Размышления по случаю 110-й годовщины “Кровавого воскресенья”

Фото: wikipedia.org

На фото - священник Георгий Гапон и градоначальник Иван Фуллон на открытии Коломенского отдела "Собрания Русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга", 1904 год

ПЛАНЫ ЛЕГАЛЬНОГО ПРОФСОЮЗНОГО СТРОИТЕЛЬСТВА

Еще до официального рождения профсоюзов в нашей стране предпринимались попытки создать организации наемных работников по профессиональному признаку. Причем как самими работниками, так и по инициативе властей. Как пример таких официальных организаций называют московское Общество взаимного вспомоществования рабочим в механическом производстве и Собрание русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга. Создание Общества в мае 1901 года было инициировано начальником московского охранного отделения полковником Зубатовым. А деятельность Собрания в Петербурге связана с личностью небезызвестного “попа Гапона”. Но независимо от этих персонажей причины создания первых легальных профсоюзов были сходными.

С одной стороны, царское правительство беспокоил рост революционной активности рабочих. Оно понимало, что только репрессивных мер против их самоорганизации (зачастую под влиянием социал-демократической пропаганды) недостаточно. Поэтому поощряло создание “особых рабочих организаций”, действовавших под контролем, - как инструмента отвлечения пролетариата от политической борьбы. Такая политика у некоторых историков получила название “полицейский социализм”. Но это, возможно, не главная причина поощрения легальных профсоюзов. В основе такой политики лежало понимание действительно тяжелого положения рабочего класса и его социального бесправия. К тому же многие рабочие, разочаровавшись в революционном радикализме, поддерживали идею легального улучшения условий своего труда и жизни.

СОБРАНИЕ РУССКИХ ФАБРИЧНО-ЗАВОДСКИХ РАБОЧИХ

В феврале 1904 года МВД утвердило устав общества “Собрание русских фабрично-заводских рабочих Петербурга”, созданного священником Гапоном. Основным в Собрании была культурно-просветительная работа: организация кружков, библиотек, читален. В клубах-чайных читались общеобразовательные лекции, проводились собеседования, музыкальные и литературные вечера. Пропагандировались разумный досуг и здоровый образ жизни, велась борьба с пьянством и азартными играми. Разумеется, деятельность общества протекала под надзором полиции, и политическая пропаганда не приветствовалась. Но невозможно было избежать обсуждения проблем оплаты и условий труда, способов коллективной защиты прав рабочих и др. Добиваться же улучшения условий труда и жизни рабочих, в том числе коллективными действиями, Собрание намерено было только мирным, законным путем.

Рабочие, среди которых эти идеи пользовались популярностью, серьезно относились к Собранию и верили ему. Это показывает и рост числа членов Собрания: с 30 человек в ноябре 1903 года до 8 - 10 тысяч к декабрю 1904-го. Внушительная цифра для периода зарождения профсоюзного движения. В Петербурге действовало 11 секций Собрания, и только пропагандой и социальной демагогией такое количество не объяснишь. Это свидетельство потребности рабочих в объединении, в том числе легальном.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ АГЕНТ ИЛИ НАРОДНЫЙ ЗАСТУПНИК?

Популярности Собрания способствовала и личность самого Гапона. В советской истории его фигура была немало демонизирована: якобы именно он главный виновник трагических событий 9 января. За ним прочно закрепилась слава провокатора и платного полицейского агента, а деятельность Собрания получила уничижительное название “гапоновщина”.

Но современники вовсе не оценивали его как провокатора, который специально повел рабочих на расстрел. Так, на III съезде РСДРП Ленин характеризовал Гапона как “человека, безусловно, преданного революции, инициативного и умного, хотя, к сожалению, без выдержанного революционного миросозерцания”. С Лениным он встречался в начале февраля 1905 года в Женеве. По воспоминаниям Крупской, Гапон в глазах вождя мирового пролетариата был “живым куском нараставшей в России революции, человеком, тесно связанным с рабочими массами, беззаветно верившими ему”. Троцкий охарактеризовал Гапона как “фигуру почти библейского стиля”. Очевидно, вопрос о том, выполнял ли Гапон полицейскую миссию или действовал “по велению сердца”, еще долго будет предметом дискуссий.

