Профлидер - о годах за решеткой

Фото: Николай Федоров / "Солидарность"

ОБ УСЛОВИЯХ

- Вячеслав Владимирович, как вы пережили опыт заключения?

- Там своя жизнь, поэтому трудно объяснить одним предложением, как оно - хорошо или плохо. Тем более что я прошел три «этапа»: колония общего режима в Волжском, колония-поселение в Урюпинске, колония-поселение под Волгоградом. Сейчас я об этом книгу пишу, начал писать еще там.

- С каким количеством людей пришлось там жить вместе?

- По-разному. В СИЗО сначала было 16 человек, потом двое, потом шестеро, потом опять 16. Переводили из камеры в камеру. А в отряде у нас 60 человек было - такой барак, разделенный на две части. С одной стороны двухэтажные кровати, с другой одноэтажные.

- А за что в основном отбывали наказание люди?

- Когда я первый раз попал в СИЗО, в 2009 году, обычные обвинения были в краже, 158-я УК РФ, немного - в мошенничестве, 159-я. А потом уже в основном шли обвинения по 228-й УК РФ, то есть за наркотики. Таких обвиняемых было две трети, они лавиной шли на общий режим. Было много заключенных из Крыма: там закрывали тюрьмы, заключенных переводили к нам в регион. А вот в колонии-поселении уже много убийц было, причем закоренелых - по четыре-пять ходок. И вот эти закоренелые, опытные такие «психологи» начинали учить молодых. А потом молодые выходили - и снова попадали в тюрьму.

- Конфликтов с этими «опытными» не было?

- Нет, они даже с всякими сложными вопросами ко мне за помощью обращались: написать ходатайство на УДО, апелляцию, понять решение суда.

- Правозащитники говорят, что за наркотики много невиновных сидит…

- Мое мнение: две трети невиновных. Ребята, спровоцированные на преступление силовыми органами. Те специально подставляют этих ребят, сажают. Зачем - трудно сказать. Может, показатели нужны и прочее. А молодежь такая зеленая, которая вообще ничего еще не соображает. И не наркозависимая совсем. Они, может, пробовали, но не в таких объемах, и не изготавливали эту всю дурь. А вот в тюрьме они уже наркоманами становятся, там каналы доставки отлаженные. Так вот молодые парни, генофонд наш, и пропадают…

- Люди там имеют свойство «кучковаться» в зависимости от статьи?

- Да. На общем режиме я в основном общался с людьми, которые во власти в свое время работали, потом сели, примерно как и я. И по тем же статьям: по 159-й - мошенничество, по 201-й - превышение полномочий, и т.д. Из администрации одного из районов был человек, койки у нас рядом были. Председатель комитета молодежи администрации области, его тоже «замели» ни за что практически. Зам главы администрации области города Волжского. Председатель комитета по коммунальному хозяйству Волгограда… Всё это люди, которые понимают, что такое власть, и с ними было легко и интересно разговаривать.

На зоне есть понятие «семья» - это когда люди по два-четыре человека объединяются, вместе готовят из общих продуктов. У нас такого, конечно, не было, у меня свои понятия об этом. Но общались, книжки свои я им отдавал в основном.

- Вы там много читали?

- Да. Очень много перечитал, и художественной, и специальной литературы. В тюремной библиотеке брать нечего было, там одна классика уже прочитанная. Поэтому я заказывал книжки, а жена мне привозила их стопками. Стивена Хокинга читал, теорию струн изучал, интересно мне было. Дозаказывал книг еще, потому что не все понятно было. Много исторической литературы, про войну с Японией, к примеру. Пикуля прочитал всего. Фантастику. Потом книги отдавал в библиотеку, а там их в первую очередь давали почитать «моим». Библиотекарь был из военнослужащих, в армии что-то натворил. Мои книги не выставлял в общий шкаф, из стола доставал: «Вот книжечка хорошая, возьми почитай».

О РАБОТЕ

- Вы говорили, что работали в колонии и даже получали зарплату?

- Мне в каком-то смысле повезло. Я там числился слесарем по ремонту электрооборудования, потому что окончил Воронежский политех как инженер-электромеханик. А начальник колонии общего режима был достаточно умный человек, крепкий такой хозяйственник. Он вызвал меня и попросил организовать работу столовой.

Надо уточнить, что в колонии содержатся 1600 человек, всех надо три раза в день кормить, все время идет бесперебойная работа. Работало там человек 35 - 40, и организация работы была так себе - до того руководили в основном наркоманы, ребята, которые таскали оттуда сахар, мясо. И вот мне предложили стать, по сути, завхозом столовой.

