Рабочий из Новгорода и его отряд изменили судьбы тысяч людей - погибших и живых

Фото: poisk-dolina.ru

Всероссийское (раньше - всесоюзное) движение поисковиков имеет место рождения - деревня Мясной Бор под Новгородом. Здесь, зажатая немцами в котел, отчаянно пыталась вырваться из окружения - и погибала от обстрелов, голода и гангрены - 2-я ударная армия, преданная перешедшим на сторону немцев генералом Андреем Власовым. Известно и имя человека, с которого началось поисковое движение: Николай Иванович Орлов (на фото). Вряд ли кто-нибудь - а больше всех он сам - предполагал, в какое важное общественное явление выльется начавшийся в 1946 году поход в соседний лес на новом месте жительства. И сколько людей пойдет потом дорогой, которую он проложил к мертвым, чтобы найти их и вновь вывести к живым.

ЯМА

Яма была сразу за одинокой одноколейкой, посреди кочковатого поля. На глиняном отвале просторного, в человеческий рост, раскопа, почти доверху заполненного мутной водой, лежали две рыжие от ржавчины каски. В одной была рваная дыра от осколка, а другая прикрывала навек присохший к ней пучок человеческих волос. У края ямы на граненом стекле - поминальный черный хлеб. Нас вывел к раскопу ветеран поискового отряда “Сокол” при Новгородском химкомбинате (ныне ПАО “Акрон”) Валентин Ильич Ефимов. Он из первого набора новгородских поисковиков - он о погибших и рассказывает. Командир “Сокола” (“в миру” - инженер группы главного архитектора ПАО “Акрон”) Иван Екимов и заместитель командира Николай Кузьмин, тоже работник “Акрона”, стоят рядом, ничего не говорят, а просто смотрят поверх мутной болотной воды - вдаль и в прошлое.

Потом мы пойдем через поле к лесу, где сквозь россыпи белой ветреницы и заросли уже вымахавших осин все еще явно просматриваются добротные немецкие окопы и пулеметные гнезда. “Вот отсюда из лесу они наших и поливали. А наши по чистому полю им навстречу шли”, - Валентин Ильич снова переживает за полегших здесь так, будто и не было 82 разделяющих их лет. А 19-летний Коля Орлов пришел в этот изрытый окопами и под завязку набитый останками лес через год после Победы.

ВЕТЕР ЗА ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЙ НАСЫПЬЮ

Николай Орлов родился в 1927 году в деревне Старый Шимск в 40 километрах от Новгорода. Когда в 1941 году немецкие части стали подходить к городу, Орловых эвакуировали. Зимой 1941 года в сводках Совинформбюро мелькали сообщения, что нашим войскам удалось освободить много деревень Новгородчины, и семья надеялась скоро вернуться домой. Внезапно - и до 1944 года - сообщения о боях под Новгородом исчезли из сводок. Только осенью 1942 года Информбюро опровергло “лживое сообщение” вражеской пропаганды о том, что под станцией Мясной Бор немецкими войсками были окружены и уничтожены части 52, 59 и 2-й ударной армий. В 1946 году вернувшийся с фронта отец Коли устроился работать путевым обходчиком на железнодорожную станцию Мясной Бор и привез с собой семью.

Жить было “очень трудно и страшно”, вспоминал Николай Иванович. Ни кино, ни радио не было. По вечерам местная молодежь собиралась у разбитой станции, и, когда на Мясной Бор дул ветер с западного леса, им было трудно дышать - воздух был пропитан тяжелым трупным запахом. Там находилось место, которое еще в войну прозвали Долиной смерти. И куда никто из деревенских не ходил.

Вся местность вокруг Мясного Бора была завалена десятками тысяч немецких мин. Сил саперов хватило лишь на то, чтобы разминировать по 50 метров в обе стороны от железнодорожной насыпи да узкую тропинку, по которой носили бревна, чтобы латать разбомбленные дома, и ходили за клюквой - великим подспорьем в голодное послевоенное время. Там, среди мшистых ягодных кочек, нашел Николай Орлов своего первого солдата.

ЛИСА И ХУДОЖНИК

Трава в Долине смерти не росла после войны еще года четыре. На выжженной земле, среди обгорелых остовов деревьев стояли разбитые танки, развороченные пушки, продырявленные осколками грузовики. “Когда мы пришли на болото, я впервые увидел очень близко людей, погибших еще в 1942 году. Их зарыть никто не успел… А на болоте убитые имели такой вид, как будто убиты они были совсем недавно”, - вспоминал потом Николай Иванович свой первый поход в страшный мясноборский лес.