Если все-таки предположить, что Гапон выполнял “программу” создания легальных профсоюзов с целью тотального контроля за рабочим движением со стороны правительства, то его фигура подходила для этого идеально. Родился он в крестьянской семье в Полтавской губернии в 1870 году. Окончил духовное училище, затем духовную семинарию в Полтаве. В 1898-м приехал в Петербург, при содействии самого Победоносцева, обер-прокурора Святейшего Синода, поступил в духовную академию. В 1903-м защитил богословскую диссертацию.

Гапон имел эффектную внешность, обладал недюжинным организаторским талантом и был незаурядным оратором. По свидетельству одного французского журналиста, обладал “даром народного, всепобеждающего красноречия”. Был близок к людям, хорошо понимал нужды и психологию рабочих. А те доверяли ему, охотно рассказывали о бедах и проблемах, обсуждали с ним, как улучшить свое положение. Если быть объективным, то с его авторитетом у рабочих едва ли кто мог в то время конкурировать.

ПОСЛЕДНЯЯ ЧЕЛОБИТНАЯ - ПЕРВАЯ РЕВОЛЮЦИОННАЯ ПРОГРАММА

Когда и при каких обстоятельствах возникла идея обратиться к царю с петицией, в точности не установлено. Но первый ее набросок в форме программного документа был составлен Гапоном в марте 1904 года. В нем содержались общие требования рабочих к правительству. Он обсудил эту программу с четырьмя рабочими, которые пользовались его доверием. Впоследствии ее назвали Программой пяти, и она составила основу петиции. К исходному тексту добавили предисловие, содержащее обращение к царю, описание бедственного положения рабочих, требование устранить власть чиновников и ввести народное представительство в форме Учредительного собрания. В конце содержался призыв к царю выйти к народу и принять петицию. Современники отмечали, что петиция была написана талантливо в смысле приспособления ее стиля к уровню образованности и настроению рабочих того времени. Она вызвала их интерес и обсуждалась во всех отделениях Собрания.

Петиция была составлена в “верноподданническом духе” и пронизана верой в доброго и справедливого царя: “ты поставлен на счастье народу”, мы “пришли к тебе, государь, искать правды и спасения”, “не откажи в помощи народу твоему, выведи его из могилы бесправия, нищеты и невежества”, “взгляни без гнева, внимательно на наши просьбы: они направлены не ко злу, как для нас, так и для тебя, государь”. Однако ее содержание не было уничижительными просьбами, как в старинных челобитных, и носило характер радикальных социальных требований и даже угроз в адрес царя и правительства. В правительственном докладе требования петиции характеризовались как “дерзкие”. По сути, она содержала революционные требования, реализация которых означала бы полное преобразование социального и политического строя, и предвосхищала лозунги Октября 1917 года. Ее называют последней в российской истории челобитной и одновременно - первой революционной программой. По словам Троцкого, “угроза пролетариев заглушала просьбу подданных”.

Из содержания петиции следует, что главным ее требованием было уничтожение власти чиновников и созыв народного представительства в форме Учредительного собрания на основе всеобщего, прямого, тайного и равного голосования. По инициативе социал-демократов в петицию включили требования политических свобод. К основным требованиям, изложенным во вводной части, присоединялись дополнительные - “для лечения народных ран”. Они излагали Программу пяти и состояли из трех частей: “Меры против невежества и бесправия русского народа”, “Меры против нищеты народной” и “Меры против гнета капитала над трудом”. Третий раздел представляет особый интерес для профсоюзов, поэтому приведем его полностью.

“Меры против гнета капитала над трудом:

1) Отмена института фабричных инспекторов.

2) Учреждение при заводах и фабриках постоянных комиссий выборных рабочих, которые совместно с администрацией разбирали бы все претензии отдельных рабочих. Увольнение рабочего не может состояться иначе, как с постановления этой комиссии.

3) Свобода потребительно-производительных профессиональных рабочих союзов - немедленно.

4) 8-часовой рабочий день и нормировка сверхурочных работ.

5) Свобода борьбы труда с капиталом - немедленно.

