Прошло 70 лет с тех пор, как было учреждено звание Герой Советского Союза. О тех, кого в наше время награждают званием Герой России и Государственными премиями, мы будем рассказывать в новой рубрике “Герои нашего времени”.

Академик Василий ВЛАДИМИРОВ - математик, очень известный в научных кругах, но практически неведомый “широкой общественности”. Лауреату Сталинской и Государственной премий СССР, кавалеру Золотой медали Ляпунова АН СССР, золотой медали Бернардо Больцано Чехословацкой Академии наук, кавалеру орденов Ленина, Отечественной Войны II степени и двух орденов Трудового Красного Знамени - 81 год. Пример академика Владимирова доказывает, что и в преклонном возрасте нет пределов совершенству. В 2002 году Василий Сергеевич прибавил к своим титулам и наградам еще одну - за учебник “Уравнения математической физики” он получил Государственную премию правительства России в области образования.

УЧЕНЬЕ - В СВЕТ

- Собственно, такой же заголовок у другого моего учебника, старого, - уточняет академик. - Он был издан в 1967 году, предназначался исключительно будущим специалистам в области математической физики. Издание 2000 года - для высших технических учебных заведений вообще, то есть для студентов самых разных естественнонаучных и технических факультетов. Оно сильно отличается от прототипа, хотя название одно и то же. К нему прилагается сборник задач. Учебник для втузов с задачником уже был переведен на несколько языков и выдержал, по-моему, пять изданий, хотя и небольшим тиражом. Учебник 1967 года более известен: сколько всего изданий - не помню, их было очень много, а переведен он на девять языков.

Академик и стал известен во всем мире именно благодаря своим учебникам. Все дело в том, что аналогов этим пособиям не существует. “После войны французский математик Лоран Шварц попытался написать подобный учебник на стыке наук, математики и физики. Получилась, как бы поточнее выразиться... этакая интересная книга для чтения - для чтения специалистами, конечно. Опыта преподавания у него или не было, или было очень мало...”

Сам Василий Сергеевич до недавнего времени продолжал читать лекции на физико-математических и математических факультетах ведущих столичных вузов, не отрываясь от исследовательской работы в родной “стекловке” - Математическом институте имени Стеклова. “И так я создавал и совершенствовал свои учебники - учитывал замечания не только коллег, но и самих студентов, старался сделать изложение материала более доходчивым”.

ТЕРНИСТЫЙ ПУТЬ К ЗНАНИЯМ

Дорога самого академика Владимирова в большую науку была намного сложнее, чем у нынешних студентов. Он родился недалеко от Ладожского озера, в глухой деревушке Дяглево Волховского района Ленинградской области (“по-старому - Новоладожского уезда Петроградской губернии), в бедной многодетной крестьянской семье. Отец, Сергей Владимиров, как и многие односельчане, летом крестьянствовал, а зимой уходил на “отхожие промыслы” - работал плотником, каменщиком.

Начало учебы Василия совпало с началом коллективизации и последующим голодом. “Голод был не такой страшный, как на Украине. Но ели бог знает что: крыс, собак, траву, корни, кору... У всех крестьян были отобраны жернова. Даже выменянный у цыган хлеб надо было сдавать государству”. В 1934 году отец Василия вырвался из голодного колхоза - устроился работать лесорубом. “Иначе невозможно было прокормить семью, в которой было пятеро детей. Ведь в колхозе “платили” “трудоднями” - отмечали в тетради “палочками” количество отработанных суток”.

...Голодная смерть настигла таки отца академика, правда, лишь в декабре 1944 года. В возрасте сорока двух лет он был призван на Волховский фронт, попал в плен и умер в фашистском концлагере под Лейпцигом...

