Об алтайской беде из первых рук

Фото автора

МАГИЯ ИМЕНИ

Кто бы ни придумал название поселку Затон - предместью Барнаула на противоположном от центра города берегу Оби - он явно сделал это не зря: подтопления во время паводков здесь случаются каждые четыре-пять лет. А может, просто здесь работает извечное правило “как вы лодку назовете...”. Но нынешний год на Алтае, где паводки совсем не редкость, выдался слишком уж особенным: вода в Оби в районе города поднялась на семь с половиной без малого метров. Последнее похожее наводнение здесь случилось больше сорока лет назад, в 1969 году, и до последнего времени считалось страшнейшим. Да только его рекорды на сей раз оказались побиты - вода стоит даже там, где ее отродясь не видели даже старожилы.

Мы с Иваном Пановым, зампредом Алтайского краевого профобъединения, стоим на шоссе, ведущем в Затон. Сразу за съездом с трассы, соединяющей столицу края с Бийском, шоссе пропадает под водой. Единственный транспорт, который продолжает ходить в затопленный поселок, не считая эмчеэсовских и полицейских катеров, - это теплоходики с речного вокзала. Все обычные рейсы отменены, вернее, ходят по спецраспоряжению администрации, и билеты на них купить можно только людям в форме или владельцам паспорта с местной пропиской.

Наводнение на равнине, пожалуй, одно из самых тихих стихийных бедствий. Это не Крымск, где внезапная высокая волна просто смыла дома вместе с людьми. Вода здесь не катится с ревом, сметая все на своем пути, а подступает коварно и будто бы незаметно - но неумолимо и, на самом деле, очень быстро.

- За ночь, получается, вода пришла, и потом резко поднялась, - делятся впечатлениями местные жительницы, эвакуированные из поселка. - Утром встаем, а она уже здесь, в домах.

В краевую столицу наводнение пришло уже после того, как вода в полную мощь прошлась по Горному Алтаю и районам Алтайского края. Здесь к нему готовились и людей оповещали заблаговременно. Только вот реальность оказалась хуже, чем представляли себе сами жители.

6 июня воды в Затоне было примерно по колено, и это было для местных почти привычно, а 7-го уже затопило некоторые дома буквально по потолки. 8-го числа Обь, прорвав насыпанную заранее вдоль берега дамбу, пришла в другой барнаульский пригород - Поселок Ильича.

На подступах к затопленной территории дежурят полицейские и толпятся журналисты. Здесь же разбит лагерь МЧС и передвижной штаб, а также пункт медицинского контроля.

- 555 человек удалось убедить эвакуироваться заблаговременно, посуху и спокойно, - вышедший нам навстречу глава комитета по информационной политике городской администрации Станислав Тетерятник в камуфляже и броднях по грудь похож больше на спасателя, чем на чиновника. - Это примерно половина населения. Когда начало затапливать, экстренно вывезли еще 305 человек. Правда, часть эвакуированных изумительным образом умудряются какими-то “козьими тропами” возвращаться...

Нам, к сожалению, козьи тропы неведомы, а найдется ли экипаж, который возьмет журналиста, остается под вопросом, - а следовательно, под таким же вопросом и судьба репортажа. Но в последний момент, как в сказке, на помощь приходит добрая фея по имени Диана - в лейтенантских погонах и должности главы пресс-службы Томского МЧС.

- Только вам придется не отвлеченную картинку сделать, а поснимать, как работают спасатели. Идет?

ПРО СОБАК И ЛЮДЕЙ

Добираемся до Поселка Ильича сначала “буханкой”, затем пересаживаемся на пожарный КАМАЗ - дорога, ведущая вдоль дамбы, уходит под воду. С нами - до поры до времени - едет Александр Кресан, начальник Сибирского регионального поисково-спасательного отряда МЧС России. Кресан только что дал журналистам краткую, официальную и очень чиновничью пресс-конференцию, но, сев в “буханку”, оборачивается вполне нормальным человеком - каким, собственно, спасатель и должен быть.

Меж тем запах в затопленной зоне стоит тот еще. Недалеко от поселка, объясняет Кресан, находятся городские очистные сооружения, и они тоже попали в зону затопления. Медики бьют тревогу и пытаются организовывать массовые вакцинации: в таких условиях недолго довести дело до эпидемии, например, гепатита B.

