В последней заметке за прошлый год (“Солидарность” № 48, 2009) мы оценили динамику отношений по линии “профсоюзы - трудящиеся”. Теперь посмотрим, что изменилось во взаимоотношениях по другой линии - “профсоюзы - госорганы”.

Сразу определим, что имеется в виду под общим термином “госорганы”. Они, госорганы, не едины. Как это ни покажется странно, на разном структурном уровне (как по вертикали управления, так и по горизонтали ведомственной принадлежности) они решают совершенно разные проблемы. Иногда - не часто, скорее редко - пресловутая вертикаль власти пытается реализовать свою “вертикаль” в полном объеме. Как пример можно привести качественно активизировавшуюся работу по снижению долгов по зарплате с весны 2009 года. Съездил Путин в Пикалево, провел Медведев совещание с полпредами - напряглись и губернаторы, и прокуратура. Неслучайно, что именно после этого напряга общая цифра долгов по зарплате существенно снизилась. А общение с профструктурами (по именно этой теме) и у региональной власти, и у прокуратуры стало гораздо оживленнее и дружелюбнее... Но, повторюсь, такие примеры единичны.

Нужно понимать, что отношения профсоюзов и власти при переговорах или попытках разрешения проблем традиционно носят характер бюрократически-бумажных. То есть даже если спорят начальники, то это спор “бумажных аргументов”. Но все меняется, когда проблемы НЕ решаются, а дополнительную остроту им придает кризис. В такой ситуации существенно увеличивается возможность перехода “бумажно-бюрократического” конфликта в силовой, уличный формат.

Другое дело, что в этом конфликте госорганы часто выступают не третьей - нейтральной по отношению к профсоюзам или работодателям - стороной. Повторю свой тезис, уже неоднократно высказанный: в случае перехода к силовому (пусть даже и целиком законному) варианту выяснения отношений профсоюзов и работодателей симпатии властных органов в подавляющем большинстве случаев были на стороне работодателей. При задержках зарплаты, массовых сокращениях и т.д. попытки профсоюзов вывести конфликт из “бумажно-бюрократической” плоскости (просто в силу ее неэффективности) рассматривались властными органами как бузотерство, нагнетание страстей, чуть ли не разжигание социальной розни. При этом сами задержки зарплаты и сокращения рассматривались только как нечаянный продукт экономического процесса. Результат: виноваты не те, кто не платит денег, а те, кто протестует против этого. Причина такого подхода - не злой умысел. Это совершенно логичная реакция любой бюрократической структуры на попытку любого внебюрократического решения. (Кстати, точно так же возмущенно иногда реагируют и некоторые профструктуры, оторванные от реальной жизни и профработы, на просьбы о помощи от первичек - “отвлекают, понимаешь!”.) В известном смысле это неправильно, но - понятно.

Вероятнее всего, подобное отношение ко всем силовым профсоюзным акциям продолжится и в 2010 году. Зафиксируем один важный аспект этих отношений. А именно - усиление судебно-законодательного преследования всех профсоюзных акций, хоть краешком выходящих за пределы легальности. А то и не выходящих за эти пределы. (Примеры: законопроект об усилении ответственности “за перекрытие дорог”; определение КС РФ, подтвердившее возможность увольнения неосвобожденных профработников; решение туапсинского суда, обратившего имущественные претензии работодателя не только на средства и имущество профорганизации, но и на личное имущество профактивистов.)

Что нам предлагается в качестве позитивного варианта развития профсоюзных организаций? Вместо нормальных профорганизаций отдельные властные - не ветви даже, а так - “лепестки” пытаются создать... псевдозубатовские профсоюзы. Почему псевдозубатовские? Если помните, в начале прошлого века гражданин из Охранного отделения Сергей Зубатов, чтобы увести пролетариев из сферы политики, начал создавать профсоюзы с чисто экономическими требованиями. Более того, эти профсоюзы даже успешно проводили забастовки против собственников. Так вот, как говорится, шли годы. И в начале XXI века выяснилось, что Охранное отделение в России теперь называется совершенно по-другому, а его представители инициируют создание “профсоюзов”, которые даже полноценные экономические требования ни выставить, ни отстоять не в силах. Звучит как анекдот, анекдотом и является...

К сожалению, нужно констатировать, что во властной среде отсутствует понимание последствий всех описанных выше совокупных действий. Они могли бы иметь эффект для снижения соцнапряженности в единственном случае - в случае существенного экономического роста. То есть в ситуации, когда экономический рост ведет за собой рост уровня жизни работников, что помогает им, хотя бы на эмоциональном уровне, смириться с ущемлением прав своих экономических организаций - профсоюзов. Если нет экономического роста, есть снижение уровня жизни и есть усиливающееся давление на реальные профорганизации - у трудящихся уменьшается число легальных путей для легальной борьбы за свои права.

Александр ШЕРШУКОВ