Экскурс в финансово-политическую историю

Фото: Валерий Христофоров / ТАСС

ЗАГОВОР БАНКИРОВ

11 октября 1994 года на Московской международной валютной бирже (ММВБ) рубль совершил обвальное падение. За один день он обесценился на 27% - с 2833 до 3926 руб. за доллар. Это был не первый в России случай - 22 сентября 1992 года доллар также за день вырос с 205,5 руб. до 241 руб. (на 17%). Да и в дальнейшем рубль с долларом еще неоднократно совершали головокружительные сальто.

Для населения это событие 1994 года не стало катастрофическим, люди только что пережили ежемесячную инфляцию в 30 - 40%. Правда, в Москве на короткое время тогда закрылись “по техническим причинам” коммерческие ларьки, решившие посмотреть, что будет дальше. А через пару дней доллар практически вернулся к первоначальному значению (2994 руб.), и люди успокоились, насколько это можно было сделать в то непростое время. Так что все тогда вроде бы обошлось.

Однако именно тот “черный вторник” почему-то помнят до сих пор.

В результате того кризиса был отправлен в отставку и.о. министра финансов Сергей Дубинин. Не смог отказать президенту Ельцину в просьбе подать заявление об уходе по собственному желанию и председатель ЦБ Виктор Геращенко.

А в Белом доме и в Кремле заговорили о “заговоре банков”. Тогдашний вице-премьер и министр экономики Александр Шохин, глава президентской администрации Сергей Филатов и председатель Совета Федерации Владимир Шумейко сразу заявили, что во всем виноваты банкиры-кровососы, хорошо заработавшие на изменении курса. В России к тому времени уже успели проникнуться социальной ненавистью к новому классу, поэтому с радостью приняли эту гипотезу.

Филатов сообщал, что накануне “черного вторника” некие банкиры предлагали неким госчиновникам “по-тихому” обменять рублевые накопления на доллары. “Общая газета” тогда же писала, сославшись на Совет безопасности, что для ФСК (структура, предшествовавшая ФСБ) готовящаяся диверсия не была секретом, так как ее сотрудники прослушивали телефонные разговоры некоторых финансистов и банкиров, договаривавшихся о совместной игре на бирже.

За эту же гипотезу схватились зарубежные “друзья”. 5 декабря 1994 года на первой полосе газеты “Вашингтон таймс” вышла статья журналиста Билла Герца с анонсом: “Согласно отчету ЦРУ, большинство крупнейших российских банков связаны с преступностью”. Речь там шла о “криминальной угрозе российским банкам и ее влиянии на международные финансовые рынки”. В статье содержались прямые обвинения в адрес банка “Менатеп”, якобы приступившего к “нелегальной банковской деятельности в Вашингтоне”. Тогда Ходорковский еще не занимался политикой, и жалеть его в Вашингтоне не собирались! Автор заявлял, что банк “контролируется одним из самых могущественных преступных кланов Москвы” и связан с нарушением международных торговых санкций.

Была ссылка на секретный отчет ЦРУ и высказывания его директора Джеймса Вулси. И сообщалось: “Отчет ЦРУ утверждает, что три ведущих российских банка приняли совместное участие в спекуляции на валютном рынке. Банки предположительно подкупили чиновников Центрального банка, Министерства финансов и ММВБ, чтобы те сообщили, какое количество твердой валюты предполагалось выставить на торги и в каких объемах Центральный банк намеревался осуществить на них интервенцию”. Руководство банка “Менатеп”, конечно, категорически опровергло инсинуации.

Никаких доказательств в статье, естественно, приведено не было. В этом случае всегда важно посмотреть, кому это выгодно. Период же тот был весьма интересным. В Москве работали десятки, если не сотни иностранных консультантов (в основном в структурах Госкомимущества и Федеральной комиссии по ценным бумагам, контролируемых Анатолием Чубайсом), и именно тогда решалась судьба иностранных банков в России.

Первым иностранным банком в новой России стал “Кредит Лионэ Русбанк”, открытый в конце 1991 года в Санкт-Петербурге. 26 февраля 1993 года указом президента было разрешено открывать на территории России банки с участием иностранных инвестиций. Но уже 29 марта 1993 года Банк России ограничил участие иностранного капитала в российских банках на уровне 12%. После чего было быстро основано сразу 12 “дочек” иностранных банков. Осенью 1993 года ждали подписания президентом указа о деятельности иностранных банков в России - он должен был фактически снять все ограничения и даже разрешить открытие филиалов заграничных банков. Но вместо этого 17 ноября Ельцин подписал указ, вводящий ограничения на деятельность в России “импортных” банков.

В ответ на это в 1994 году Конгресс США принял специальный закон, затрудняющий деятельность на территории Америки коммерческих банков тех стран, где не созданы условия наибольшего благоприятствования для банков Соединенных Штатов. Таким образом были введены санкции против российских банков. Реально бояться конкуренции с их стороны американские коллеги явно не могли - весовые категории были разными.

