Что делать?

Более двух месяцев на страницах газеты “Солидарность”, в комментариях на сайте газеты, на заседаниях круглых столов в разных регионах страны идет серьезное обсуждение возможных внутренних организационных изменений в Федерации независимых профсоюзов России. Было высказано много мнений. Часто - противоречащих друг другу. Тем не менее, уже сейчас можно сформулировать основные направления возможных изменений. Уже пора зафиксировать и суть главных возражений. И - оценить степень готовности (или неготовности) структуры и активистов к практической реализации новаций.

В ПОИСКАХ ЗАКОНА О ПРОФСОЮЗНОМ СЧАСТЬЕ

Одна из наиболее странных тем из тех, что возникали на круглых столах, в которых мне удалось участвовать, следующая. Сначала участники говорят о проблемах, которые есть в профсоюзах. Перечисляют имеющиеся минусы и излагают слабости. Причем совершенно четко понимая, в чем они заключаются. Грубо говоря, “чего мы не можем”. Но уже через полчаса, когда речь заходит о том, “что делать?”, в качестве главного рецепта предлагается: “Госдума должна принять закон...” Удалось услышать много вариаций того, о чем должен быть этот закон. Диапазон широк донельзя. От дополнительных юридических прав профсоюзов до специального налога в пользу профсоюзов. Скажем, взять и “повесить” на предпринимателей дополнительный взнос, допустим, 1% от фонда оплаты труда - “на профсоюзы”. Аргументация - что в отношении прав, что в отношении денег - одна и та же: мы выполняем социальную функцию, а значит, можем рассчитывать на дополнительную поддержку.

И это стремление решить все профсоюзные проблемы принятием одного или пары законов - просто поражало. (Причем отвечать за принятие законопроектов, естественно, должны другие.) Откровенно скажу, я в какой-то момент сгоряча высказался в стиле “почему Дума будет принимать закон, если у вас, как вы сами подробно рассказываете, нет ресурса, чтобы на нее надавить?”. Вы думаете, что разговор об этом прекратился? Ага, как же! Тема законопроекта слегка сместилась. И всё.

Более двадцати лет мы все живем при капитализме. Достаточно жестком. И крайне, скажем так, специфичном. В том смысле, что отраслям, которые не торгуют на экспорт, живется, мягко говоря, несладко. Легкой промышленности уже все объяснили еще десять лет назад. Авиапрому, машиностроению заканчивают объяснять. И, тем не менее, наши люди продолжают задавать риторический вопрос: “Когда государство повернется лицом к нуждам отрасли?!” Двадцать лет не поворачивалось, а тут вопрос задали - и повернулось! Ни с того, ни с сего. Некремлевские мечтатели просто...

То же самое - и с профсоюзами. Вообще-то у российских профсоюзов много побед. Другое дело, что победы эти тактические. Вы спросите: как сочетаются тактические победы со стратегическим проигрышем? Легко! Скажем, выкатывает правительство (или работодатели) совсем уж зверообразный законопроект. И профсоюзы либо начинают в комиссиях лишать документ наиболее зверских черт, либо кампанию писем проводят с той же целью... И становится законопроект уже не зверообразным, а даже с некоторыми не очень ужасными чертами. То есть сильно лучше, чем был вначале. Однозначная тактическая победа. А вот в смысле стратегии развития - скорее ухудшение. Потому что законодательная тенденция в общем была направлена на раскрепощение частного бизнеса, на освобождение его от разнообразных пут. В том числе от пут жесткого трудового законодательства. А где убрать жесткие нормы не получилось пока, там сделали акцент на неисполнении закона.

Почему так происходит? Потому что в любом обществе (каким бы оно суперсоциальным ни было) решение принимается в зависимости от оценки сил сторон. В зависимости от силового ресурса. Называйте его финансовым, административным или мобилизационным - как угодно. За кем сила, тот и прав. А все остальное - объяснения для публики. Больше сил за властью? За работодателями? Или за профсоюзами? Но САМИ профсоюзные активисты говорят, что сил у нас не очень много, чтобы “надавить”. Так почему же они считают депутатов Госдумы идиотами, которые не в состоянии оценить этот недостаток сил? Ах да - у нас же есть свои депутаты! Да, есть. Наши товарищи. Их на всю Госдуму сейчас менее двух десятков. И еще десятка три из околопрофсоюзной группы “Солидарность” (это те, кто зафиксировал, что они, в принципе, за социальную ориентацию). При общей численности Госдумы в 450 лиц. А остальные - за что?

И вот - повторю - наши активисты говорят: когда же Госдума повернется к профсоюзам и вернет им все утраченные права и еще досыплет денег для полного счастья?! “Иван Васильевич! Когда вы говорите, такое ощущение...” Ну, вы знаете...

Хорошо, скажут мне. Сил нету - это потому, что вы в Москве все силы растранжирили, разворовали. Вместо того чтобы собрать все профсоюзные силы в кулак. Вместо того чтобы убрать всех недееспособных из руководства. Вместо того чтобы заставить отраслевые родственные профсоюзы объединиться, а территориальные профобъединения понудить активнее работать.

Что ж, давайте поговорим - “в чем сила, брат?”.

ГДЕ БЫЛА, КУДА ДЕВАЛАСЬ?

