Он связан с кино всю свою жизнь. Был простым рабочим, а сейчас делится с начинающими киношниками секретами заэкранного дела в одном из самых престижных вузов столицы. С его участием снято множество отечественных фильмов, и на своем жизненном пути он узнал множество интересных и знаменитых людей... Корреспондент “Солидарности” побывала в гостях у настоящей легенды “Мосфильма”, продюсера, доцента ВГИКа, автора книг о кино Бориса Иосифовича КРИШТУЛА.

На фото - Борис Иосифович Криштул на заре творческой карьеры

Проезжая мимо

“Вообще выбор профессии это такая же случайность, как выбор жены, выбор, куда поехать в отпуск... по крайней мере, у меня на сто процентов получилось так”.

Однажды девятнадцатилетний Боря Криштул ехал в троллейбусе и смотрел в окно. И вдруг увидел вывеску: “Центральная студия детских и юношеских фильмов им. Горького”. Ну, вывеска и вывеска - мало ли разных заведений в столице, однако, юного Бориса зацепило. “Ба, вот интересно! Кино!” - подумал он, вышел на ближайшей остановке и отправился на студию устраиваться на работу. Он вспомнил, что любит кино.

В принципе, подобное увлечение - не такая уж редкость в юности. Однако в то время работа Бориса ну никак с киношными делами не пересекалась: он ломал самолеты. В прямом смысле ломал, потому что был сотрудником лаборатории испытаний конструкции самолетов (ЛИКС) знаменитого завода имени Сухого. Первым образцом модели самолета становится деревянный макет, и уже потом появляется натуральный экземпляр. Вот его-то и разрывали на части Криштул со товарищи в своей лаборатории, испытывая на прочность. “Ведь мне ж всегда казалось, что работа интересная: на твоих глазах крылья отскакивают, фюзеляж разрываем”, - думал он по дороге на студию. Но что-то не устраивало, не хватало чего-то, и все тут. Ноги несли его к дверям студии, а сам он продолжал думать о том, что вспомнилось ему при виде вывески.

Впечатления детства. Трофейный фильм “Тарзан” из кинотеки Гиммлера, оставивший в душе Бориса неизгладимый след. То время (конец 40-х, начало 50-х) в истории советского кино так теперь и называют - период малокартинья. Сталин сказал фразу: “Лучше меньше, да лучше”. В те годы Советский Союз делал фильмы “Адмирал Нахимов”, “Суворов”, “Пржевальский”, “Глинка”. Спектакли “На дне”, “Ревизор” записывались на пленку. Это было время, когда в среде киношников царила безработица: два-три режиссера снимали фильмы, остальные ждали очереди. Конечно, это совершенно противоречит характеру искусства, подчиненного совсем другому закону: как можно больше надо делать фильмов, а из них два - пять, не больше, станут шедеврами. Но к такому выводу Борис Криштул придет гораздо позже. А пока - было послевоенное детство, очереди в кинотеатрах. И вдруг - “Тарзан”!

Именно эта детская любовь вдруг проявилась тогда в Борисе. Он вышел из троллейбуса, зашел на студию Горького: “Здравствуйте, я хочу работать в кино”, - сказал он просто. “Кем?” - спросили его. “Я администратор”, - гордо заявил Криштул. Вот здесь он не обманывал, как будто предвидел, что правда станет одаренным, ну не последним, это уж точно, администратором. А тогда начальник отдела кадров над ним посмеялся и сказал: “Нет, администраторы нам не нужны, как и режиссеры и актеры. Нужны разнорабочие, шоферы, проявщики”. Тогда Борис немного заколебался и задал наивный вопрос: “Хорошо, я пойду рабочим, но я потом смогу перейти в администраторы?” И начальник отдела кадров уверил, что запросто перейдет, если хорошо себя зарекомендует. Криштул потерял в зарплате (на заводе ему платили в два раза больше) и устроился на студию - ломать декорации.

О пользе спорта

“Образования у меня тогда не было никакого. Но через год я поступил во ВГИК, на экономический факультет. И окончил его заочно. Все время учился и работал, женился. И продолжал стремиться к своей мечте, но никак не получалось. Не везло”.