После этого, 10 июня 1994 года, вышел новый указ президента РФ “О совершенствовании банковской системы РФ”, снявший ограничения на иностранные банки “стран, в отношениях Российской Федерации с которыми применяются вступившие в силу соглашения о поощрении и защите капиталовложений, а также на деятельность коммерческих банков со 100-процентным участием американского капитала, являющихся резидентами Российской Федерации”.

Интересно поведение в то время российской прессы, всячески поддержавшей брошенную гипотезу о “заговоре банков”. Причем это была не первая кампания, подрывающая государственные интересы России. Как заметил тогда писатель и публицист Анатолий Салуцкий, в 1994 году были организованы: мощная антиармейская кампания; наши СМИ дружно раскручивали “русский след” утечки плутония, хотя впоследствии выяснилось, что речь шла об операции германских спецслужб, пытавшихся из конкурентных соображений дискредитировать атомную промышленность России. Затем наша пресса активно разрабатывала “русский след” в истории с газовой атакой сектантов “Аум Синрикё” в токийском метро...

ВЕДОМСТВЕННЫЙ БАРДАК

В действительности причин для кризиса было множество. И утечка инсайдерской информации, конечно, была. Было и головотяпство - механизм функционирования валютного рынка не был отработан. Биржевые правила ММВБ позволяли участникам заключать валютные сделки, не имея рублевого покрытия, в результате приобретать валюту с помощью рублевого кредита, а иногда и без него - оплачивая приобретенные доллары через несколько суток после покупки, когда цена на них уже поднималась. Дилер мог продать неоплаченную валюту по новой цене и только тогда оплатить предыдущую покупку, получив прибыль фактически из воздуха. Такие нарушения не наказывались даже штрафом.

Нужен был “черный вторник”, чтобы Центробанк 12 октября установил новый порядок биржевых торгов: теперь банки могли приобретать валюту лишь в пределах средств, предварительно депонированных на клиринговом счете биржи. Появилось и решение об автоматической приостановке торгов, если ежедневный прирост курсовой стоимости доллара достигнет 10% - это принято на всех биржах мира. Так что, как в старом анекдоте, “кровати в борделе поменяли”.

Попытка привлечь внимание к банкирам имела еще одну цель: руководство страны старалось отвести вину от себя. Не получилось! В докладе специальной комиссии говорилось, что основной причиной обвала является “раскоординированность, несвоевременность, а порой и некомпетентность решений и действий федеральных органов власти”. То есть бардак в высшем эшелоне. Анатолий Салуцкий сформулировал тогда это так: “...на правительственном уровне царил, извините, самый настоящий бардак, выразившийся в крайней несогласованности ведомственных действий. Пожалуй, ничто так явственно, как “черный вторник”, не высветило ту поистине выдающуюся ведомственность, какая расцвела ныне в чиновничьих правительственных кругах. Сплошная ведомственность - и никакой координации!”

Напомню, это был нелегкий период в жизни страны. Общий экономический спад, резкое снижение объема ВВП. Хотя гиперинфляции уже не было, цены по-прежнему росли очень быстро (около 4 - 5% в месяц). Низкая наполняемость российского бюджета из-за малых поступлений от экспорта и слабой собираемости налогов. К этому следует присовокупить усиливающийся уход денег за рубеж, рост неплатежей, огромные задолженности по зарплате и т.д., и т.п.

Одновременно быстро росла рублевая денежная масса. Правительство активно занимало деньги у Центрального банка, которые тот оперативно печатал.

Глава правительства действительно в тот год выделил огромные средства для кредитования завоза товаров на Север и субсидирования уборочной кампании на селе, без этого российской экономике угрожали большие проблемы. Но выделенные в июле-августе, по некоторым оценкам, более чем 14 трлн рублей перед их целевым использованием стали выбрасываться на валютную биржу.

Все это порождало повышенный интерес российских граждан к американскому доллару. В общем, главным образом обвал рубля тогда стал следствием общего кризиса российской экономики. Кстати, вице-премьер - министр экономики Александр Шохин 6 ноября тоже подал в отставку. Таково было требование, записанное в докладе специальной комиссии.

Но одними из главных жертв того кризиса стали небольшие банки, существовавшие за счет валютно-обменных операций. Резких скачков курса рубля они пережить не могли. В отличие от крупных банков у них не было инсайдерской информации, и они не имели “подушек безопасности”. К тому же после “черного вторника” государство ограничило обращение наличной иностранной валюты и ужесточило контроль над операциями с безналичной валютой.

1994 год вообще был переломный - тогда банки узнали, что они, оказывается, не вечны, романтический период их существования закончился. До этого у них практически никогда не отнимали лицензий. После “черного вторника” банки перестали доверять друг другу, крупные ограничили или перекрыли выдачу кредитов мелким коллегам. В результате в августе 1995 года произошел кризис межбанковских кредитов, похоронивший десятки банков. А в дальнейшем еще несколько сотен так и не смогли оправиться от потрясений и тоже потеряли лицензии.

“СУДОРОГА В НАРОД”

Кроме финансово-экономических были у кризиса и политические причины. Чтобы общество не очень сопротивлялось изменениям, нужно было, как говорил Шатов из романа “Бесы” Достоевского, “пустить судорогу в народ”.