Начальную школу Василий прошел в родных краях. В деревне Дяглево было два класса начальной школы - 1-й и 3-й, в другой деревне - 2-й и 4-й. “В Дяглево занятия шли в жилой избе. В одной половине - школа, тут мы на лавках сидим, читаем и пишем. А в другой хлопочет хозяйка, у которой шестеро своих маленьких детей”. Чтобы закончить семилетнее образование Василию пришлось потом в течение трех лет преодолевать многие километры до городка Новая Ладога, босиком или во взятой у кого-нибудь из зажиточных односельчан напрокат обуви - своей не было.

Окончив семилетку, в 1937 году Владимиров поступил в Ленинградский гидролого-метеорологический техникум. “Принимали с 16 лет, а мне было 14. Я имел отличные оценки за семь классов, то есть мог поступать без экзаменов, но стал сдавать экзамены, надеясь, что так не обратят внимания на мой возраст. Так и вышло”. Одновременно с 1939 года он посещает вечерний рабфак Наркомтяжпрома: “Я поступил сразу на четвертый курс и за один месяц рабфак окончил”.

Однажды, гуляя по Ленинграду, Василий обнаружил... университет. “Это была такая неожиданная и приятная находка! Я думал, что в университетах учились только при помещиках и капиталистах”. Решил поступать. “Получил на рабфаке аттестат о среднем образовании, а у меня не принимают документы - 16 лет, мал еще, “приходите через год”. Пошел, расстроенный, и встретил своего преподавателя из техникума. Тот дал мне адрес комитета по делам высшей школы. Я написал туда, с каким трудом я получил среднее образование. И через 11 дней получил в деревню Дяглево ответ из Москвы. Председатель комитета разрешил мне поступать в университет - в виде исключения”. Так Василий стал студентом физического факультета Ленинградского университета.

БЛОКАДА

Война застала Василия Владимирова, второкурсника физического факультета и призывника 1941 года, в Публичной библиотеке Ленинграда: он готовился к последнему экзамену летней сессии. В июле - августе сорок первого Василий вместе с другими студентами университета работал на строительстве оборонительных сооружений под Ленинградом. Вернулся 28 августа и в тот же день был призван в Красную Армию - стал курсантом Военно-автомобильного училища. После короткой подготовки осенью 1941 года Владимиров попал в батальон аэродромного обслуживания, на аэродром в пригороде окруженного Ленинграда. “Скажу сразу, что никаких героических подвигов я не совершал. Моя служба на различных военных авиабазах под Ленинградом состояла в беспрерывном труде рядовым трактористом, метеорологом, в страданиях, в борьбе с голодом, холодом, вшами и болезнями под бесконечными бомбежками и обстрелами, под воздушными боями над головой”.

В первый же день службы разбомбили Бадаевские продовольственные склады - город остался без запасов еды. И командир роты сказал “салагам”, что норма блокадного хлеба уменьшается с 400 граммов на человека до 300... Жили в землянках, где летом пол был земляной, зимой - снежный, а весной и осенью его не было видно из-под талой воды. В самом начале службы Владимиров переболел тифом, потом “заработал” цингу и туберкулез. “Но все время ходил: если ляжешь - помрешь. Ел ягоды, в основном кислицу, как мог цеплялся за жизнь”. Туберкулез и цинга прошли к лету 1942 года.

- У нас людоедства не было, но хлеб бойцы часто друг у друга воровали, - вспоминает академик. - А вот про соседний поселок Тосно рассказывали, что там на рынке продают человечину. Помню, ближе к весне у нас накопилась целая землянка, человек сорок покойников. Мы их не закапывали - был сильный мороз, земля насквозь промерзла. Но тут подтаяло, и нас с однополчанином послали могилу копать... На центральной аллее кладбища лежали покойники непогребенные - сотнями, штабелями. Много было свежих трупов, еще не окоченевших. А когда утром другого дня мы снова пошли копать, видим - лежат те же, но разрубленные тела. Значит, ночью трупы рубили - понятно, для чего...

