Агитпробег профсоюзов уже добрался до “священного моря”

Фото: Александр Цветков / "Солидарность"

Продолжение. Начало в "Солидарности" № 10, 11, 12, 2015

В Омск мы добрались к шести утра - на девять, между тем, уже назначен митинг, который не отменишь и не сдвинешь. Завтрашнее “плечо” - до самого Барнаула, тоже под 900 километров, ожидается не менее сложным.

На местах пробег стараются встретить “по максимуму”, в результате на маршруте появляются новые остановки и незапланированные мероприятия. Проехать невозможно - люди искренне готовятся, а на местах, как было видно по давешней встрече в Бердюжьем, прибытие пробега ожидается как настоящий праздник. Попадать в график при этом становится задачей почти непосильной. Приходится жертвовать сном, чтобы не сдвигать сетку запланированных мероприятий по регионам. Опять же, в середине апреля закрываются зимники в Якутии и Магаданской области - а значит, серьезное промедление не даст вернуться домой автомобилям, которые из Магадана надо довести как минимум до Якутска, где их можно будет погрузить на железнодорожные платформы.

Поля, березняки, лесостепь - вид за окном не вяжется с тем, что к западу от Уральских гор привыкли о Сибири думать. Лишь за Барнаулом, ближе к границе Кемеровской области, впервые появляются участки настоящей, по-правильному суровой тайги.

ЧЕРЕЗ КУЗБАСС И НА ВОСТОК

- Если объявить минуту молчания по каждому из погибших в войне, молчать придется тридцать лет, - сказал Владимир Бабушкин, глава Алтайского краевого профобъединения, на митинге в Барнауле.

Сибирь в те годы была глубоким тылом: сюда перевозили производства, госпитали и детские дома, здесь же размещались тысячи и тысячи эвакуированных. Впрочем, говорить о “второсортной” роли сибирских городов в ту войну не приходится - достаточно посмотреть на десятки тысяч выбитых на мемориалах имен не вернувшихся с фронта уроженцев тех же Омска, Барнаула, Кемерова.

Кузбасс приветствует автоколонну черным снегом вдоль дорог и цитатами вечного местного губернатора Амана Тулеева из каждого угла и даже с бортов кемеровских троллейбусов. В центре Кемерова влажной ночью висит плотный, осязаемый, угольный смог - почти как в викторианском Лондоне.

В последнее время уголь - основной хлеб Кузбасса - существенно подешевел, что сильно ударило по региону.

- Кузбасс находится не в лучшем состоянии, - рассказывал нам глава Федерации профсоюзных организаций Кузбасса Олег Маршалко. - Падение цен началось два-три года назад, и теперь цена по разным маркам угля упала от 30 до 70%. Подешевел и металл. Но тут падение курса рубля, неблагоприятное для России в целом, оказалось полезным - ведь металлурги работают на экспорт и продают продукцию за доллары.

Угольные же производства, сделавшиеся нерентабельными, продолжают закрываться. Прежде всего речь о шахтах в основном добывающем кластере Кузбасса, Прокопьевском районе. До 2017 года планируется закрытие нескольких шахт, на которых в общей сложности трудятся около 15 тысяч человек.

Профсоюзы, по словам Маршалко, стараются помогать перераспределять высвобождающихся работников на другие шахты - если верить Маршалко, в регионе действует “хорошая программа” по решению этой проблемы, а расстояние до шахт, куда планируется распределять уволенных работников, не превышает “полутора часов на комфортабельном автобусе”. Иные мои собеседники, правда, к перспективам распределения отнеслись с чуть большим скепсисом.

По словам главы регионального профобъединения, возможные конфликты профсоюзы совместно с властями стараются отслеживать на ранних стадиях, на местах собирают информацию для составления общей “социальной карты” происходящего на предприятиях. Правда, итог подводить рано - эксперимент пока длится недолго.

ПАМЯТЬ СИБИРСКОГО ИЕРУСАЛИМА

Каким образом городу Мариинску удалось сохранить в советские годы свое “реакционное” название (в честь императрицы Марии Александровны, супруги Александра II), остается тайной за семью печатями.