Но однажды, проходя по коридорам студии, Борис прочитал историческое для своей биографии объявление: “Желающие участвовать в первенстве киностудии по настольному теннису, записывайтесь в профкоме”. “А я неплохо играю в теннис, да и с людьми познакомлюсь”, - подумал Борис, зашел в профком, записался... и стал чемпионом студии. Это сыграло в его жизни большую роль. После каждого матча он думал: “Я обыграл знаменитого оператора Кириллова, который снимал “Две жизни” с режиссером Луковым. Я обыграл Петю Катаева, оператора “Семнадцати мгновений весны”, сына Петрова, создателя “Двенадцати стульев”. Я обыграл Клебанова, нынешнего президента гильдии операторов, который снял “ТАСС уполномочен заявить”. Я дошел до финала”. А в финале ему попался “зубр”: лучший портной студии Горького. Актеры всех театров Москвы, даже МХАТа, ездили к нему, потому что он был талантлив. Криштул сумел этого “зубра” обыграть, и они подружились.

Победитель пожаловался побежденному, что уже два года работает на студии рабочим, а хочет в администраторы... А потом произошла очередная случайность в жизни Бориса: к портному на примерку зашел великий сказочник Александр Роу. Портной замолвил словечко, и Роу сказал: “Пусть Криштул приходит ко мне, мы его возьмем в группу”. Так Борис стал организатором кинопроизводства в фильме “Ночь перед Рождеством”. 1961 год. Георгий Милляр играет Черта, Людмила Хитяева - Солоху, Александр Хвыля - Чуба... Яркие актеры. Во время съемок особенно над начинающим администратором издевался “Черт” - Георгий Францевич Милляр.

Азбука администрирования

“Он сразу видел, что я новичок. Подходил ко мне и говорил: “Боря, ты компендиум взял?” А не знаю, что это такое. (Это приставка для камеры, штативчик.) Я говорю: “Нет”. - “Да ты что, ты сорвешь съемку. Без компендиума нельзя”. Мне было неудобно, я бежал в соседнюю группу, в другой павильон, где у меня были уже товарищи, и спрашивал. Надо мной смеялись, объясняли. А Милляр уже был в гриме черта, нельзя было с ним ругаться. Я ему грозил пальцем...

И только потом оценил его “издевательства”, благодаря которым я узнал много специфических, чисто кинематографических слов. Он, видно, готовился: в словаре находил какое-то слово и мне преподносил. Потом мы с ним сдружились. С самой нечистой силой советского кино, как называл его Роу”.

Поработав с Роу, Борис Криштул проникся симпатией и уважением к этому прекрасному человеку. Мягкому, доброму, коммуникабельному. Когда оператор долго ставил свет или у кого-то что-то не получалось, Роу собирал вокруг себя съемочную группу, рассказывал байки, анекдоты. “Во, какие они, режиссеры”, - думал Криштул. Он не знал, что это уникальный случай. Что потом будут режиссеры, которые орут матом, доводят людей до слез. И вообще эта профессия ближе всего к садистскому портрету диктатора, что порой оправданно. А Роу был мягким. И первая картина запала в душу Бориса, все было, как во сне. Кстати, этот фильм был запрещен редактором Госкино. Причина железная: картина под названием “Ночь перед Рождеством” выйти на экраны не может, ведь в советском календаре нет такого праздника. Но Гоголь как будто предвидел такую ситуацию, и сборник, куда входит повесть, назывался “Вечера на хуторе близ Диканьки”. С этим названием фильм и вышел.

Первая картина окончательно влюбила Криштула в кинематограф. Он уже любил его, когда был рабочим, а тут, рядом с актерами, когда администратор должен предвидеть, что будет следующим кадром, готовить его уже заранее... Сначала Борису нравилось, что он был на съемочной площадке нарасхват - типа, главный. Художник, оператор, режиссеры, иногда даже актеры кричали: “Боря, где там лампа, машина, надо в буфет”, или еще что-то... А потом он понял, что это плохо. Хороший администратор не бегает, а сидит и отдыхает на диванчике, ничего не делает. Настолько у него все хорошо организовано, и съемки подготовлены настолько тщательно, что работа организатора вроде бы и не видна совсем. Но явно просматривается в окончательном варианте фильма, на экране.