НОВАЯ ВОЙНА

Все 50 месяцев службы (его демобилизовали летом 1945 года), даже в блокадную зиму, академик Владимиров не расставался с двумя самыми любимыми книгами, которые перечитывал в свободное от службы время. Это “Дифференциальное исчисление” профессора Фейхтенгольца и “Курс высшей математики” Смирнова. “Да и в карауле на посту делать особо нечего, столько всего передумаешь, задачки порешаешь...” Что и говорить: вернувшись в университет, он с жадностью набросился на учебу. Правда, в сорок пятом Владимиров перевелся с физфака на механико-математический факультет. Как круглому отличнику, ему дали повышенную, “сталинскую”, стипендию. “На пятом курсе от делать нечего вместо одной написал две дипломные работы по самой абстрактной области математики - теории чисел”. Каждую из этих работ научный оппонент назвал кандидатской. Поэтому дипломника без разговоров зачислили в аспирантуру. Но тут весной 1948 года Василия пригласили на военную кафедру университета...

- Захожу в кабинет, а там сидит хорошо одетый молодой человек, - вспоминает академик. - Молодой человек был вовсе не военруком. Он показал удостоверение: “Я из МГБ”. Я побледнел и стал вспоминать наши ночные разговоры в общежитии... Тогда активно арестовывали югославов и албанцев, а у меня совсем недавно исчезли два друга-албанца, мои однокурсники... Но собеседник меня успокоил и сказал, что меня берут в секретную лабораторию на три года. Возражать было бесполезно. У меня еще шинель не изношена, а меня призвали на другую войну - холодную! Мне предложили хорошую зарплату, тысячу рублей, и квартиру, что было очень кстати - сразу после войны я женился, и у меня родился старший из двух сыновей. Жена училась со мной на мехмате...

Так академик занялся расчетами критических параметров двух- и трехслойных сферических ядерных систем под руководством Леонида Канторовича в Ленинградском отделении Математического института им. В.А. Стеклова. Эти расчеты были использованы при создании первой и второй советских атомных бомб. “Нам присылали уравнения, но что именно мы делаем, не говорили. Но недаром я два года занимался физикой - стал рыться в книгах и журналах и догадался. Подхожу к Канторовичу и говорю: “А ведь мы делаем бомбу...” Тот хмыкнул, но ничего не ответил”. За эти работы Владимиров был премирован крупной денежной суммой - пять тысяч рублей.

В июне 1950 года Василия Сергеевича вызвали в Первое главное управление при Совмине СССР. Там его встретили руководитель управления генерал Павлов и академик Харитон. “Интеллигентный Юрий Харитон долго меня уговаривал. Павлов молчал. Потом я узнал, что у него уже был приказ Берии, и в случае отказа мне бы просто дали сутки на сборы и отправили в нашу “школу сельскохозяйственного бомбометания”, как мы ее между собой называли, “со свечками” - то есть под конвоем”. Владимирова направили на работу на сверхсекретный объект в приволжскую контору Главгорстроя СССР, теперь - Российский федеральный ядерный центр ВНИИЭФ “Арзамас-16”. “Мы жили при коммунизме в окружении социализма. И все жители Сарова так думали, когда мы приезжали на базар с сотенными бумажками...” В Сарове (он же Арзамас-16) академик работал над расчетами взрывателя водородной бомбы.

При работе по военному ядерному проекту Василий Владимиров сделал ряд “мирных” научных открытий. В Сарове он открыл один из математических принципов, названный “вариационным принципом Владимирова”. Однако к мирной науке академик вернулся только в 1956 году. До сих пор Василий Сергеевич пишет и публикует не менее одной теоретической работы в год и ведет оживленную переписку с научной общественностью - на четырех языках: английском, французском, немецком и русском... “Академик до смерти остается академиком”.

Алексей ЧЕБОТАРЕВ


Премии Василия ВЛАДИМИРОВА:

Сталинская (1953) - 20 000 руб.

Государственная премия СССР (1978) - 16 600 руб.

Государственная премия Правительства РФ (2002) - 15 000 руб.