить” и изобилует точными датами. Из второй части протокола следует, что Ивендикова занималась делами “Туркестана” потому, что ей польстило внимание Вячеслава Кобозева, и что именно Кобозев руководил каждой мелочью - вплоть до того, что сам организовывал получение доверенности Ивендиковой.
- Недостоверна именно эта, вторая часть протокола? - уточнила сторона защиты.
- Да, эту часть мне во многом продиктовал следователь, и там многое искажено. К примеру, доверенность я получала не с Кобозевым, а с Бондаренко. И вообще везде, где я говорила “облсовпроф”, следователь заменял это слово на “Кобозев”.
- Кто вам это диктовал?
- Следователь Жиров. В очень грубой форме, с использованием нецензурной лексики.
- А почему вы написали, что у вас нет замечаний к протоколу?
- Я готова была подписать что угодно. Мне хотелось домой, а не в камеру.
Следующим свидетелем, представленным стороной обвинения, стал следователь Жиров. Точнее, бывший следователь, он уже сменил работу. Жиров заявил, что не помнит свидетеля Ивендикову. Парадоксально, но при этом Жиров точно помнил, что давления на нее он не оказывал. Ничего не диктовал, к начальнику не отводил. И так же точно помнил, что ничего не искажал в протоколе.
В отношении второй части протокола бывший следователь уверял, что Ивендикова сама, по собственной инициативе, решила дополнить свои показания. И вообще, по его словам, “бывало не раз, когда свидетели стали вспоминать и решали дополнить показания”.
- Оказывали ли вы давление на свидетельницу?
- Нет, конечно, зачем мне угрожать свидетелю?
Впрочем, сторона защиты была явно не удовлетворена объяснениями свидетеля. И ходатайствовала об одновременном допросе Ивендиковой и Жирова. Ходатайство было удовлетворено. По всей вероятности, именно этот одновременный допрос станет последним допросом свидетелей в нынешнем судебном следствии.
С предыдущим материалом о "деле Кобозева" можно ознакомиться здесь
Читайте нас в Яндекс.Дзен, чтобы быть в курсе последних событий
Чтобы оставить комментарий войдите или зарегистрируйтесь на сайте
Чтобы оставить комментарий войдите или зарегистрируйтесь на сайте
Если вам не пришло письмо со ссылкой на активацию профиля, вы можете запросить его повторно