Красная палатка

“Любая совместная картина - это всегда долгий путь. Сценарий пишется и утверждается всеми сторонами, и в нем всегда заложены проблемы, в решении которых каждая сторона ищет свой интерес”.

После “Вечеров”, на студии был перерыв, ничего не запускалось. И Борис работал шумовиком. Шумы ведь бывают двух видов. Синхронные - это когда что-то происходит в кадре. К примеру, актер берет стакан, наливает в стакан в воду. Значит, надо синхронно наливать перед микрофоном воду, ставить стакан тоже точно тогда и так, как актер ставит. Второй вид шумов - несинхронные. То есть, например, едет трактор за околицей, его не видно, а слышно. Просто подставляешь звук под действие. Вот этим-то и занимался Борис Криштул - озвучкой.

Потом снова помог случай - Борис сдружился с Владимиром Мароном, крупным организатором кинопроизводства. И тот пригласил Криштула к режиссеру Калатозову, создателю фильма “Летят журавли”, на совместную с итальянцами картину “Красная палатка”. Криштул ушел на Мосфильм. Сценарий “Красной палатки” сначала писал Юрий Нагибин. Потом подключился английский драматург, написавший сценарий для английского варианта “Доктора Живаго”. “Красная Палатка” стала не первым фильмом Криштула на Мосфильме. До этого он успел поработать на картине “Софья Перовская”, потом “Моя приятельница Сибилла”, снятой совместно с ГДР, и только потом попал на “Красную палатку”.

Сюжет фильма - полет на дирижабле на Северный полюс и трагедия, постигшая летчиков. Случай из жизни. Дирижабль разбился, половина людей погибла, половина осталась на льду, их стали искать. Между прочим, именно советский радист поймал сигналы, и наш ледокол “Красин” пошел на зов. А вообще в спасении экспедиции Нобиле участвовали двадцать стран. Вроде бы, удача фильма-катастрофы была на подходе... Но фильм не задался. Вроде бы, и Шон Коннери (привычнее - Джеймс Бонд) играл Амундсена, и Клаудиа Кардинале - главную женскую роль, и Питер Финч, английский актер, - главную роль (генерал Нобиле). К Калатозову пошли на малюсенькие роли в эпизоды Никита Михалков, Донатас Банионис, Юрий Соломин, Эдуард Марцевич, Юрий Визбор. Вот такие актерские силы были брошены на фильм. Но... “Такая неудача говорит о том, что никогда нельзя предвидеть в кино, будет успех или не будет успеха. Это тайна, которую человек никогда не разгадает”, - подумал тогда Борис Криштул.

Потом Криштул будет вспоминать: “На картине “Красная палатка” у нас был консультантом главный штурман полярной авиации Аккуратов Валентин Иванович - легенда Арктики нашего поколения. Мы сидели в каюте капитана, и он рассказывал: “Здесь несколько лет назад мы искали потерпевших аварию на самолете - съемочную группу фильма “Два капитана”. Мы летали на вертолетах по Арктике и смотрели сверху. Я заметил на льдине самолет разбитый. Но сесть было невозможно: торосы, расщелины... Я передал координаты, и за ними корабль пришел ближайший, и всех спасли. Погибли несколько человек, два человека было раненых, и один только невредимый остался, он даже по рации смог что-то передать. Оказал помощь раненым. А сам, почему-то остался жив. Был сильно пьян, когда они летели. Вот уж точно после этого не верь в пословицу: пьяным и дуракам везет. Мужик в хвосте лег пьяный и заснул, хвост отвалился, он жив, в полном порядке. Оказал всем помощь, спас раненых. Забыл его фамилию, грузинская...” А наш режиссер Калатозов и говорит: “Его фамилия Калатозишвили. Это мой сын”.

Плывущая корова

“Я работал тогда на кинофестивале, Московском международном. Губенко зашел туда и сказал, что он хочет меня пригласить директором его будущей картины. Я сказал: “Но с фестиваля не отпустят”. - “Это я договорюсь, - ответил Губенко. - Вы дайте согласие”. И дал мне сценарий. Я прочитал и ужаснулся”.

