Торжественные мероприятия в честь столетия профсоюзов в Санкт-Петербурге начались с того, что 3 октября утром руководители региональной Федерации и лидеры отраслевых профсоюзов возложили цветы к могиле Владимира Владимировича СВЯТЛОВСКОГО.

С помощью его потомков сотрудникам профсоюзного журнала “Единство” недавно удалось отыскать эту могилу на Новодевичьем кладбище. У памятника по поручению Федерации профсоюзов сделана надпись на темном граните: “Памятная доска В. В. Святловскому, одному из организаторов первых профсоюзов и профцентра в Петербурге, установлена в 2005 году к 100-летию профсоюзов”.

ХОЖДЕНИЕ В НАРОД

Уроженец Петербурга, он окончил гимназию в Москве, где жил в богатом доме вместе с родителями, известными врачами и общественными деятелями. Осенью 1890 года, невзирая на мольбы родителей, девятнадцатилетний Владимир уехал из семьи в Петербург “для работы в Публичной библиотеке на условиях самостоятельного заработка, чего требовала выработанная мной программа практической жизни и поведения. Это была смесь ригоризма со стоицизмом, смутная ненависть к буржуазной изнеженности и извращенности и стремление к простой и трудовой жизни. Я ходил в поддевке, грубых сапогах и кожаной фуражке, старался спать без матраца на досках, есть только самое простое и необходимое. От денежной помощи матери я решительно отказался
и жил на скудный заработок”.

Он жил на квартире у слесаря Иванова из “Экспедиции заготовления государственных бумаг” (ныне завод “Гознак”) и активно вел занятия в рабочих кружках.

Весной 1891 г. юный Святловский вместе с рабочими и студентами-технологами участвовал в знаменитой первой петербургской маевке, которая прошла “в самом конце Екатерингофского парка”. Именно Святловскому и его товарищу мы обязаны тем, что в наши дни представители петербургских профсоюзов имеют возможность начинать праздничный ритуал Первомая с возложения цветов к стеле, установленной на месте проведения первой маевки. Вот что пишет об этом он сам: “На дереве, около которого я стоял, прибили щит с надписью “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!” Я и Алексей Карелин вырезали на коре того же дерева год, число и свои инициалы. Спустя 14 лет, когда я встретился в 1906 г. с А. Е. Карелиным в Центральном бюро петербургских рабочих союзов, куда он входил как представитель союза литографов, мы вспомнили наше празднование и решили разыскать место, где происходило это историческое в русском рабочем движении событие. Карелин разыскал дерево и нашел вырезанные на стволе инициалы, которые от времени несколько расплылись и обезобразились”.

И на следующий год Святловский тоже участвовал в маевке, теперь на Крестовском острове, у самого берега моря. Как он сам рассказывал, собрание закончилось неудачей: “Неожиданно среди маевщиков показалась фигура лесного сторожа с винтовкой, потребовавшего, чтобы мы немедленно покинули владения князя Белосельского-Белозерского, которые он призван охранять. Сторож грозил вызовом полиции”. Рабочий патруль сообщил, что едут жандармы. Современник вспоминает: “Многие из нас приехали на лодках в одиночку, теперь мы разместились в них и стали удаляться по направлению ко взморью с гармониками и песнями. Мы уже были на середине реки, когда показались военные жандармы. Они смотрели на нас, не в силах что-нибудь сделать. А Святловский снял шляпу и сказал: “До свидания!”

Откуда было ему знать, что, столь язвительно прощаясь с жандармами, он играет с огнем. Свидание с полицией буквально подстерегало его. Взамен сорванной маевки было устроено тайное собрание за Волковым кладбищем. По воле случая там Святловского не было, и это спасло его. Полиция выследила и арестовала многих участников сходки. Святловский спешно скрылся из России. Он оканчивает экономический факультет Мюнхенского университета, защищает диссертацию и получает степень доктора государственного хозяйства.

