Профактив обсудил проблемы соцпартнерства

Фото: ФНПР

ЧТОБЫ ПОНЯЛИ

Сотня профсоюзных активистов и специалистов (а одно другому не мешает) собрались 7 ноября в Сочи на семинар, посвященный социально-экономическим вопросам и социальному партнерству. В первую очередь эти вопросы обсуждались, конечно, в контексте профсоюзного их видения. Но и в головы к работодателям тоже пытались заглянуть. По участникам семинара можно было смело изучать географию России: народ приглашали из всех регионов, и почти отовсюду же люди и приехали. Так что если расставлять флажки с их именами на карте мира, то страна как раз и вырисовывается. И, как было наглядно явлено в четырехдневном общении, одни и те же вопросы (в едином, казалось бы, правовом поле) в разных регионах и разных отраслях решаются совершенно по-разному. Потому, кстати, встреча и называлась семинаром-совещанием.

Без такого мероприятия в год, объявленный ФНПР Годом социального партнерства, вряд ли можно было обойтись. К тому же именно в 2023-м, напомнила зампред ФНПР Нина Кузьмина, должно быть заключено очередное Генеральное соглашение, уже на 2024 - 2026 годы, между соцпартнерами на федеральном уровне. А этот документ - основа для региональных и отраслевых соглашений и в конечном счете отправная точка для коллективных переговоров на конкретных предприятиях и в организациях. На каждом новом уровне переговоров профсоюзные лидеры могут при должной подготовке добиваться больших выгод для членов своих организаций. И вот чтобы рассказать друг другу о своих проблемах и позитивных наработках в этом деле, участники семинара как раз и собрались - посовещаться.

Преступлением было бы не упомянуть открывшую семинар лекцию Дмитрия Лобока, доцента кафедры трудового и профсоюзного права Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов. Кандидат исторических наук Лобок наглядно, на конкретных документах, показал, что история борьбы за трудовые права началась в России задолго до революций начала ХХ века.

Многие знают, что первый коллективный договор у нас в стране был заключен в процессе первой русской революции в 1905 году. Некоторые могут припомнить, что случилось это на харьковском паровозостроительном заводе. Но кому-то из вас было ли известно об одном указе XVIII века, изданном правительницей Анной Леопольдовной? Эта молодая (умерла в итоге очередного дворцового переворота в 27 лет) регентша при своем малолетнем сыне Иване VI озаботилась, оказывается, следующим. Правившая чуть больше года, она в 1741 году подписала немыслимый для своего времени указ. Он содержал требования о “надлежащем” освещении и отоплении фабрик, строительстве казарм и госпиталей для работников, устанавливал ответственность хозяев за чистоту на предприятиях и за простой по их вине, а штрафы с работников должны были идти на нужды госпиталей и на награды особо отличившимся рабочим.

Зададимся вопросом: а с чего бы это молодая монархиня в эпоху дворцовых переворотов стала искать опоры на не существовавший в то время рабочий класс? Власть тогда держалась на фракциях дворян, в подчинении которых были те или иные гвардейские полки (это если упрощать). И, конечно, указ она просто подписала, а родился он в голове кого-то из приближенных. А разгадка в том, что касался документ только текстильных фабрик: в то время было отмечено сильное ухудшение качества пошиваемых военных мундиров. И - удивительно, но - советники Анны рассудили, что для повышения качества производства нужно сделать рабочим послабления, а не, скажем, приставить к каждому надсмотрщика с плетью.

Анну Леопольдовну, как было сказано, скоро свергли, и ее указ никогда не действовал на практике. Но сам прецедент, да еще столь давний, означает, что работодатель может понимать свою выгоду от комфортных условий труда работников. А если ему объяснит все как следует профсоюз - теперь-то, в России XXI века, с Трудовым кодексом и законом о соцпартнерстве? Но результат и теперь гарантирован далеко не всегда.

САМОЗАНЯТОСТЬ КАК САМОСТРЕЛ

- За более чем тридцатилетнюю практику регулирования социально-трудовых отношений у нас накоплен колоссальный опыт, который требует осмысления и обобщения, - говорит Нина Кузьмина. - Противоречия между трудом и капиталом непреодолимы. Но механизмами социального партнерства эти противоречия [сглаживаются], чем обеспечивается поступательное развитие общества.