В 33 года, подтверждая поговорку о рубеже и переходном возрасте, Борис Криштул стал директором картины. Первым режиссером, в фильме которого Борис стал обладателем вожделенной должности, стал Николай Губенко, снявший впоследствии фильм “Из жизни отдыхающих”. Историю фильма, на который он позвал Криштула, Губенко услышал в компании, за “рюмкой чая”. Там Герой Советского Союза летчик Василий Колошенко рассказывал, что его послали в Индию продавать наши вертолеты, на салон, где выставлялись многие страны. А в это время в Индии началось наводнение. Пришлось спасать людей. Наши летчики проявил мужество, и Индия закупила 200 вертолетов Ми-8. Николай Губенко написал сценарий и сыграл главную роль.

Борис был горд, что именно его назначили директором картины. И только потом узнал, почему “так свезло”. Да потому, что все остальные опытные директора на Мосфильме отказались: сценарий - наводнение! Слишком большие постановочные задачи. В Индии такую съемку делать не разрешат, поэтому надо искать что-то в СССР. И снимать пришлось в Таджикистане.

Они декорировали Таджикистан под Индию. Но откуда взять вертолеты разных стран? Там был сюжет, что летчики Америки и СССР соревнуются, кто больше людей спасет. Что делать? Единственный на весь СССР американский вертолет получил в свое время в подарок один из вождей страны, и его давно разобрали на части. “Пришлось уповать на искусство оператора: снимать наш вертолет, перекрашенный под американский. Ну, зрителей, наверное, мы обманули. Летчиков, конечно, нет”.

Киношники взяли для съемок муляжи животных с Мосфильма. Взяли муляжи детей. По сюжету они должны были изображать утонувших. Но режиссер Губенко предложил: давайте пустим в сцене с наводнением корову, для полноты эффекта. Но животное пострадать не должно. Ассистент режиссера пошел в поселок, привел корову. Потом приехал ветеринар, таджик. “Нет никакого лекарства, чтоб отключилась, - сказал он. - Я лечу одним лекарством - водка. Купите четыре бутылки, мы вольем, корова станет пьяная, упадет, и вы снимете свой фильм”. Ассистент принес водку, корове влили две бутылки. Ветеринар сказал - больше не надо. Подвели пьяную буренку всей съемочной группой к воде, потом так же тащили обратно. И это был самый убедительный кадр в сцене с наводнением.

Когда мужчины плачут

“Что такое сель? Это такая грязь, в ней может быть и снег, и лед, и камни. Грязь, которая, есть случаи, целые деревни накрывала. Если ночью это происходит, то люди даже не просыпаются - шум есть, но он какой-то странный. И вот у нас сцена в картине - селевой поток. Мы ищем. Так как он должен тащить людей, значит, это не должен быть настоящий селевой поток, потому что он поранит, порвет кожу. Значит, это должно быть что-то мягкое. И в то же время тягучее”.

Однажды я увидела, как в кинозале плачет мужчина, вполне нормальный дядька. Шел фильм “Экипаж”. Я удивилась, внимательнее посмотрела картину, и стала ее поклонницей. Директором “Экипажа” был, как я узнала позднее, Борис Криштул. Это был первый в Советском Союзе фильм-катастрофа.

Самым ярким воспоминанием о тех съемках для него стал момент, когда необходимо было изобразить селевой поток. Помог случай. Съемочная группа “Экипажа” ехала в автобусе по крымским дорогам (снимали в Ялте). Пейзаж за окном до боли знакомый, ежедневный в течение почти трех недель. Но вдруг кто-то глазастый и любопытный усмотрел за окном некое здание. “Что это?” - спросил он у сопровождавшего группу местного жителя. “Завод комбикормов”, - послышалось в ответ. А потом выяснилось, что комбикорм представляет собой плотную зеленую массу, которая при разбавлении водой становится несколько жиже. “Вот и сель!” - подумал Криштул и отправился к директору завода покупать комбикорм.

“Понимаете, мы снимаем фильм, у нас стадо коров, и они страшно исхудали, потому что мы снимаем про войну. Худые коровы, и могут вообще пасть”, - уговаривал Борис директора. Тот сочувствовал, но объяснял что-то про разнарядку, план, в который продажа трех необходимых киношникам тонн комбикорма никак не укладывалась. Но Криштул оказался настойчив и убедителен: “Спасите коров! Продайте Мосфильму три тонны!” - врал, конечно, нещадно, но желаемое получил.