Если в разговоре с топ-менеджером крупной компании он расскажет о “социальной значимости” ее работы, о выращенных деревцах или построенной детской площадке, то вы, конечно, тактично покиваете и продолжите разговор о прибыли/убытках и т.д. Потому что рассказ о том, как нефтяная компания спасла одного дельфина, - это, конечно, прекрасно. Но смысл ее деятельности в том, чтобы добывать нефть и приносить прибыль акционерам. И если вместо нефти и прибыли менеджмент увлечется дельфинами, то дело окончится для него в один момент. Из-за потери правильной ориентации в пространстве и приоритетах. Из-за того, что принял треп, предназначенный для хорошего отношения, за чистую монету.

Или другой пример. Увлечение демократическими процедурами и “горизонтальными структурами”. На слух звучит прелестно. Проблема в том, что подавляющее большинство государственных и бизнес-структур строится по принципу вертикально интегрированных компаний. Поговорить о демократии там тоже можно. Скажем, во время перекура. Правда, неудобно: всюду видеокамеры для слежки за сотрудниками (извините - для безопасности, конечно же). Так вот менеджер/чиновник, принявший за чистую монету разговоры о демократии и “сетевых структурах”, там вылетит еще быстрее, чем его “дельфиноориентированный” собрат. Потому что разговоры - это одно, а эффективная система управления - совершенно другое.

Все это напрямую относится и к теперешней профсоюзной структуре.

Она появилась в известном смысле случайно. На момент первого этапа учредительного съезда ФНПР не существовало российских отраслевых профсоюзов - так в учредители попали совпрофы. Протолкнули через ВЦСПС решение перевернуть финансовую пирамиду - в рамках борьбы за демократию и гласность - и оставить профсоюзные взносы в первичке. Так и по сей день. Некоторых отраслей производства в стране практически не осталось (а некоторые отрасли, на появление которых рассчитывали, так и не появились). А почти все те профсоюзы, что возникли в начале 90-х годов, в неизмененном виде продолжают сидеть в тех же кабинетах.

Интересно даже не это. И даже не то, что вся эта кадрово-структурная стабильность никак не связана с наличием или отсутствием членской базы. Или с ее динамикой. Впрочем, тот факт, что по большинству профсоюзов динамика отрицательная, мы гордо понимаем как соответствие мировой тенденции. Не мы такие - жизнь такая!

Интересно то, что любые попытки изменить плохо работающую модель управления натыкаются на крики о нарушении демократических принципов. Как раз тех принципов, о которых было сказано чуть выше, в части о спасении дельфинов и важности сетевых структур управления. Если бы это говорили бизнес-менеджеры - было бы понятно: люди намеренно, ссылками на неработающие, демагогические принципы, поддерживают профсоюзную структуру в состоянии дезорганизованности. Но это говорят многие профсоюзные работники... Вот те раз...

Самый, конечно, анекдот - это “про деньги”. Что такое господствующая сегодня во многих профкомах система раздачи матпомощи? Это такая система возврата денег. Конечно, в рамках таких отношений было бы справедливее уже сразу после уплаты возвращать на счет члена профсоюза 70% от уплаченного им взноса. Но тогда ситуация приобрела вид законченного анекдота. А анекдот еще не закончен.

По идее, член профсоюза платит взнос, выражая им форму своего финансового участия в борьбе профсоюза за повышение зарплаты и улучшение условий труда. Но если большая часть денег идет на матпомощь - значит, эта цель не достигнута. И более того. Из тех денег, которые заплатил член профсоюза, чтобы у него повысилась зарплата, ему вернулись не все деньги. Но профком при этом немного компенсировал ему неповышение зарплаты частичным возвращением взноса...

Так вот, все эти деньги (с точки зрения противников новаций) передавать в профсоюз (обком, ЦК) не нужно. Баловство одно! Нужно, чтобы они крутились в следующей цепочке: профком, матпомощь по родам, Новый год, 8 Марта, 23 Февраля, матпомощь на погребение... Когда говорят про профсоюзную собственность в виде санаториев, домов отдыха и т.д. - это, товарищи, мелочи. Потому что более двадцати лет назад произошла - и продолжается - другая приватизация: профсоюзных членских взносов. Структура, в которую вступает член профсоюза, не может получить и потратить эти деньги на юриста, техинспектора и т.д., потому что эти деньги уже фактически приватизированы профкомом. И следующий взнос будет также приватизирован.

Был бы я Маркс - написал бы три тома про метафизику членских взносов и матпомощи...

И ладно бы весь этот... театр... происходил самостийно. Но он существует в абсолютных рамках действующего устава ФНПР. В рамках которого невозможно “наведение порядка” ни в вышестоящей, ни в нижестоящей структуре.

ЧТО ДЕЛАТЬ

Прекратить считать проблемы профсоюзов личностными.

Оценить уровень организационных проблем.

Вычленить главную. На мой взгляд - необходимость централизации структуры.

Понять, какие изменения нужно осуществить в нынешней структуре для ее централизации.

Предложения:

- изменить статус территориальных профобъединений (отделения ФНПР, представительства);

- стандартизировать уставы отраслевых профсоюзов как первый шаг к слияниям, “дорожная карта” слияний.

Эти шаги должны быть сделаны быстро, в течение полугода.

Считаю, что и структура, и актив готовы к радикальным переменам. И времени на перемены почти не осталось.