Эльвира, молодая жена и мама двух дочек, спешила с работы домой. Дома ее ждали голодный муж, лежащий на диване, и голодная младшая дочка, лежащая на папе. Старшей дочке было семнадцать, и она уже умела самостоятельно залезать в холодильник. Зайдя в квартиру, Эльвира поздоровалась с тишиной, сняла пальто и заглянула в комнату старшей. Там было пусто. Заглянув во вторую комнату, Эльвира увидела то, что и ожидала: папа Леша лежал на диване с пивом и читал рыболовный журнал, дочь Даша сидела на папе и пыталась открыть банку баклажанов. "Привет! А где Юля?" - спросила Эльвира, открыла баклажаны, вытерла пыль, вымыла пол, отняла у мужа пиво и выключила телевизор. "Там!" - ответила Даша, жалея обезпивенного отца. "Там!" - обиженно подтвердил Леша, жуя дочкины баклажаны. Эльвира вздохнула и снова пошла в комнату к старшей. Через пару минут оттуда вдруг раздался вскрик и звук падающего тела.

Прибежавшие Леша с Дашей увидели лежащую на полу без чувств Эльвиру. Даша заревела, Леша помчался на кухню за водой, заодно вернув себе отнятое пиво. Придя в себя, Эльвира села в кресло и протянула мужу какой-то листок. "Прочти этот ужас... - прошептала она и прижала к себе Дашу: - Господи, что делать-то?" Леша взял листок и начал чтение, в процессе которого бледнел, краснел, хватался за сердце и за пиво, а в конце даже сходил в холодильник за второй бутылкой. Дочитав, он отдал листок обратно жене, сделал большой глоток и сказал: "Молодец Юля. Почти без ошибок..." - "Какие ошибки!!! Ехать надо, а ты пиво пьешь! - Эльвира от возмущения тоже глотнула пива, и глаза ее сразу повлажнели: - Это же кошмар..." - "Я пока съезжу, а ты дочитай, только в обморок больше не падай. Даш, последи за мамой", - ответил Леша и пошел в прихожую. Через секунду хлопнула входная дверь, а Эльвира вновь начала читать. "Дорогая мамочка!" - так начиналось это письмо:

"Дорогая мамочка! Обращаюсь только к тебе, потому что в нашем доме читать умеешь одна ты. Прости меня, дорогая мама! Я уезжаю со своим любимым человеком. Если б ты его видела, ты бы меня поняла. Он прекрасен, он мой принц. Мне нравится в нем все - смуглая, даже не смуглая, а иссиня-черная кожа, пирсинг в носу и в ушах, его велосипед, даже его привычка постоянно нюхать кокаин. Эту его привычку, кстати, я переняла. Но дело не в этом. Я беременна, дорогая мамочка, и Мгонбва - так зовут моего суженого - сказал, что рожать лучше на его родине, на берегу озера Бангвеулу, в окружении родни и других, более опытных его жен. Там, на берегу этого озера, стоит его родная деревня, в которой живут только родственники. Они ловят рыбу, торгуют оружием и наркотиками, воюют с правительственными войсками и грабят туристов, короче, живут интересной и насыщенной жизнью. Мгонбва сказал, что белые женщины там очень ценятся, и, если я понравлюсь Вождю (это его дядя), он заработает много денег и даже часть вышлет вам. Чтобы понравиться дяде, я уже сделала себе две татуировки - огромного бегемота на груди и православные купола на спине, на память о родине. Меня здесь так и зовут - Вирврухана Удуаква, что в переводе значит "белая женщина с бегемотом на груди и куполами на спине". Кстати, мамочка, я здесь не одна, у меня есть подружка Лера, из Кишинева. Вчера, правда, она умерла от СПИДа, но перед смертью сказала, что я тоже буду счастлива. Единственное, мамочка, ты не сможешь увидеть своих внуков, потому что здесь высокая детская смертность, из десяти детей выживают двое, и одного сразу продают в рабство куда-то в Латинскую Америку, а второго, конечно, никуда из деревни не отпускают. И еще - вчера меня укусил какой-то паук, сразу разболелась и распухла нога. Завтра, наверное, мне ее отрежут..."

Вот на этом месте Эльвира и упала в обморок, не дочитав. А заканчивалось письмо так:

"P.S. Мама, успокойся, я пошутила. Я в гостях у Наташи, на 6 этаже. Просто я хочу сказать, что в жизни есть вещи важнее, чем твоя прожженная шуба, которую я без спроса одела на дискотеку. Если ты меня простишь и не будешь ругаться, то позвони, пожалуйста. Твоя дочь Юля".

Опять хлопнула входная дверь, и в комнату зашли улыбающийся Леша и виноватая Юля. Конечно, Эльвира не ругалась. Конечно, шубу случайно прожгли курящие старшие мальчишки. Конечно, она простила это дочке, "к тому же мне давно пора покупать новую, да, Леша?". Леша сразу улыбаться почему-то перестал, но на это внимания никто не обратил, и вся семья села, наконец, ужинать. Женщины, включая Дашу, о чем-то мило щебетали, лишь глава семьи молчал, пил официально разрешенное по поводу будущей новой шубы пиво и что-то подсчитывал. А ложась спать, Леша спросил у жены: "Когда Юле восемнадцать будет?" Получив исчерпывающий ответ с легкими оскорблениями, Леша, не обращая внимания на колкости, сказал: "Надо сразу замуж ее отдать. За хорошего русского парня из Рязани". - "А-а... - сонно ответила Эльвира. - Я думала, что за Мгонбву... Там, в Африке, тепло, шубы не нужны..." И она заснула. И если Эльвире снились меха на ВДНХ, магазин "Снежная королева" и меховая ярмарка на "Тульской", то у Леши сон был сложнее. За ним, с копьем наперевес, всю ночь бегал загадочный Мгонбва. Из одежды на нем была только женская шуба с болтающимся ценником, который Леша никак не мог рассмотреть. На берегу озера Бангвеулу Мгонбва догонял Лешу и вонзал копье ему в грудь. Потом появлялся Вождь, отрезал Лешину ногу и кидал в котел с кипящей водой. Было больно, Леша просыпался и долго курил на кухне.

В выходные Леша с Эльвирой поехали покупать шубу. Та, которая была нужна Эльвире, попалась им только через семь часов неустанных поисков и на другом конце огромного, увешанного мехами рынка. Измотанный Леша взглянул на ценник и... Поездка на рыбалку в Астрахань отменялась. "Ну, может, он скинет... - прошептала Эльвира, кивнув на продавца. - Поговори". Леша поднял голову и замер. Под вывеской "Шубы из Сибири" стоял Мгонбва из его сна, только без копья и в нормальной одежде. У Леши заныла пронзенная во сне грудь, заболела отрезанная нога и из лексикона исчезло слово "толерантность". В принципе, его, этого слова, там никогда и не было...

Шубу они все-таки купили. Мгонбва сначала согласился на это имя, потом сделал им большую скидку и пообещал никогда не увозить русских девушек в Африку. А когда довольные Леша с Эльвирой уходили, он долго смотрел им вслед, качая головой, и думал: "Странные эти русские. Про озеро Бангвеулу знают, про моего дядю Вождя знают, а норку от кролика отличить не могут..."

Илья КРИШТУЛ