Потом пожарными шлангами комбикорм закачивали в два огромных резервуара, по полторы тонны каждый. Их скалолазы установили в горах. Нашли каскадеров, которым режиссер фильма Александр Митта объяснил задачу так: “Вы сейчас будете играть людей, которые борются за жизнь. Сель идет с гор, и вы попали в поток, поэтому не улыбайтесь, в камеру никто не смотрит. Это очень важно. И боритесь за жизнь. Играйте ужас, на ваших лицах ужас. Вы смертники. Сель вас убивает”. Но каскадеры сначала улыбались, для них это кино, трюки. “Мотор”, - скомандовал режиссер, и резервуар открылся. Это оказалось по-настоящему серьезной опасностью. Хотя до съемок Борис нанял мальчишек и они собирали стекляшки, острые камни, сучья и палки по траектории движения потоков, все равно не обошлось без травм. Одного с головой накрыло потоком. И на экране это убедительно. С одного сорвало всю одежду, он голый стоял. И только когда увидел, что девушки как-то внимательно и смущенно на него смотрят, понял, что вообще голый. Все участники сцены были расцарапаны, все в крови.

Фильм-катастрофу снимать сложно. Режиссер должен все сделать натурально, чтобы зритель не видел “липы” компьютерной графики. Нужно обязательно перемежать ее с натуральным кадром с актером, с живым человеком. А значит, надо подумать и о технике безопасности, потому что во время трюка актер может попросту погибнуть. Так на съемках фильма “Директор” в 1965 году погиб Евгений Урбанский. Из-за трюка. В машине сидел, машина должна была оторваться от бархана и приземлиться на четыре колеса. Но она была неправильно сбалансирована и приземлилась на передние колеса. Руль вдавился актеру в грудь.

“Экипаж” собрал 75 миллионов зрителей. Это был громадный успех. Если бы Митта, режиссер “Экипажа”, ставил фильм в Голливуде, он сразу стал был миллионером. Потому что в Америке режиссер, актеры, оператор и сценарист имеют процент с проката. В СССР такой практики не было.

Разный опыт

“Отсняли дублей шесть-семь. Я был весь потный, и с ужасом в душе. Тогда я дал себе зарок больше никогда не работать в фильме актером. Каждый должен нести свой чемодан”.

Картин в жизни Бориса Криштула было много. Был “Фронт за линией фронта”, где автором сценария был генерал Цвигун, первый заместитель председателя КГБ СССР. В титрах он значился под псевдонимом Днепров. Цвигун во время Великой Отечественной войны был партизаном, написал об этом правдивую книгу, а экранизация получилась слабая. Но для Бориса это был хороший опыт. Зимние съемки, мерзли машины, камера, актеры.

Был и опыт совместной работы с Эльдаром Рязановым. Однажды в коридорах киностудии Бориса остановил этот широко известный и любимый зрителями страны режиссер и просто сказал: “Мне кажется, мы с вами люди одной группы крови. Я хочу, чтобы мы вместе с вами делали фильм”. Это была картина “О бедном гусаре замолвите слово”. Фильм трудный, исторический. Но со звездным составом актеров Криштул сдружился: Евгений Леонов, Олег Басилашвили, Наталья Гундарева, Георгий Бурков. Автором сценария был Григорий Горин. “Потрясающе умный человек, один из самых острых юмористов страны”, - вспоминает сейчас Борис Иосифович. А вот с Рязановым они не сошлись, кровь оказалась разная. Директор картины и режиссер разругались в последние съемочные дни.

Потом был фильм “Отставной козы барабанщик”, сценарий к которому написал Виктор Мережко. “Нас венчали не в церкви” - о народовольцах. По сценарию родители героини были из священников, поэтому по вопросам, связанным с этой картиной, Борис встречался с Пименом, Патриархом всея Руси. Был фильм с Людмилой Гурченко - “Рецепт ее молодости” по знаменитой пьесе Карела Чапека “Средство Макропулоса”.