Наконец подходят лодки, которые и должны нас взять. Парни-эмчеэсовцы в оранжевой форме и спасжилетах вытаскивают с носа дрожащую промокшую псину с обезумевшими глазами. Псина сперва жмется к борту и покидать лодку не хочет, а затем, вытащенная все же из лодки, встряхивается и быстро устремляется по осыпающейся дамбе обратно в сторону затопленного дома.

Спасатели к такому уже привыкли. Собак и кошек брать с собой в центры временного размещения нельзя, к тому же здесь с животными свои отношения, без городских нежностей. Говорят, некоторые жители попросту забывали, уезжая в эвакуацию, снять собак с цепи.

- Знаете, что за зверь черный терьер? - говорит Кресан коллегам. - Вот хозяева забыли такого отвязать. Мы подплываем, а собака уже двое суток на окне когтями висит - ноги задние уже отнялись. Стресс у животного, понятно, рычит - руку протянуть страшно. Мы колышки сделали, ошейник ими расстегнули, а дальше как? Буханку хлеба из гуманитарки достаем - и в зубы ей. Она в него вцепилась намертво, даже жевать не могла уже - так только на доску выволокли.

Невеселые байки так и сыплются из моих спутников - опять же, не для меня, а для “внутреннего употребления”.

- В одном доме пьяные были. Вода в дом зашла, один в лежку лежит, а другой “медитирует” - смотрит, значит, как тот тонет...

Люди, которые остаются в затопленных домах, как правило, знают, что делают - во-первых, надо кому-то следить за оставшейся на дворах скотиной и собаками, а во-вторых, за самими домами.

- Не успело затопить, как свои же начали воровать, - рассказала нам чуть раньше жительница Затона Вера Александровна. - Поселок немаленький, за всеми домами, особенно по воде, не уследишь...

В Поселке Ильича ситуация идентичная - “мародерочки”, как здесь выражаются, боятся многие.

Помимо меня и Дианы, в лодке двое спасателей - одного зовут Дима, другого Костя, и несколько пачек питьевой воды. Нашему экипажу местами приходится буквально пробивать себе дорогу в завалах мусора, плавающего между заборами - надо обойти нужные адреса, узнать, не надумал ли кто эвакуироваться, и раздать воду. Лодку сопровождает голодный собачий лай с крыш домов и сараев. Сначала нервничаешь, потом привыкаешь. Ищем дома, где остаются люди, - отчасти на глаз, отчасти по координатам с прошлых заходов.

- Здравствуйте! Нужна вода вам? - подплываем к одному из дворов. В доме - несколько молодых ребят.

- Да у нас тут... хватает, - зубоскалят парни, стоя по колено в пахучей жиже.

- У нас вкуснее! - аргумент работает, и запас воды перекочевывает из лодки в дом.

В другом доме на чердаке ютится в компании нескольких котов и собаки тугоухая бабушка. На настойчивые просьбы эвакуироваться отвечает отказом:

- Я глухая совсем, куда я пойду? Нет, нет!

По инструкции, эвакуировать никого насильно эмчеэсовцы права не имеют. Бабушку снабжают питьевой водой и хлебом, и мы отплываем. Нашему экипажу так и не удалось никого уговорить уехать, а вот соседняя лодка все-таки вывезла на твердую землю еще одного мужчину. А еще один - старый и явно хорошо выпивший дед - прибрел по воде сам и, едва выбравшись на землю, почти упал в руки спасателям. Его, дрожащего, тотчас же отправляют в город.

Уже совсем под вечер Диана правдами и неправдами организует мне поездку в Затон. Это оказалось непросто - даже “секретных” рейсов с речвокзала больше нет.

- Поселок Ильича в сравнении с ним - небо и земля, а мне очень хочется показать, в каких условиях приходится работать.

Затон оказался подтоплен полностью - причем некоторые дома ушли в воду по самую крышу. Картина та же - заборы, завалы из дров, колыхающиеся на воде по углам, собаки и кошки на крышах домов. Где-то из под воды торчат крыши автомобилей, которые жители так и не успели вывезти в безопасное место.