Тогда его поразила одна внезапная встреча: на болоте наткнулся на лису - хищник что-то жадно глодал в траве. Коля отогнал ее и… увидел лежащего лейтенанта. Осторожно, палочкой, он потрогал карман еще почти целой лейтенантской гимнастерки и обнаружил там короткую черную трубочку. Бесстрашный ребенок военного времени раскрутил ее. Это был первый найденный Николаем Орловым медальон - так называют небольшой пластмассовый пенал, в который вкладывали листок с важными данными о бойце - имя, год и место рождения, звание. Адрес на не успевшей еще истлеть бумаге читался хорошо. Орлов написал письмо и получил ответ - мать лейтенанта рассказывала о сыне: до войны он учился в Академии художеств в Ленинграде.

А в феврале 2024 года Мясной Бор все еще продолжал отдавать убитых.

“ОНИ ЛЕЖАЛИ В ТРИ СЛОЯ…”

- История поиска у деревни Мостки за Мясным Бором достаточно долгая, - начинает свой рассказ Иван Екимов. - На этом поле в 2017 году мы обнаружили бойца у реки Полисть. В 2023 здесь был найден “верховой” (так поисковики называют погибших солдат, которые лежат прямо на поверхности земли). А нынешняя зима у нас была суровая, морозы, почва схватилась глубоко (болотистые новгородские земли легче копать замерзшими, чем залитыми водой). И все хотели сходить на это поле, пройтись по воронкам, поискать останки бойцов. Собрались втроем - я, Александр Иванович Игнатьев, Сергей Викторович Петров и пошли. Нашли мы ее быстро. Час поиска на поле - и обнаружили провал. Поисковыми щупами настучали что-то. Подумали сначала, что это дерево. Выкопали пробный шурф, увидели, что там останки. Первыми троих бойцов подняли, потом стали расширять площадь поиска. И оказалось, что останков намного больше.

Ездили они сюда человек по пять-семь, кто как мог. Трудились с конца января по конец марта по выходным. Результат - пять медальонов, два из них прочитанные: красноармейцы Якутин Василий из Красноярского края и Мартынов Ефим из Белгородской области. Нашли 43 человека. Каски, ремни, пряжки советские, остатки валенок, монеты, пуговицы, пара не очень сохранных деревянных ложек. Звездочка одна попалась. К сожалению, подсохнув, она развалилась.

Открывалась им воронка постепенно, пока не наткнулись на трех положенных друг на друга солдат. В первый день медальонов не обнаружили. На второй выезд Сергею Еремееву попался первый медальон. Он был с вкладышем, но, когда его вскрывали, увидели, что он плохо сохранился. Две недели с истлевшими кусками бумаги работал реставратор Новгородского музея-заповедника Сергей Ефимов. Оказалось, что вкладыш был не заполнен - вписать свои данные в “смертный” медальон считалось у бойцов плохой приметой. Следующий найденный медальон был пустой, еще один - без крышки, и только в четвертой найденной Сергеем Петровым пластмассовой коробочке был вкладыш с именем, которое удалось прочитать: Мартынов Ефим Андреевич.

Последним Иван обнаружил Василия Якутина - красноармеец добросовестно заполнил “смертник”, время его милостиво сохранило, а счастливый случай отдал в руки Ивана.

Но сначала Александр Иванович нашел яму.

НЕМЕЦКАЯ КАРТА

“Снег хорошо в этом году подсыпал, ребята пошли на раскоп и меня заманили”, - рассказывал мне свою историю крепко сбитый седой человек. Мы с ним разговариваем в великий праздник у памятника 2-й ударной армии, где на 9 Мая собираются поисковики, родственники ветеранов и все неравнодушные люди. Александр Иванович увлекается аэрофотосъемкой времен Великой Отечественной. Немцы в ту войну летали и много снимали для своих нужд, прежде всего - для разведки, объясняет мой собеседник. Эти снимки потом попали в руки американцев, а те стали ими торговать. Так был сделан и снимок поля за железной дорогой у станции Мясной Бор. На фотографии 1942 года видно множество воронок, подбитые танки. А на снимке 1943 года появилась нестандартная яма, она очень отличалась от обычных воронок. “Говорю парням - пойдемте эту яму проверим. Мне кажется, там должен быть кто-то похоронен”, - вспоминает Александр Иванович начало пути, с которым пересечется посмертный путь Василия Якутина и Ефима Мартынова.

Технологии поиска сегодня не сравнятся с тем, как работал в 1968 году, в своем первом походе, поисковый отряд “Сокол”. Тогда из всех орудий были только длинный металлический щуп (им протыкали землю, пока он не ударится о человеческую кость) и лопата. А сейчас в программе накладываешь немецкий снимок на современную карту местности, и она выдает координаты, где именно была сделана больше 80 лет назад эта фотография. Дальше - дело техники: координаты забиваешь в навигатор, тот выводит в нужную точку.