А в фильме “Чернов - Chernov” (1990 год) Борис Криштул стал актером. Играл испанского журналиста. Режиссером картины был легендарный актер Сергей Юрский. Однажды он позвонил Криштулу: “Боря, я хочу, чтобы ты сыграл эпизодик”. Новоиспеченный актер отказывался, как мог, но Юрский не только талантливый актер, но и талантливый уговорщик - директору картин пришлось согласиться. Потом он очень жалел, что поддался уговорам. Впечатления от актерского опыта были не самыми приятными: Ярославский вокзал, перрон, ночь, состав, в котором пойман террорист, массовка. И выучить надо огромное количество текста. Он шел к микрофонам и наговаривал на магнитофон: поезд, в нем пойман террорист, он такой-то, его требования такие-то. Первый дубль Борис сорвал. К нему подошел Юрский, обнял за плечи, но Криштулу, столько лет отдавшему кино, все было ясно. Чем ласковее и нежнее говорит режиссер: “Не волнуйся, все в порядке, все очень хорошо, давай еще один дублик”, - тем все ужаснее. И больше не актерствовал.

А потом Советский Союз, вместе с его кинематографом, почил в бозе. Борис с ужасом наблюдал, как его любимая индустрия катится на дно, а на экранах крутятся американские фильмы. Прокат рухнул, студии рухнули. И он сделал свой выбор. Еще после фильма “Экипаж” Криштула позвали во ВГИК. И он совмещал работу на Мосфильме с преподаванием студентам. Поэтому Криштул забрал свою трудовую книжку с Мосфильма и отнес ее в институт. С начала 90-х и по сей день он читает будущим киношникам две основные дисциплины. Первая - “Организация кинопроизводства”, где Борис Иосифович делится со студентами своим богатым опытом по организации съемок, созданию фильма. Вторая - “Продюсирование”. Кстати, Криштул стал первым, кто в России написал книгу по этой тематике. Вот так сложилась биография бывшего самолетоломателя.

Все просто химия

- Борис Иосифович, за вашу творческую жизнь вы столкнулись с массой актеров. Как вы полагаете, в чем секрет успешности или провала актерских судеб?

- Это некое таинство, то, что делает актера популярным. Например, хороший сценарий, который отвечает глубинным интересам зрителя. И конечно, на поверхности талант актера. Бесталанный актер никогда не сможет быть популярным. У него может быть разовая удача. Но даже талантливому актеру нужен материал, режиссер. Заметьте, все звезды мирового кино работают со звездами режиссуры. У Тарантино снимаются самые популярные актеры, у Никиты Михалкова... Почему? Потому что это сплетение, актер такому режиссеру доверяет, он понимает, что у него он быстрее раскроется. Талантливый режиссер не возьмет плохой сценарий.

“Я сделаю из него звезду”, - сто раз так заявляли продюсеры, и сто раз этого не получалось. А иногда получалось. Например, Карло Понти увидел в массовке девушку, и она ему очень понравилась - Софи Лорен. И сделал из нее звезду. Может быть, она и без Карло Понти стала бы звездой, мы можем только предполагать. Но он под нее находил роли, сценарии. То же самое делал Александров, который женился на Любови Орловой и снял первый фильм “Веселые ребята”. А сценарий “Цирка” писался уже под нее, как и “Волга-Волга”, и “Весна”. Вот что такое звезда. И дальше она должна своим талантом доказать, что ты эту ставку делал не зря. Но великие провалы есть у всех. Я работал на картине с великим актером Смоктуновским - получился полный бред. Актер величайший, а сценарий бездарный и режиссер плохой. Никогда актер, каким бы именитым он ни был, пусть хоть суперзвезда, никогда не вытащит плохой сценарий, плохую режиссуру. Он будет в этой картине сам по себе, инородным телом.

В результате может получиться ужасный фильм, на который зритель не идет, где остается только восхищаться актером: о, как играет! А фильм сам по себе нулевой. Так что эта химия не подвластна никакой арифметике, алгебре, математике. Даже при удачном сочетании режиссера, оператора, сценариста, актуальности темы ничего предугадать нельзя.

Материал подготовила Наталья КОЧЕМИНА