Зампред ФНПР представила график, согласно которому в последние годы количество заключенных коллективных договоров в стране неуклонно снижается: со 134,7 тысячи в 2016-м до 115,6 тысячи в 2022-м. Правда, объяснить такую неутешительную динамику можно разными причинами, говорит Кузьмина. Например, это может быть следствием реорганизации предприятий или их ликвидации. Или укрупнения (тогда вместо нескольких “маленьких” колдоговоров остается один “большой”); или, наоборот, дробления предприятий (в тех случаях, когда на месте бывшего большого предприятия не удается заключить ни одного договора).

В то же время с того же 2016-го по тот же 2022 год число работников, на которых распространяется действие коллективных договоров, снизилось, казалось бы, незначительно - всего на 3%. Но в абсолютных цифрах - с 17,2 млн человек до 15,6 млн. (Эти и приведенные выше цифры вычислены на основе данных, поступивших от членских организаций.) И вот сокращение числа колдоговоров, указывает Нина Кузьмина, не было бы столь тревожным, если бы не сокращение числа защищенных ими людей. И в профсоюзах есть мнение, что последнее можно увязать с введением в 2019 году специального налогового режима для “самозанятых”. Об этом косвенно говорят и цифры: еще в 2018-м число охваченных колдоговорами работников было таким же, как двумя годами ранее, а падать начало как раз с 2019-го.

- В свое время вводился так называемый налог на профессиональный доход. Вводился он в обход Российской трехсторонней комиссии, вопреки мнению профсоюзов, - вспоминает Нина Кузьмина. - Мы обнаружили этот законопроект уже в Государственной думе. Мы стали резко выступать против него, но Минэкономразвития и Минфин наши аргументы не услышали. Мы говорили, что такая схема приведет к тому, что будет размываться такой общественный институт, как наем. То есть по факту это замена трудовых отношений самозанятостью. Я льщу себя надеждой, что кто-то из них, имея “вечером” статус самозанятого, “днем” еще является наемным работником нормального предприятия, где есть нормальный коллективный договор. Но что-то нам подсказывает, что это совсем не так. Это дошло даже до уровня федеральных органов государственной власти: процесс пошел не так, как [они] это планировали.

ВОДА И КАМЕНЬ

Сбрасывать все на счет института самозанятости, конечно, не стоит. Хорошо бы, чтобы до “федеральных органов власти” дошло хотя бы то, что защищенный на своем рабочем месте человек скорее будет являться ее, власти, опорой, нежели человек бесправный. (И не надо тут замечаний про “социальный шантаж”: достойный труд - неотъемлемое и конституционное право россиянина.) А значит, стоит прислушаться к выводам специалистов ФНПР относительно системы взаимодействия социальных партнеров. Вот только некоторые из необходимого:

- распространение действия соглашений в сфере труда на всех работодателей независимо от участия в объединениях работодателей;
- учет положений отраслевых соглашений при ценообразовании в тарифорегулируемых отраслях;
- распространение механизмов социального партнерства в сфере труда на всех трудящихся независимо от форм занятости;
- установление тарифных ставок, окладов не ниже МРОТ (в соответствии с правовой позицией Конституционного суда);
- обеспечение участия представителей работников в заседаниях коллегиального органа управления организацией с правом совещательного голоса.

Однако кое-где на этом пути вполне можно наткнуться на подводные камни. Например, это касается последнего приведенного пункта. Правом совещательного голоса в органах управления компаний профсоюзных представителей наделили еще в июле 2018 года. Авторы соответствующего закона, депутаты и профсоюзные деятели Андрей Исаев и Михаил Тарасенко исходили из того, что новый закон усилит роль профсоюзов в управлении предприятиями. В частности, позволит контролировать дифференциацию зарплат руководства и рядовых сотрудников. Однако, во-первых, массового “исхода” председателей первичек в советы директоров не случилось: где-то из-за нерешительности первых, где-то из-за противодействия вторых. Но даже там, где профлидеры вошли в советы, это могло выходить боком и им, и профорганизации.