- Мы так и пришли, а они - лежат, - продолжает рассказ Александр Игнатьев о “своих” солдатах.

- Когда вы их обнаружили и поняли, что не ошиблись, какое у вас было чувство? - расспрашиваю его. Мне важно разобраться, что испытывает человек в тот момент, когда перед ним пересекаются жизнь и смерть, прошлое и настоящее.

- Понимание, что был прав, что старания не прошли напрасно. Сидишь вечерами после работы, анализируешь, прикидываешь, совмещаешь карты. И вот - нашел же! Когда мы начали раскоп и обнаружили бойцов, сразу поняли - наши. Сделали сначала небольшой шурф, но не думали, что там их лежит 43 человека…

Они не нашли бы их, как и тысячи других, если бы не было на свете Николая Ивановича Орлова.

ВАСИНЫ ЧАСЫ

- Николай Иванович был удивительным рассказчиком, - вступает в наш разговор-воспоминание Любовь Алексеевна Назарова все из того же, самого первого поискового отряда химкомбината. Сегодня она председатель профсоюзной организации неработающих пенсионеров ПАО “Акрон”. - Его рассказы складывались в какую-то совершенно отдельную историю. Он не хотел ходить в Мясной Бор один. Хотя он знал лес как свои пять пальцев, но и ему одному было страшно. А нам, тогда 20-летним, было любопытно. Вечером у костра Николай Иванович рассказал о своих находках, жутких и притягательных одновременно. Это завораживало.

В 1949 году недалеко от станции Мясной Бор Николай нашел медальон, который сыграл важную роль в его поисковой        и человеческой судьбе - благодаря ему он впервые встретился с родственниками погибшего солдата.

На сгоревшем поле недалеко от деревни Теремец-Курляндский Орлов обнаружил останки двух погибших советских воинов. У одного из них был “смертник”. Из записи на сохранившейся бумажке следовало, что медальон принадлежал уроженцу Краснодарского края Василию Шутаю. Там же был адрес его матери. Николай, как он теперь делал обычно, написал письмо и получил странный ответ. “Вася, ты, наверное, живой, - писала погибшему Василию его старшая сестра. - Ты просто, наверное, не хочешь ехать домой, а у нас сейчас жизнь налаживается. Приезжай”. Что было делать? Николай Иванович выслал под Краснодар бланк медальона, компас, портсигар с портретом Чапаева - все, что отдал ему из своего еще 1942 года красноармеец Вася.

И три сестры Василия Шутая приехали в Новгород. Они попросили сводить их на место, где погиб брат. Старшая сестра Софья говорила, что, когда Василий уходил в армию, она подарила ему “кировские” часы - знаменитые наручные часы 1-го Московского часового завода, легко узнаваемые по малой секундной стрелке. Николай Иванович привел сестер на место гибели брата. “Они плакали все, и старшая сестра начала раскапывать землю, где лежал Василий. Он вообще-то лежал наверху, но в земле попадались еще косточки. И вдруг в том месте, где лежала рука Василия, она натолкнулась на часы”, - вспоминал детали этой тяжелой встречи Николай Иванович. Спутать подарок было невозможно.

“ТАМ БЫЛА МЯСОРУБКА…”

- Что вам запомнилось в том, самом первом походе? - продолжаю я расспрашивать Любовь Алексеевну, пытаясь вместе с ней, тогда 25-летней, вернуться в 1968 год.

- Очень высокая трава. Как долго шли - след в след, чтобы не утонуть в болоте, - отвечает она. - Мне казалось, Николай Иванович все, что мы в этом походе обнаружили, нашел заранее. А когда мы шли с ним, уже знал, что нам покажет. Мне казалось, ему не с кем поделиться, некому все узнанное им рассказать и показать, - задумчиво говорит Любовь Алексеевна. - Надо было двигать дальше поисковое дело. Одному ему было не справиться. К кому ему еще было обратиться, как не к молодым? В каждом походе мы что-то находили: блиндажи, палатки, людей, перевязанных колючей проволокой.

- В первые походы, как и сейчас, выбирали погибших из грязи руками, - присоединяется к нам Юрий Исаков. И уютная комната заводского профкома, где мы разговариваем, раздвигается, как театральный занавес, чтобы вернуть нас в холодный осенний лес. - Только они-то, первые, наверху искали, а сейчас глубоко копают, объясняет Юрий Николаевич.

