Для начала нужно определиться - что предполагают обсуждать собравшиеся на данной конференции специалисты? Если так называемый “теоретико-методический аспект” социального партнерства, то обсуждение по большей части будет носить схоластический оттенок. Подобно тому, как в средние века теологи обсуждали, сколько ангелов поместится на острие иглы, так почти все 90-е годы прошли в научной среде в обсуждении вопроса “является ли Россия, как и записано в конституции, социальным государством или не является?”.

Причем от ответа на этот вопрос, что характерно, ничего не менялось ни во взаимоотношениях профсоюзов и властей разных уровней, ни в отношениях профсоюзов и работодателей. В этом смысле тему социального партнерства имеет смысл проговаривать именно с практическим акцентом. С такой позиции (уж простите за прямоту!): каким образом эта модель социально-трудовых отношений способствует (или препятствует) росту благосостояния рядовых членов профсоюзов?

Сегодня почти все предприниматели хотя бы на уровне заявлений позиционируют себя как сторонников социального партнерства. Лишь отдельные, по выражению Салтыкова-Щедрина, “дикие помещики” позволяют себе публичные заявления о том, что, мол, “профсоюзы на их предприятии не нужны” или “мы лучше самих работников представляем их интересы”. Более того, актуальной становится так называемая социальная отчетность, подчеркивающая, что “наша компания соответствует социальным стандартам, принятым во всем мире”. Все это так.

Но, с другой стороны, мне представляется, что термин “социальное партнерство” трактуется существенной частью как работодателей, так и профсоюзного движения крайне однобоко. Заявляя о себе как о субъекте социального партнерства, работодатель может уклоняться от переговоров с профсоюзом. А вступив в переговоры, может затягивать их до бесконечности, апеллируя к необходимости непременного компромисса. Работодатель может повышать зарплату в размере инфляции, игнорируя ее - зарплаты - крайне заниженный “стартовый уровень”, который не позволяет достойно существовать ни самому работнику, ни его семье.

Профсоюзы же зачастую воспринимают модель социального партнерства как модель “договоренности во что бы то ни стало”. А переговоры из механизма, имеющего ясную цель - подписание соглашения, качественно улучшающего жизнь рядовых членов профсоюзов, превращается в процесс ради процесса.
На определенный период из формальной модели социального партнерства была почти полностью изъята такая вещь, как забастовка. Даже совершенно вменяемые и рационально мыслящие профсоюзные активисты говорили о забастовке, как о чуть ли не лежащей за гранью законодательства форме выяснения отношений. Точно так же, как работодатели или представители власти говорили о тех или иных правовых нормах, как о “полностью соответствующих требованиям МОТ”. Притом что требования МОТ - на минуточку! - представляют собой нижнюю (еще раз подчеркиваю - нижнюю!) планку социальных стандартов, принятых в мире.

Вот совершенно реальный пример. Крупное предприятие, входящее в огромную, уже почти транснациональную компанию, на котором работают несколько тысяч человек, с начала года получило чистую прибыль в 4,5 млрд рублей. При этом руководство компании отказывается повысить зарплату работникам на 20%, несмотря на то, что этот пункт заложен в колдоговоре. И то же самое руководство говорит о компании, как о социально ориентированной. Профком открывает тему трудового конфликта и проводит на предприятии так называемую “итальянскую забастовку”, то есть начинает работать по правилам.

Как с точки зрения социального партнерства оценивать действия сторон? Кто из них остался в “рамках”, а кто - вышел за них?

От ответа на этот вопрос зависит и наше отношение к дееспособности и перспективам соцпартнерства.

По большому счету, если говорить о практическом социальном партнерстве, то необходимо выяснить: в какое место в модели соцпартнерства встроен механизм силового разрешения социально-трудовых конфликтов? (Употребляя термин “силовое разрешение конфликта”, я имею в виду, конечно, не драки и разбои, а такую легальную форму, как забастовка.) Так вот - есть ли в теоретической и практической модели соцпартнерства место для забастовки? И от того, каков будет ответ, перспективы зависят тоже.

Мне представляется, что по мере роста доходов компаний именно тема силового разрешения конфликтов будет становиться все более актуальной. Та модель, которая даст адекватный для работников ответ на поставленные вопросы, и будет фактически, а не формально взята на вооружение профсоюзами.

А будет ли эта модель называться “социальное партнерство” или как-либо по-другому - дело десятое.

Александр ШЕРШУКОВ