В принципе, работа понятная, в профсоюзах и этими вопросами приходилось заниматься. Но официально завхозом я отказался становиться, остался слесарем, а за работу взялся. Зарплата, кстати, была у всех, кто на этом участке работал, одинаковая - без разницы, полы ты моешь или слесарь, получаешь примерно 5 тысяч рублей.

Я туда пришел и начал налаживать работу. Во-первых, там, конечно, проблемы с механизацией были, приходилось даже привлекать народ из отрядов, чтобы картошки начистить. Какое-то оборудование я отремонтировал, какое-то поставил. Когда уходил, там было уже три картофелечистки, овощерезка. И хотя меню общее, много же зависит от того, как делаешь. Какого качества муку закупаешь, закупишь ли специи. Вкус еды получилось улучшить. Кроме того, там была пекарня, я сам контролировал качество хлеба. Приходил утром и первым делом пробовал краюху хлеба. Если хлеб мокрый, наказывал пекаря. Ну не розгами, конечно, словами наказывал. Хорошими. Профсоюзными.

Потом при пекарне создал производство пирожков. Их даже продавать начали за пределы колонии, и колония стала зарабатывать на этом. Затем взялся за сам зал, он был в плохом состоянии, не хватало стульев. Наладил производство стульев. Специально завезли туда доску, лак, шурупы и прочее. Начали реставрировать столы, делать табуретки. И надо учесть, что это все не делается по команде. Надо было еще заинтересовать людей, найти свои способы, методы. А потом и за внешний вид взялись. У меня был знакомый хороший дизайнер, я его туда пригласил, чтобы он нарисовал проект реконструкции этого зала. Начал фасад реконструировать - и тут пришло время в колонию-поселение уезжать…

- А факт вашей работы как-то сказывался на отношениях с окружающими?

- Сказывался. Я принципиально в столовой не ел, ел только то, что готовил у себя в отряде. Во-первых, из-за здоровья не все есть могу, во-вторых, чтобы никто не смог обвинить в том, что я там на халяву мясо трескаю, или еще в чем-то. И это заметили, даже «смотрящий» зоны. Хотя зона у нас была «красная» (то есть та, где порядки устанавливает администрация. - Ред.), все равно были ребята, которые подпольно решали вопросы и имели вес.

- Вам не кажется несколько парадоксальной такая вещь: по большому счету, вас осудили за ведение хозяйственной деятельности, вы попадаете туда - и опять начинаете ею заниматься? Не было ли страшно, что снова проблемы возникнут?

- Тут я лучше историю расскажу. Пришел ко мне в столовую полковник один, ротного состава управления ФСИН, а я как раз делами занимаюсь, весь замотанный. И вот садится он за мой стол и спрашивает: «Давай, рассказывай, чем ты тут занимаешься, за что отвечаешь». И я давай ему рассказывать, что мое дело - проследить, чтобы продукты были, чтобы качество у еды было, чтобы количества хватало. Стал рассказывать, как тут недавно рыбных котлет не хватило, сами сделали недостающие. И полковник мне говорит: «Ладно, я все понял. Теперь слушай меня. Ты ни за что не отвечаешь, ты зэк. Отвечает тот, кто в погонах». Так вот и поговорили.

Так что нет, не страшно было. Обвинить там меня в том, что что-то неправильно сделал, было сложно. Не было у меня формальной ответственности, тем более что числился слесарем.

О СИСТЕМЕ

- Пока вы там находились, тут по стране прошла волна жалоб на пытки осужденных. С таким сталкивались?

- У нас такого не было. Пыток, беспредела - не было. Бывало, что какого-то заключенного побили сотрудники. А за дело или нет…

- Вы обрадовались, когда главу местного СК Музраева, который организовал ваше преследование, арестовали?

- Нет, мне его жалко. Я просто знаю, что с ним сделают там, в зоне. То есть то, что он сейчас там сидит, его никто не допрашивает, пока дела нет, - это все ерунда. У него сразу больное сердце появилось, он там стал болеть якобы. А я это прошел по-настоящему: и сердце, и давление… Просил возможности лечиться, но ему неинтересно было это. («Солидарность» писала, что суд не разрешил Кобозеву провести кардиологическую операцию. - Ред.)