Но не потому, что “верховых” уже в основном собрали. Просто каждую осень падают листья, каждый год слой земли растет, она постепенно принимает погибших.

- А мы, когда ходили, о них спотыкались, столько их наверху лежало. Одно место особенно запомнилось, - продолжает мой собеседник. - Там из земли кости в ботинках торчали, а рядом на кусте висел ремень. Мясорубка там была. Ничего живого не осталось. Мы человек 30 нашли, и у них все кости были раздроблены, вокруг стояло много разбитой техники. Все это поражало. Каждый выходной ты будто смотрел какой-то страшный фильм и не мог остановиться.

“ОН НЕ ЗНАЛ, А ЧУВСТВОВАЛ ИСТОРИЮ”

Николай Иванович был не просто первым поисковиком, он был проводником в Долину смерти. И не только в пространстве, но и во времени. Одаренный “чувством истории” так же, как можно быть одаренным музыкально, он чувствовал и знал трагическое прошлое Мясного Бора в таких деталях, будто сам прошел его тропами в страшном 1942-м. “Он хотел узнать, хотел увидеть своими глазами и понять, что там произошло”, - определит главное побуждение, ведшее Орлова в Долину смерти, писатель-фронтовик Сергей Смирнов, написавший когда-то о Николае Орлове очерк и открывший его имя и Мясной Бор читателям:

“Мальчик, которому по возрасту не довелось воевать, он всю свою раннюю юность провел в атмосфере войны. Когда он вырос, все уже было кончено, следы войны с каждым годом все больше стирались с лица земли. И только там, в Долине смерти, в этом заколдованном лесу, огороженном минами, все осталось почти таким же, каким было в дни тяжких боев сорок второго года… Неделю за неделей, месяц за месяцем и год за годом он ходил туда. Он умел смотреть, и полузасыпанные траншеи и окопы, подбитые танки и машины, останки павших молчаливо рассказывали ему многое о себе. Десятки раз он исходил каждый квадратный метр этой изрытой железом и пропитанной кровью земли. Часами сидел он, бывало, стараясь по зримым следам представить себе ход боев”.

УЛИЦА ИМЕНИ ОРЛОВА

Николаю Ивановичу Орлову и сложившемуся вокруг него отряду “Сокол” удалось не только найти могилы снайпера Ивана Бурмистрова и военкора Всеволода Багрицкого, летчика Михаила Новикова и медсестры Таисьи Марсаковой, обнаружить места захоронений и вернуть имена тысячам погибших солдат. Главное, что им удалось сделать, - смыть с этих людей пятно позора.

Оставшиеся в живых ветераны 2-й ударной и родственники погибших долго не ездили на места этих боев, потому что солдат Мясного Бора считали дезертирами. И в том, что их сегодня считают героями и отдают им дань глубокого уважения, огромная заслуга Николая Ивановича Орлова и его команды.

…Люди с красными гвоздиками в руках стоят у мемориальной доски, привинченной к серой стене скромной кирпичной “хрущевки”. Николай Иванович Орлов умер в 1980 году, и только в 2011 году по инициативе поисковиков на дом, где он жил, повесили этот знак памяти.

- Только по истечении дороги, которую прошел человек, можно понять предназначение его жизни. Только у дороги и времени есть начало и конец. И только у войны есть начало и нет конца, потому что у десятков, сотен и даже миллионов погибших никогда не родятся их дети, а у этих детей - их дети. И это бесконечно, - доносит до нас ветер высокие, но уместные слова. - Говорят, нет незаменимых людей. Но конкретного человека заменить нельзя. Николай Иванович жил той войной, - голос Валентина Ильича Ефимова рвется от скрытой боли за ушедшего старшего товарища. - Он жил Долиной смерти. Он был просто неотделим от 2-й ударной. Заслуга Николая Ивановича Орлова - в его правде о 2-й ударной. Он один из первых вслух сказал эту правду, его по праву можно зачислить в первый состав 2-й ударной армии. Поэтому минуту молчания по нему мы будем проводить не здесь, а в Мясном Бору, которому он отдал всю жизнь.

Отряд “Сокол” просил присвоить улице, где жил один из настоящих героев Великого Новгорода, его имя. Им отказали. Улицы Николая Орлова в городе на Волхове нет, но поисковики будут продолжать бороться за то, чтобы она появилась.

Сегодня поисковая экспедиция “Долина” памяти Н.И. Орлова объединяет 76 поисковых отрядов, более 1500 человек. За 36 лет работы поисковики нашли и захоронили останки более 129 тысяч бойцов и командиров, установили имена более 26 тысяч защитников Отечества. Дорога памяти имени Николая Ивановича Орлова по-прежнему пролегает через лес Мясного Бора.