Мариинск с самого начала был заметным местом политической ссылки. Благодаря этому, например, здесь еще до революции образовалась мощнейшая еврейская община, так что город даже прозвали “сибирским Иерусалимом”. Более трагичной оказалась история Мариинска в XX веке, когда он стал одним из центров печально известного Сиблага, основанного в 1932. Его узниками в свое время оказались и певица Лидия Русланова, и архитектор Петр Барановский (тот самый, который, как считается, своим смелым протестом не дал Кагановичу снести собор Василия Блаженного во время реконструкции Москвы).

В 2009 году в Мариинске был открыт мемориал жертвам Сиблага - здесь было расстреляно около 40 тысяч человек, цифра, равная нынешнему населению города. Делаем остановку у мемориала.

О роли тыла в годы войны говорится много, но в последнее время про то, сколько для фронта сделали именно лагеря, стараются не особенно вспоминать.

ЗА КРАСНОЯРСКОМ

Несгибаемая воля профсоюзов (выражение с митинга, ставшее в конце концов локальным мемом) продолжает вести колонну на восток, несмотря на очередные приключения. (Под Новосибирском выходит из строя и отстает от колонны “Самурай” - он, впрочем, позже нас догонит.)

Кажется, какой-то экипаж зацепил бортом зиму, и теперь мы тащим ее за собой... За день до нашего приезда в Красноярске, очередной точке маршрута, было плюс пятнадцать. Однако утром перед митингом возвышающиеся над городом предгорья Саян были уже заметены снегом, а по набережной Енисея мела поземка.

Зато к нам присоединяется  Александр Шершуков. Он продолжит вести репортаж с мест после того, как мне придется сойти с маршрута в Иркутске.

Красноярск - самый восточный миллионник России, ворота в Саяны и Восточную Сибирь, выглядит бодро и динамично. Впрочем, кризис задел и его:

- В первую очередь сжался малый и средний бизнес, который так или иначе привязан к краткосрочным кредитам, - говорит лидер краевого профобъединения Олег Исянов. - Соответственно, и крупные предприятия, которым малый и средний бизнес оказывал услуги, также “взяли паузу”, максимально пытаясь ограничить инвестиционные проекты и развитие.

“Солидарность” на протяжении долгого времени описывала ситуацию на одном из знаковых предприятий города - Красноярском целлюлозно-бумажном комбинате, оказавшемся в какой-то момент в составе группы “БазЭл” и неоднократно после этого обанкроченном. Сейчас предприятие уже окончательно обречено:

- Сегодня ЦБК стоит, - говорит Исянов. - Основное оборудование уже демонтируется и режется на металлолом. Это категорическое безобразие и неправильный подход к перспективному производству.

Продукция предприятия, по словам Исянова, была востребована на рынке, и производство, дававшее некогда городу около тысячи рабочих мест, могло быть рентабельным, если бы не политика концерна-гиганта:

- Очень плохо, когда в крупные компании попадают такие предприятия - необходимые региону, дающие налоги и рабочие места, но для собственника оказывающиеся десятым колесом в телеге. Таких случаев в России немало, к сожалению.

Общая задолженность перед работниками комбината составляет 27 млн рублей.

От Красноярска до Иркутска (около 1000 км) в темпе автоколонны, которая в целях безопасности не может ехать со скоростью более 100 километров в час, за один день не проехать - готовимся ночевать на полпути, в городе Тулун. Где-то там нас должен нагнать зампред ФНПР Сергей Некрасов, который выехал из Красноярска на специально купленном для автопробега новеньком “Патриоте” - уже третьем в колонне.

Правда, и на этом участке пути не обходится без приключений. В плотном потоке лопается шина у “Хантера” - водителям приходится отработать на практике навыки экстренного торможения и скоростной замены колеса на обочине.

Сибирь меж тем, наконец, вступает в свои права: тайга вдоль дороги, суровые хутора и деревни с почти по-кавказски закрытыми, обособленными дворами за тяжелыми воротами. К полудню добираемся до Иркутска - некогда отправной точки “Великого чайного пути” в Китай, а в войну - города госпиталей и тыловых производств.

Дальше - Байкал, Бурятия, забайкальские степи и путь на Якутию. А мне приходится оставить колонну: пора домой. Трансляцию с мест продолжит вести главный редактор.

Александр Цветков / "Солидарность"