Ловлю себя на совершенно неуместной мысли, что на закате солнца утонувший поселок выглядит очень красиво. Широкая центральная площадь, превратившаяся в озеро, и залитые улицы напоминают венецианские каналы. Наверное, это вечерний свет делает свое дело. Кстати, “Венецией” называется центральный ресторан Затона: поневоле начнешь подозревать, что за тонкой гранью реальности сидит и управляет ею какой-то ироничный постмодернист.

Одно из немногих оставшихся в поселке сухих мест - здание местной администрации, хотя чтобы туда добраться, все равно приходится идти почти по пояс в воде, преодолевая при этом довольно сильное течение.

В кабинете главы Анатолия Манеева протокольный российский флаг соседствует с резиновыми сапогами.

- Наиболее массовый этап эвакуации, - рассказывает он, - проводился два дня назад, когда вода прибывала особенно активно и в течение часа поднялась на 3 - 4 сантиметра. Из жилых домов людей грузили в лодки и доставляли в нашу школу, где был устроен промежуточный пункт, а затем теплоходами - до речного вокзала и, в случае необходимости, затем в пункты временного размещения. Пункты оборудованы теплоснабжением, электричеством. Там можно помыться и бесплатно поесть. Понятно, что о каких-то “суперусловиях” говорить не приходится, но всем необходимым люди обеспечены.

ВВЕРХ ПО СЛЕДУ ПАВОДКА

Районы выше Барнаула по течению, и особенно ближе к горам, пострадали от паводка куда сильнее. Не обошлось и без жертв: несколько человек погибли в Чарышском районе Алтайского края, есть сообщения о жертвах и из Республики Алтай. Собственно, даже на момент моего приезда - то есть спустя почти две недели после начала паводка - несколько населенных пунктов в Горном Алтае оставались отрезанными от мира. Но сама вода здесь уже сошла, оставив жителей затопленных домов разбираться с последствиями.

Из крупных центров Алтайского края очень серьезно пострадал Бийск - в прошлом купеческий город на торговом пути в Китай, затем - “столица” Чуйского тракта, а впоследствии - одно из важных звеньев советско-российского ВПК.

- Подтоплению подверглись более трех тысяч домовладений и квартир, то есть пострадали примерно восемь тысяч жителей, - делится статистикой Маргарита Карпова, председатель горкома профсоюза работников образования и по совместительству глава местной Общественной палаты, пока мы сидим за чаем в помещении координационного совета, старинном кирпичном особнячке. - Сейчас комиссии, призванные выяснить степень ущерба, уже прошли, но анализ продолжается. Сказать, сколько людей потеряли все, я пока не могу...

Здание коордсовета превратилось в пункт выдачи посильной помощи членам профсоюза: за то недолгое время, что мы пробыли там, к Карповой пришло несколько человек из затопленных домов. Помощь вроде бы и невеликая - постельное белье, макароны, консервы и одежда - но люди радуются и этому: жителям полностью затопленных домов, которые решили вернуться к себе, не на чем даже спать. Вещи, побывавшие в этой воде, необходимо либо выбрасывать, либо очень долго дезинфицировать и отстирывать - а где взять ту же воду для стирки?

...В сотне километров от Бийска находится село с красивым именем Быстрый Исток, родина Валерия Золотухина. Вода стояла здесь с 31 мая по 8 - 9 июня. Сейчас паводок ушел, но в летнем воздухе поселка остался тяжелый запах прелости и падали.

По улицам бродят солдаты - их привезли расчищать завалы, поправлять снесенные заборы, в общем, делать работу, на которую сил у самих хозяев - зачастую пожилых и одиноких людей - не хватает. Сами улицы поселка посыпаны хлоркой - таким образом здесь пытаются избежать распространения неизбежной заразы. Хлоркой пахнет и в местной школе - из-за этого она очень похожа на больницу. Сходство прибавляют и койки, расставленные прямо в классах - здесь был развернут пункт эвакуации, и хотя большая часть жителей уже вернулась в свои дома, несколько десятков человек еще находится здесь.

Учитель Лилия Геннадьевна возвращается в свой дом. Все это время здесь оставался ее муж. Он и сейчас выгребает ил, разбирает разбухшую мебель. Ил и грязь лежит на полу толстым слоем пополам с размякшими бумагами. В комнатах завалы из испорченной напрочь мебели и столь же мертвой техники. Но, кажется, особенно Лилии Геннадьевне жалко раскисшие дипломы об успехах дочери-студентки и навсегда онемевшее пианино.