«А»-СПРАВКА

Генерал-лейтенант Михаил Музраев, который в 2009 году организовал процесс против Вячеслава Кобозева, бывшего в то время председателем Волгоградского облсовпрофа, 11 лет занимал пост главы Волгоградского следственного комитета. В 2018 году Музраев был освобожден от занимаемой должности, а в июне 2019 года арестован по подозрению в организации покушения на жизнь губернатора. Теперь СМИ открыто отзываются о нем как о «ночном губернаторе» и главаре мафии региона.

- Вы говорите, что с вами сидело много бывших чиновников. Сколько из них говорили, что сидят ни за что?

- Так говорили практически все. Но где-то две трети из них при этом соглашались с обвинением, за что получали меньший срок. Потому что понимали: если ты попал в эту мясорубку, то тебя обязательно посадят, вопрос только, сколько тебе дадут.

- Кто-нибудь из них рассказывал, что ему или его близким угрожали?

- Конечно. У некоторых держали в СИЗО жену и этим шантажировали: если ты не признаешься, то и жена будет сидеть, и ты. Из-за этого многие семьи развалились. Но это не мой опыт. Моей жене, когда ее обыскивали перед свиданиями, говорили: «Что ты ходишь сюда? Он старый уже, за 60, да брось ты его! Девять лет же сидеть, и тебе мучиться вместе с ним. Брось его». Но жена до последнего была со мной, она у меня такая. Я каждый день разговаривал с женой по телефону (там разрешено звонить по 15 минут по карточкам). Я знал, что в мире происходит, что в семье, как дела у моих детей, внуков. Получается, что я практически жил вместе с ней. Мое тело находилось в колонии, но душа, мысли - с женой.

- Вы могли технически выйти по УДО еще раньше?

- Мог. Технически я мог выйти еще из общего режима [а не из поселения]. Но мне никто не дал бы выйти. Есть там зампрокурора по надзору, который, когда я вышел «на поселок», опешил: «Как это я упустил Кобозева? Я бы все сделал, чтобы его оставили на общем режиме». У Музраева длинные руки, там везде сидят его люди, которые отслеживают.

- И вам его жаль все равно?

- Жаль. Я представляю, что с ним будет. Просто злость на него держать и радоваться, что он наконец-то оказался в местах не столь отдаленных, - мне в том нет радости никакой. Я знал, что с ним все это произойдет. И должно было произойти раньше, но произошло сейчас. Мне просто жалко: таких людей, как он, их опускают на зоне окончательно...

О ПЛАНАХ

- На вас сейчас наложены какие-то ограничения?

- Я обязан раз в месяц отмечаться у участкового инспектора. Когда я ехал сюда, я написал заявление, что я еду в Москву, в Петербург, выезжаю тогда-то, приезжаю тогда-то. Кроме того, с 10 вечера до 5 утра я должен находиться дома. Это будет действовать до конца присужденного срока. Других ограничений нет, я могу занимать любые должности, например. Какие-то есть неудобства, но это не несет фатальной несвободы.

- Во время процесса вы много времени в медсанчасти провели. А сейчас как со здоровьем? Вид у вас цветущий.

- Это я за последние три недели расцвел. А вообще легче стало, уже когда на общий режим попал. Потому что не было такой психологической нагрузки, что ли… Небо видишь без решетки. Ну и потом, отработал уже схему борьбы с болячками, хотя их больше стало: и межпозвонковые грыжи появились, и преддиабетное состояние, а у обоих родителей диабет был - серьезная наследственность. И колени заболели так, что ходить тяжело было. К тому же у меня базалиома была, рак кожи. Несколько раз. Сначала в СИЗО, там быстро прооперировали, выжгли - криогенная операция. А потом второй раз появилась. В Урюпинске пытался сделать операцию, но не нашлось там ни специалиста, ни инструментов. Когда в Волгоград перевели, удалось сделать, но уже так все выросло, что большая рваная рана на половину лица была. Несколько месяцев с нашлепкой ходил, пока заживало. Правда, хорошие хирурги попались, шрам почти незаметен.

А как вышел из колонии-поселения, так за три недели как будто все исчезает потихонечку. Я уже бегаю почти: 10 - 15 километров спокойно по Питеру проходил. Такое впечатление, что это зависит от психологического состояния человека, все эти болячки. Как говорят, практически все болезни от нервов. Наверное, эти нервы меня и заставляли ложиться в больницу и прочее…

- Чем-то будете активно заниматься дальше или просто будете обычным пенсионером?

- Нет, обычным пенсионером я не буду никогда.

Материал подготовлен при участии Полины Самойловой