Неслучайно одной из причин кризиса называли и кадровую - желание поменять председателя Центробанка и даже главу правительства. Многие СМИ поспешили предложить свои кандидатуры. Например, газета “Московский комсомолец” писала, что “в такой ситуации нормальный президент должен отправить правительство в отставку. Стране известны лидеры, пользующиеся наибольшим доверием. Это - Лебедь и Явлинский”.

А тут еще, в преддверии президентских выборов (они состоялись в 1996 году), банк “Империал” и Группа “Мост” обнародовали совместное заявление. Отвергая свою вину в возникновении кризиса, они подчеркнули, что “даже скоординированная деятельность группы крупнейших российских коммерческих банков не способна сегодня вызвать столь радикальные изменения на рынке”.

Сегодня не способны, а завтра? И на кого они тогда будут работать? Задумаешься!

Возможно, неслучайно именно тогда образовались самые мощные информационные структуры будущих олигархов, принявшие активное участие в будущей политический кампании: в начале 1995 года НТВ получает четвертый канал телевидения и начинает производить собственные кинопрограммы, а 1 апреля 1995 года организуется телеканал ОРТ, за которым будет стоять Борис Березовский. Уже в ноябре 1996 года он назовет имена семи человек, контролирующих более 50% российской экономики и совместно влияющих на принятие важнейших внутриполитических решений в России, и в стране появится позорное понятие “семибанкирщина”. В октябре 1994 года всего этого еще не было...

“НЕ НУЖНО ЗОЛОТА ЕМУ, КОГДА ПРОСТОЙ ПРОДУКТ ИМЕЕТ”

Важной вехой в истории экономики нашей страны стало введение 1 июля 1995 года валютного коридора. С его появлением сбережения в наличной валюте потеряли свою прежнюю привлекательность: больше свободных средств стали размещать на банковских вкладах. Возросла привлекательность для инвесторов рынка государственных ценных бумаг. В 1996 году к инвестициям в них были привлечены иностранные компании и банки. Это, в частности, позволило решить вопросы и с финансированием очень недешевой президентской кампании Бориса Ельцина.

Заметим, что планы зафиксировать валютный курс были у правительства и Минэкономики и в 1994 году. Сделать это хотели с 1 ноября. Идею активно продвигал Международный валютный фонд, считая эту меру антиинфляционной. Предложение обсуждалось всю осень до “черного вторника” и было еще одной его причиной. Виктор Геращенко, как всегда образно, тогда отреагировал на эти разговоры: “И курс не удержим, и фонд профукаем!”

Вопрос, что делать с непокорным долларом, остро встал и в ноябре 1997 года. Горячий спор об этом возник тогда в Центробанке. Председатель ЦБ Сергей Дубинин и его зам Сергей Алексашенко всеми средствами старались удержать курс рубля в валютном коридоре. На этом вновь настаивал и МВФ. Их коллега, другой зам, Андрей Козлов считал, что валютный курс надо отпускать. Вопрос-то был у Банка России, да и у правительства страны простой: откуда брать деньги на затыкание многочисленных дыр бюджета - зарабатывать их, создавая, по словам классика, “простой продукт”, было, видимо, неинтересно. Так как госбумаги покупали все неохотнее, требовалось постоянно повышать их доходность (и она временами доходила до 300%). Козлов же считал, что надо постепенно слезать “с иглы”, брать под контроль финансовую пирамиду, созданную в том числе и его руками, и поэтому не увеличивать доходность ГКО, отпустив в свободное падение рубль. Это, судя по всему, вызвало бы дефолт уже в 1997 году (хотя последствия, возможно, были бы менее тяжелые), но при той ситуации страна на него была обречена в любом случае. Что и произошло в августе следующего года...

Сегодняшняя ситуация вызывает ощущение дежавю. Вновь непонятно, как поведет себя доллар и что будет делать наш экономический властный блок. Похоже, свою либеральную политику он пересматривать не собирается. Видимо, берет пример с США, но те могут печатать доллар, а мы нет!

Кстати, мнение, что Советский Союз был развален якобы из-за падения цены на нефть, неубедительно. Тогда было легче: страна гораздо меньше зависела от “трубы”. Вот подсчет политолога Сергея Кара-Мурзы: согласно Госкомстату СССР, в 1988 году весь экспорт из СССР составил 67,1 млрд руб. Экспорт топлива и электричества - 42,1% всего экспорта, или 28,2 млрд руб. В 1988 году ВНП СССР был 875 млрд руб. Таким образом, весь экспорт топлива и электричества составил 3,2% от ВНП. Основная его часть (две трети) направлялась в социалистические страны по долговременным соглашениям, экспорт энергоносителей на конвертируемую валюту составил всего 1,03% от ВНП СССР (в долях валового общественного продукта, что ближе к ныне используемому ВВП, - 0,59%). Очевидно, что не могло сокращение экспорта нефти привести к краху экономики. Так что пришло время вспомнить призыв перестройки: “Мы хотим перемен!” Но настоящих.