- Как здесь жить-то теперь?

В доме трудно дышать: кругом высохшая зловонная илистая взвесь. Дух этот, кажется, из дому не вытравить вовек. На крыше жалобно мяучит тощий кот.

- Мурзик, - обращается к коту учительница, - что ж ты Пушка не спас?

Сколько в Быстром Истоке погибло кошек, собак и домашнего скота, думать не хочется совсем - особенно на фоне человеческих жертв в других районах.

А еще народ в Быстром Истоке очень зол на власть.

- Администрация за двое суток знала о том, чего следует ожидать, - говорит Лилия Геннадьевна. - Сам Карлин, губернатор, приезжал и говорил о ситуации. Но руководство никого вовремя не поставило в известность - даже спасателей. У меня сын работает в местной пожарной части МЧС, и я до самого 31 числа пыталась узнать у него, чего ждать. А он в ответ: “Мама, нам никто ничего не говорит”.

Кроме того, по поселку циркулирует информация о тайной заблаговременной эвакуации “нужных людей”... Впрочем, задать неудобные вопросы администрации поселка не получилось: как рассказала Лилия Геннадьевна, девять районных чиновников были сняты с должностей.

Костерят не только власть - достается и эмчеэсовцам, и всем остальным...

- Ну привезли бы водовозку, - местный житель Григорий Павлович радуется возможности пообщаться со столичным СМИ. - Есть за пять километров от нас поселок Приобский, там артезианские скважины и водопровод. А то выдают по поллитра на семью!

- Когда мы в школе жили, - вторит ему одна из собравшихся “на пообщаться” женщин, - все просто озверели: воды наливали во-от по столечко.

Весь негатив уходит, когда разговор сворачивает на тему помощи, которая пришла в Быстрый Исток из других районов.

- Представляете, кто-то пирогов напек и на корочке написал: “Быстряне, держитесь, мы с вами!” А у меня слезы на глаза наворачиваются: вот стояла же какая-то добрая душа всю ночь у плиты, пекла нам эти пироги...

Злы и в Горно-Алтайске, который также оказался совершенно не готов к визиту стихии. В ночь с 29 на 30 мая вода прорвала дамбу в урочище Куташ на реке Сайдыс и устремилась вниз, затопив улицы республиканской столицы, а также райцентр Майма и село Кызыл-Озёк. Оказался в зоне затопления даже Национальный музей, где хранится знаменитая на всю страну реликвия - татуированная мумия скифской принцессы Укокского могильника. В какой-то момент, говорят, “принцессу” даже думали эвакуировать - но не пришлось. Люди оказались в худшем положении. Здесь, в горах, паводки уже не подкрадываются тихо, а идут всей мощью, неся с собой вывороченные деревья. Итог - множество смытых легких мостов, которыми пользовались местные, полностью затоплен район “Южный остров” в Майме.

- Дожди шли две недели, и было уже ясно, что до затопления недалеко, - говорит Юрий Тишков, глава Алтайского рескома профсоюза работников образования. - Ну можно же было сделать объявление бегущей строкой по местному каналу, чтобы люди знали, что уровень воды за сутки поднимается на столько-то! Выступил бы представитель МЧС, взяли бы на контроль плотину в Куташе - производится ли там сброс? Там есть форелевые пруды - почему не уточнить, кто хозяин, производит ли сброс? Вот, например, как давали разрешение на строительство тех же прудов и плотин? Возможно, что и документов по их приему нет.

Можно ли было избежать прорыва плотины в Куташе, вопрос дискуссионный и требует углубления в технические нюансы, но умы жителей он будет бередить еще долго.

Сейчас в Горно-Алтайске видимых следов наводнения осталось немного. Здесь, в отличие от равнинных мест, вода и пришла, и ушла быстро. А завалы разбирали всем городом: власти объявили выходные рабочими днями и устроили большой субботник по ликвидации последствий наводнения. Разве что река Майма, которую, говорят, летом легко перейти вброд, по-прежнему остается мутным мощным бурым потоком...

ОТКУДА ЖДАТЬ ПОМОЩИ?