- Очень многие компании отказываются включать представителей работников в коллегиальные органы, единицы только [обратных случаев] можно назвать, - говорит Нина Кузьмина. - Тема непростая. Потому что представитель работников в совете директоров должен будет проголосовать за массовое сокращение - если понадобится, за какие-нибудь еще непопулярные меры. Такое бывало, когда голосовали для того, чтобы поднять общую финансовую ситуацию в корпорации. А из профсоюзной организации, когда работники узнавали о том, как проголосовал представитель профсоюза, был массовый выход в знак солидарности с теми, кого наметили к увольнению. Так что тема есть, проблема есть.

ХОЧЕШЬ ПОБЕДИТЬ - ПРИСОЕДИНЯЙСЯ

Немало проблем наблюдается не только на федеральном уровне (как в представленном выше перечне “необходимостей”), но и на отраслевом и региональном, не говоря уж о местном. Что касается первого, постановка вопроса проста: как заставить работодателей присоединяться к отраслевому соглашению? Но не так просто найти ответ: по закону, они могут направить в Минтруд мотивированный отказ, и взятки с них гладки. Причем содержание “мотивированного” отказа может быть и дословно таким: “Компания такая-то не считает целесообразным присоединяться”, - и все. И что ты с ними сделаешь?

Интересный подход представила Светлана Есаулова, начальник социально-экономического отдела Нефтегазстройпрофсоюза России. Причем надо иметь в виду, что по состоянию на 15 марта 2023 года 465 организаций направили отказ от присоединения к Отраслевому соглашению на 2023 - 2025 годы. (От предыдущего трехлетнего ОС открестились 443 организации.)

- Ввиду того, что сфера нашей деятельности очень диверсифицирована, есть крупные организации, которые априори присоединяются к нашему отраслевому соглашению и выполняют его нормы; и есть вспомогательное производство и строительство - там, конечно, уровень гарантий гораздо ниже. В связи с этим количество отказников у нас очень высокое, - поясняет Есаулова. - Мы плотно работаем с министерством труда, чтобы понимать, кто конкретно отказался, составляем свой реестр и смотрим все отказы с точки зрения их действительной мотивированности или немотивированности.

Работодатели в отрасли, говорит представитель Нефтегазстройпрофсоюза, очень грамотные: направляют отказы в срок (иначе присоединение к ОС происходит автоматически) и дают обоснование. Так что с формальной точки зрения повлиять на количество отказников профсоюз не может “никаким образом”. Поэтому в соглашении предусмотрено, что если та или иная организация в принципе не может выполнять тот или иной его пункт, то можно присоединиться к нему “с оговорками”. И, с одной стороны, это позволяет увеличить количество подписантов. Но с другой - многие из них, получая формальный статус “социально ответственных”, отказываются от полутора десятка основных пунктов ОС. То есть без зазрения совести пользуются лазейкой.

При всем при том, получить официальную справку для суда о том, что предприятие не направило мотивированный отказ в срок, а значит, считается присоединившимся к ОС, можно только у Минтруда. И если представить себе, сколько соответствующих запросов ежегодно направляют профсоюзы в ведомство, то его сотрудникам наверняка можно по-человечески посочувствовать. Чтобы облегчить работу и профсоюзам, и чиновникам, Нефтегазстройпрофсоюз предлагает передать часть полномочий по ведению реестра отказников на уровень отраслевых комиссий, которые и занимаются подготовкой ОС.

Так вот, об интересном подходе, анонсированном выше. Профсоюз решил пойти другим, неформальным путем. И стал организовывать ежегодно конкурс на лучший коллективный договор. Ну и что такого? - спросите вы. Да так, ничего… Вот только проводится конкурс не среди профсоюзных первичек, а среди работодателей. Колдоговоры оцениваются примерно по пятидесяти показателям, среди которых, естественно, многие - на соответствие документа отраслевому соглашению.

Ну и что? - снова скажете вы: как работодатель плевал на присоединение к ОС, так и на конкурс этот будет. Но не скажите: фишка в том, что конкурс этот проводится совместно с министерством энергетики (которое, по словам Светланы Есауловой, вообще благоволит профсоюзу). А взаимодействие с “нужными” чиновниками для любого работодателя едва ли не лучшая награда. И участвуют, и побеждают, и получают призы не только от профсоюза, но и от Минэнерго: “Эта практика очень себя зарекомендовала”, - отмечает Есаулова. Как и другой подобный конкурс - на звание лидера в отрасли, где основным критерием участия является присоединение к отраслевому соглашению. Подобная практика, конечно, не панацея, и кардинально помогли бы, наверное, только какие-то изменения в законодательстве. Но практика весьма занятная с той точки зрения, что если подумать, то всегда можно найти выход.