По возвращении в Петербург сдает экзамен на звание магистра политической экономии, преподает в университете, читает лекции в Военно-медицинской академии. Но лишь немногие знали, что молодой энергичный ученый сохранил верность идеям, с которыми познакомился в юности. Параллельно основным научным занятиям он внимательно следит за российским и европейским рабочим движением. Приват-доцент императорского университета, Святловский уже тогда был, пожалуй, одним из самых крупных в России специалистов по истории, теории и практике профессионального движения.

НАБАТ 1905 ГОДА

Бурные события 1905 г. открыли для него широкие возможности легального практического участия в работе профсоюзов. Естественно, сначала Владимир Святловский стал членом “родного” союза преподавателей институтов. И сразу был избран членом бюро и казначеем “Союза союзов”, объединившего все профсоюзы интеллигенции - врачей, учителей, инженеров и т. д.

Но как только в Петербурге после “Кровавого воскресенья” 9 января началось стихийное создание рабочих профсоюзов, он первым из ученых понял значение этого поворотного момента и решительно сделал выбор - “оказался в нужный момент в нужном месте”. Святловский прекратил деятельность в “Союзе союзов” и с головой окунулся в кипящее море заседаний оргкомитетов, учредительных собраний и конференций профсоюзов рабочих различных отраслей. Чаще лидеры рабочих организаций находили его сами и просили о сотрудничестве в качестве консультанта-организатора. Для ученого-исследователя это был ни с чем не сравнимый процесс наблюдения за тем, как высказанные им советы и предложения тут же воплощаются в реальные дела. Например, в журнале “Садовник” сообщалось: “Для редактирования устава и общих указаний мы пригласили приват-доцента В.В. Святловского”. Он же был избран председателем общего учредительного собрания этого профсоюза и профсоюза официантов.

Трудно представить себе, как благопристойный приват-доцент ежедневно умудрялся продолжать обычную деятельность лектора в университете и одновременно успевал в десятки адресов, где его с нетерпением ждали рабочие и профсоюзные лидеры. Но это было действительно так. Напряжение возросло в октябре, когда в столице России в ходе всеобщей политической стачки ежедневно происходили митинги, шествия, многолюдные собрания, в которых новоиспеченные, часто еще не до конца оформленные и нигде не зарегистрированные профсоюзы сыграли самую важную роль. Император был вынужден выпустить известный Манифест от 17 октября. Впервые профсоюзы получили право на существование.

И тогда для организаторов профсоюзов, таких как В. В. Святловский, наступил, можно сказать, поистине звездный час. Большинство организационных собраний и конференций профессиональных союзов Петербурга в те дни проходили в залах Соляного городка на Фонтанке, 10. Вот как сам Святловский вспоминал об этом: “Центральным местом собраний был избран
Соляной городок, залы которого за короткий срок с 20 октября по 12 декабря перевидели до 100 собраний самых разнообразных профсоюзных организаций. Некоторые из членов секретариата ЦБ буквально прожили это горячее время в Соляном городке. Собрания союзов были очень многолюдны, деловиты и важны для всей последующей истории профсоюзного движения”.

Конечно же, это он пишет и о самом себе. Но ни разу в статьях и книгах о том периоде Святловский не употребил ни единой нескромной фразы, где хоть в малой степени превозносились бы его заслуги. Только из воспоминаний других участников создания первых профсоюзов стало известно, как велика роль Владимира Святловского в создании первого профцентра в Петербурге. Вместе с В. Гриневичем он активно пропагандировал идею единого центра, для проведения четырех совещаний по этой проблеме предоставил собственную квартиру на Конногвардейском бульваре, 15, вел все протоколы. И позже, как пишет в воспоминаниях Павел Колокольников, в феврале 1906 г., когда в Петербурге проходила 2-я общероссийская конференция профсоюзов, из-за жесткого прессинга полиции два заседания решено было провести на знакомой многим квартире Святловского, а он сам был избран в президиум конференции. Но, разумеется, самое важное событие на квартире ученого произошло 6 (19) ноября 1905 г. Тогда представители шести союзов (рабочих-деревообделочников, печатников, портных, сапожников-башмачников, ткачей-позументщиков и садовников) образовали Центральное бюро санкт-петербургских профессиональных рабочих союзов. Об этом рассказывает укрепленная на здании мемориальная доска.