6) Нормальная заработная плата - немедленно.

7) Непременное участие представителей рабочих классов в выработке законопроектов о государственном страховании рабочих - немедленно”.

Как видим, изложенные в петиции требования были настолько актуальными и жизненными, что нашли затем полноценное воплощение в законодательстве, в трудовой и социальной практике, а также в деятельности профессиональных союзов.

9 ЯНВАРЯ И ДАЛЬНЕЙШАЯ СУДЬБА ГАПОНА

Шествие к царю и передача ему петиции планировались на 19 февраля 1905 года - день освобождения от крепостного права. Но события на Путиловском заводе ускорили эту акцию. В декабре 1904 года уволили четырех рабочих древоотделочной мастерской - по утверждению администрации, за плохую работу. Уволенные, будучи членами гапоновского Собрания, пожаловались в свою организацию, считая увольнение незаконным. Конфликт усугублялся тем, что конкретно к увольнению был причастен мастер Тетявкин, враждебно относившийся к Собранию.

3 января 1905 года по решению Собрания состоялась встреча рабочей делегации с директором завода. Делегаты требовали уволить Тетявкина и восстановить рабочих. Директор отказал, и в тот же день на Путиловском началась забастовка (а к 7 января бастовало уже большинство столичных фабрик и заводов - около 150 тысяч бастующих). 4 января состоялась вторая встреча с директором с участием уже самого Гапона. К первоначальным требованиям было добавлено еще 12 общеэкономического характера: 8-часовой рабочий день, улучшение условий труда, отмена сверхурочных и воскресных работ и т.д. Гапон рассчитывал, что забастовку удастся выиграть и дело до подачи петиции не дойдет. Но неудачные переговоры с администрацией и молчание властей сделали очевидным поражение забастовки. 5 января было решено, что надо идти к царю “всем миром”. Всего в шествии участвовали около 140 тысяч человек. Это была самая грандиозная мирная демонстрация рабочих.

События 9 января хорошо известны. Этот день, получивший название “Кровавое воскресенье”, считается днем начала Первой русской революции, в ходе которой и возникли профсоюзы, созданные рабочими “явочным порядком”.

Вопрос о числе жертв до сих пор является предметом споров. Официальные цифры, приведенные полицией, - 130 убитых и 299 раненных - сразу вызвали сомнение. По сообщению специальной комиссии, убито было 1216 и ранено около 5 тысяч человек. “Советская энциклопедия” называла 4600 убитых и раненных. Сам Гапон называл от 600 до 900 убитыми и 400 - 800 раненными. Но дело не в статистике: расстрел мирной демонстрации показал несостоятельность политики самодержавия.

Гапона увела с площади группа рабочих и эсеров во главе с Рутенбергом. Он спрятался в квартире Максима Горького, затем бежал за границу. Покидая Россию, Гапон обратился с призывом к рабочим “бороться за народную свободу”, а царя назвал изменником, “приказавшим пролить невинную кровь”. В начале 1906 года Гапон вернулся в Петербург, снова стал вести двойную игру с революционерами и полицией. 28 марта (10 апреля) 1906 года по приговору некой “рабочей комиссии” он был повешен группой эсеров в главе с Рутенбергом. Впоследствии высказывалось мнение, что Гапон стал жертвой провокации полицейского агента Азефа.

Был ли Гапон членом профсоюза - вопрос риторический. Ясно, что он не состоял на учете в профсоюзной организации и не имел профсоюзного билета. Но сама деятельность Собрания, без сомнения, содержала элементы будущей профсоюзной работы, и требования петиции возникли не на пустом месте. В их основе лежало действительно тяжелое положение рабочего класса, его политическое и гражданское бесправие. Председатель Комитета министров России Сергей Витте, будучи уже в эмиграции, писал в своих “Воспоминаниях”, что революционных выступлений могло бы не быть, если бы царское правительство и капиталисты не были глухи к нуждам рабочих и их семей. Сегодня эти слова звучат как завещание мудрого государственного деятеля нынешним вершителям судеб человека труда.

Автор - к.ф.н., директор Учебного центра профсоюзов, Санкт-Петербург