Поневоле вспоминаю подмосковные события 2010-го года, когда заставшая всех, включая власти и МЧС, волна мощнейших лесных пожаров заставила самоорганизоваться обычных людей - менеджеров, студентов, научных работников, фермеров. Здесь, на Алтае, столь мощного массового “горизонтально-сетевого” и не управляемого сверху движения не возникло. Однако о безучастности общества это не говорит.

- Со 2-го числа за четыре дня на наш счет поступило пять с половиной миллионов, - говорит Раиса Федорова, председатель алтайского краевого отделения Всероссийского детского фонда (именно через эту организацию в крае сейчас идет основной поток средств и гуманитарной помощи). - Это очень неплохой показатель. Конечно, срабатывает административный ресурс, но первые поступления пошли со всей страны. Из Ростовской области, из Омска присылали, из Челябинска, Новосибирска, Пензы, Кемерово, Подмосковья... К тому же помощь бывает разная. Представители бизнеса, например, безвозмездно предлагают свой транспорт и своих грузчиков на очень дальние расстояния - а это дорогого стоит.

Со стороны властей, напомним, пострадавшие могут надеяться на 10 тысяч рублей единовременной помощи (подобные разовые выплаты были введены и в Республике Алтай). По поводу остального, по идее, должна принимать решение комиссия по оценке ущерба. На максимальную сумму в 100 тысяч рублей могут рассчитывать те, у кого дом был подтоплен по крайней мере по окна. Но, понятно, в данном случае даже и эти деньги большой погоды не делают: у людей погибли и мебель, и бытовая техника, а у многих и автомобили. Начинать жизнь приходится с нуля.

Безо всяких денег, кроме губернаторской “десятки”, скорее всего, окажутся те, кто по тем или иным причинам не успел или не захотел оформить на домовладение нужные бумаги. В такие дома, рассказали местные, ревизии часто отказываются даже заходить, а ведь в них живут очень многие. И, что еще хуже, никакой компенсации не увидят съемщики жилья - а это, как правило, молодежь, не самая богатая категория населения.

Конечно, и профсоюзы разных уровней выделяют из собственных средств помощь пострадавшим членам: сколько-то на уровне первички, сколько-то - на районном, сколько-то - на региональном. Для тех, кто потерял все, любая помощь окажется невелика - и, вместе с тем, придется к месту.

- Для сбора помощи пострадавшим от паводка открыт специальный счет, - рассказывает председатель Алтайского краевого объединения организаций профсоюзов Владимир Бабушкин. - Все освобожденные работники крайсовпрофа и отраслевых крайкомов приняли решение о перечислении дневного заработка. Главная задача сейчас - разобраться с тем, какой реально ущерб был причинен.

Одним сбором средств и гуманитарной помощи активность профсоюзов не ограничивается. Так, под пункт временного размещения в Барнауле был выделен санаторий, принадлежащий Алтайскому крайсовпрофу. К моменту моего приезда в нем оставалось 19 человек.

- Мы относимся к этим людям как к нашим отдыхающим, и условия, в которые они помещены, ничем не хуже: те же номера и такое же питание, - не без гордости говорит директор санатория Владимир Малыгин, седой франт в залихватской черной шляпе, устроивший мне небольшую экскурсию по своим “владениям”.

Эвакуированные жители, надо сказать, во время экскурсии благодарили Малыгина за гостеприимство в присутствии меня, журналиста, очень громко - но, похоже, искренне.

ПОСТСКРИПТУМ

Вода вроде бы уходит. У речного вокзала завлекательно коптят аппетитным дымом раскочегаренные мангалы. Полюбоваться за порцией шашлыка или рожком мороженого на разгул стихии - часто ли удается?

Но у тех, чьи дома оказались в зоне паводка, настроение не столь радужное: ходят слухи, что прошедшая вода была лишь первой волной. Снег наверху, в горах, у истоков Катуни, только начал таять - а в окрестностях впервые за долгое время установилась жаркая погода.

- Все, конечно, может быть, но об этом знает только природа, - уклончиво отвечает на мой вопрос Александр Кресан. - Я знаю только, что весна еще наступит - и будет, значит, новый паводок, с которым придется иметь дело.

Барнаул - Бийск - Горно-Алтайск - Барнаул, 9 - 12 июня 2014

Редакция выражает благодарность за помощь в подготовке материала Алтайскому краевому объединению организаций профсоюзов и Федерации профсоюзов Республики Алтай.

Фото Александра Цветкова