Безусловно, это была серьезная победа Святловского, теоретика и организатора. Но вот вопрос: был ли он сам полностью удовлетворен результатами этого исторического заседания? Поясним, почему такой вопрос закономерен. Царский манифест от 17 октября, где впервые было объявлено о разрешении в России некоторых свобод, появился только после массовых выступлений по всей стране, в которых активно взаимодействовали самые различные общественные организации и профсоюзы. И неудивительно, что, как явствует из протокола заседания 6 (19) ноября, туда были приглашены с правом совещательного голоса три представителя от “Союза союзов”, вместе с которыми меньше месяца назад рабочие боролись за свободу на митингах и собраниях в решающие дни октябрьской стачки. Похоже, был замысел вовлечь в деятельность ЦБ интеллигенцию. Однако не получилось.

И только в 1907 году, в одном из журналов “Союза союзов”, Святловский публикует статью “Из истории Центрального бюро санкт-петербургских профессиональных рабочих союзов”. Там есть, на наш взгляд, ключевая фраза о том, что ЦБ присвоило себе “не совсем удачное наименование - “Центральное бюро рабочих союзов”, тем самым преградив путь интеллигенции. Понятно, что большинство профсоюзных лидеров в ту пору были социал-демократами и выступали за классовое построение профсоюзов. Принципиально никогда не состоявший ни в какой партии, ученый Святловский эту точку зрения не разделял, но как исследователь вынужден был зафиксировать надолго установившееся идеологическое разобщение крупных отрядов профессионального движения.

На первом заседании Святловский был избран в секретариат Центрального бюро. Особенно ярко проявил он себя в качестве публициста-организатора. Впрочем, это неудивительно, у Владимира Владимировича был немалый опыт сотрудничества с газетами и журналами, как в России, так и в ряде стран Европы. В протоколе отмечено: “Обсуждался вопрос об издании особого органа бюро “Профессиональный союз”, программа которого была предложена В. В. Святловским и одобрена собранием”. Ему и было поручено наладить выпуск издания. Отметим высокую оперативность Владимира Святловского. 6 ноября (по старому стилю) он лишь предложил программу в общем виде. На втором заседании бюро, 9 ноября было принято решение “издавать свой специальный орган делового, справочного характера”. А всего через 21 день после начала разговора о новом издании, 27 ноября 1905 г. первый российский профсоюзный журнал вышел в свет.

Отметим любопытную подробность. В протоколе заседания Центрального бюро от 9 декабря значится: “Решено подать заявление об издании органа “Профессиональный союз”, что поручено Святловскому, который избран собранием ответственным редактором”. Но ведь к тому времени вышли в свет три номера журнала. Значит, Святловский печатал их, не получив от властей даже всех необходимых документов. Владимир Владимирович был редактором первых 15 номеров “Профессионального союза”. Всего вышел 21 номер, затем цензура закрыла журнал, и в дальнейшем он выходил под названием “Профессиональный вестник”.

С “Профессионального союза” началась история российской профсоюзной печати. В Санкт-Петербурге ровно век назад стремительно вырвалась из тисков царской цензуры печать только что созданных профессиональных союзов. Внешне эти издания выглядели неодинаково: от оттиснутого на грубой оберточной бумаге отдельного листка до вполне цивилизованного многостраничного журнала. Многие названия покажутся непривычными сегодняшним читателям: “Писчебумажник”, “Голос булочника”, “Рабочий по коже”, “Санкт-Петербургский сапожник”, “Вестник золотосеребряников и бронзовщиков”, “Рабочий по металлу”, “Вестник рабочих волокнистых производств”, “Челнок”.