НАШ МЕТОД

- Формально у нас есть статья 48 Трудового кодекса, где процедура присоединения к отраслевым соглашениям на федеральном уровне описана, но фактически эта процедура недостаточно эффективно действует, - рассказывает секретарь ФНПР Олег Соколов. - Минтруд говорит: формально мы готовы собрать бумаги о том, что работодатели не присоединяются. Но дальше - консультации, оценка отказов - практически эта работа не ведется. Есть свои проблемы и на региональном уровне.

Эти проблемы сводятся, в принципе, к тому, как побудить работодателей и местные власти делать шаги навстречу профсоюзам. И можно сказать, что в целом на всех уровнях задачи стоят одни и те же. Решают их, правда, в разных регионах по-разному. Например, Елена Истомина, зав. отделом профсоюзной работы Пермского крайсовпрофа, очень коротко рассказала о долгом и упорном труде по воздействию на правительство края через всевозможные комиссии и предложения законодательных инициатив регионального уровня - тех, что касаются усиления роли социального партнерства. Из последнего, что “проточила в камне вода”: в декабре следующего года в Пермском крае по многочисленным предложениям крайсовпрофа собираются, наконец, создать региональное министерство труда, функции которого по факту до сих пор выполняет Минпромторг.

Экономист Челябинской областной организации Горно-металлургического профсоюза России Владимир Нечаев, в свою очередь, обстоятельно (40 минут вместо привычных 10 - 15) рассказывал о том, как и зачем обком ГМПР участвует в колдоговорных кампаниях на конкретных предприятиях. И ведь никто, кстати, и не подумал выкрикнуть из зала что-то про регламент, и правильно: было весьма познавательно. Например, практика Челябинского обкома ГМПР пригодится там, где происходит постоянная ротация профактива, ведь следствие такой ротации - низкий уровень подготовки переговорщиков на местах.

Кроме того, новые люди в первичках, как правило, сначала сосредотачиваются на изучении производственного процесса. А специалисты обкома могут взять на себя колдоговорную кампанию. И, кстати, в случае разногласий с работодателем вышестоящей организации легче будет с ним спорить. И это не говоря о том, что обком имеет больше ресурсов для того, чтобы изучить опыт коллег по отрасли и по стране в целом - чтобы начать переговоры с наиболее высоких позиций.

Обсуждалась на семинаре и тема роста минимального размера оплаты труда. Неожиданно оптимистичный взгляд на это дело представил Яков Максимов, зампред Сахалинского областного союза организаций профсоюзов. У них в области, оказывается, с 2019 по 2023 год рост минимальной заработной платы (региональный показатель, может устанавливаться выше общефедерального МРОТ) - 31,2%. Сейчас она составляет 16 400 рублей в месяц, но здесь радоваться как бы нечему. Однако благодаря районным коэффициентам, которые действуют на всей территории области, включая Курильские острова, эта сумма (напомним, минимальная) составляет на самом деле сейчас от 34 440 до 45 920 рублей в месяц.

- Мы очень ценим действия ФНПР по выработке Конституционным судом постановления от 2017 года. Потому что оно точно дало понять нашим социальным партнерам, что районные коэффициенты и северные надбавки нельзя включать в МРОТ, а нужно начислять их сверху. До этого наши коллеги из правительства области к нам подходили и говорили: “Ну конечно, мы все понимаем, какие там надбавки внутри МРОТ - это бред!” Но при этом не было нормативной базы, не было решения суда, которое поддержало бы нашу общую позицию.

Зато теперь, говорит Яков Максимов, как работодатели, так и органы власти стали посягать на районные коэффициенты… Что ж, как напоминала в начале семинара Нина Кузьмина, противоречия между трудом и капиталом принципиально непреодолимы. Но это означает для профсоюзов только то, что в борьбе за трудовые права конкретные битвы можно выигрывать только сообща. А для этого - постоянно обмениваться опытом, как это происходило на сочинском семинаре.