Вначале “процесс пошел” весьма эффективно: в 1907 году в Санкт-Петербурге профсоюзы издавали 27 газет и журналов, которые рассылались более чем в 70 городов. Ежемесячно печатали 120 - 150 тысяч экземпляров, номер состоял из 8 - 16 страниц и стоил 3 - 5 копеек.

За 1905 - 1906 г. Святловский издал ряд собственных брошюр и книг, где отображены многие интересные факты и подробности деятельности первых профсоюзов. А в 1907-м в Петербурге вышел основной его труд - монография “Профессиональное движение в России”, переизданная уже с новыми материалами в 1924 г.

РЫЦАРЬ НАУКИ

И снова - крутой поворот в биографии ученого. Святловский в 1907 г. принимает предложение Петербургского университета и Академии наук и отправляется в длительную командировку в Австралию и Новую Зеландию. Особое задание он получает от Музея антропологии и этнографии АН - собрать этнографические коллекции. Приложив массу энергии и личной инициативы, за два года путешествия Владимир Владимирович переслал и доставил лично почти 500 единиц хранения. Это коллекции из Новой Зеландии, с Гавайских островов, с островов Самоа и Пасхи, из Австралии, Новой Гвинеи и Меланезии. Не будучи ни историком, ни этнографом по образованию, Святловский с поразительным чутьем определял научную ценность предметов. Например, с островов Самоа прибыли в Россию подлинное каноэ, образцы одежды и украшения. Особо восхитило современников ожерелье вождя из 37 обточенных зубов кашалота.

Приведенный пример характерен для необычайно широкого диапазона научных интересов Владимира Святловского. Его монография “Русский утопический роман” и каталог утопий оказали неоценимую услугу исследователям социалистических теорий. В этом же ключе написан и этюд “Коммунистическое государство иезуитов в Парагвае”. Три издания выдержал учебник по истории социализма. И в то же время он Святловский - автор фундаментального пятитомного труда о жилищном вопросе в России, исследований по экономической истории Киевской Руси и книги “К вопросу о судьбах землевладения в России”.

В библиографическом списке его статей соседствуют названия, казалось бы, из абсолютно чуждых друг другу областей человеческого знания. Между тем, Святловский публиковался всегда в самых авторитетных журналах и издательствах и писал о российском студенчестве, об анархизме, о вождях пролетарского движения на Западе, о страховании, об аграрном кризисе в Англии, об условиях труда и промышленности в Канаде, об интересе к творчеству Льва Толстого за океаном. Его работы выходили на иностранных языках в Мюнхене, Лейпциге, Париже, Сиднее.

Наверное, неслучайно первое печатное произведение 16-летнего Владимира, опубликованное в московской газете с необычным названием “Вестник литературный, политический, научный, художественный с афишами” было стихотворением “Люди нашего времени”. Стихи он писал всю жизнь, но только дважды, в 1916 и 1917 г., издал в Петрограде поэтические сборники - “Янтари” и “Седые города”.

Безусловно, в науке Владимир Святловский достиг значительно более масштабных и впечатляющих результатов, чем в поэзии. Но так же, как публицистика, открытыми и честными были его поэтические размышления о судьбах родной земли:

Громадна вся страна:
то океан людской,
Где волны - поколений
роковые смены,
Где в вещей глубине,
не знавшей брег морской,
Таятся подвиги и грозные
измены.
В нездешней красоте нет
места истукану
Недвижности вещей и
неизменных норм.
Несет свободно вызов
вражескому стану
Восстание души в исканье
новых форм.

И сегодня глубокие аналитические работы родоначальника отечественной профсоюзной печати востребованы, прежде всего, монографии и статьи о профессиональном движении.

Андрей ГЕРВАШ, редактор профсоюзного журнала “Единство”, Санкт- Петербург