Начавшееся в СМИ и Интернете обсуждение темы катастрофы на шахте “Распадская” ушло в основном по двум направлениям. Первое - степень ответственности государства и собственника (соответственно - и менеджмента компании) за состояние техники безопасности на предприятии. Притом что никто практически не спорит с тем, что “Распадская” была лидером отрасли по техническому оснащению. Грубо говоря, спор ведется на уровне - закрывали ли шахтеры датчики, чтобы те не мешали работать, или не закрывали. Другое направление - “политическое”. Одни говорят (с отсылками к митингу перед горадминистрацией Междуреченска и ночному перекрытию дороги), что-де сейчас, как в 1989-м, полыхнут шахтеры, и мало не покажется. Другие ссылаются на неназываемых политических провокаторов, пытающихся на людском горе построить капитал. Чем вся эта тема важна для профсоюзов?

Публикаций на эту тему уже прошло много. В Интернете желающие могут легко найти как видео с митинга перед горадминистрацией, так и ночное видео с разгоном ОМОНом перекрытия трассы и камнями, летящими в ответ. Поэтому предварительные выводы можно сделать.

Понятно, почему в Междуреченске уровень напряженности сейчас существенно повысился. С одной стороны, собственно трагедия на шахте. И кроме того - чересчур спокойно-отстраненная реакция менеджмента. На это наложилась проблема зарплат, интенсификации труда и невыплаченных потребительских кредитов. Все правильно - заработать на шахте можно было. Но - при выполнении достаточно высоких норм. В этом смысле разговор “закрывали датчики или не закрывали” с практической точки зрения бессмыслен: интенсификация труда, акцент на переменную часть в зарплате создает на опасном производстве почву для нарушений техники безопасности.

Теперь о “политических провокаторах”. Было бы просто странно, если бы оппозиционные структуры не пытались использовать любые случаи социальной напряженности. О чем им тогда говорить? О том, что Россия - претендент на проведение чемпионата мира по футболу?.. Но использование рабочих как “пушечного мяса” возможно только там, где уровень социальной напряженности действительно качественно высок. Попробовали в Тольятти - не получилось. Ну не выходят там массово работники на митинги альтернативщиков и оппозиции. Теперь будет раскручиваться тема “Междуреченск”. Собственно, встреча губернатора области Амана Тулеева с группой шахтеров и есть попытка выяснить реальные проблемы напрямую. А его заявление об ответственности руководства шахты есть прямое обращение к работникам: стихия есть стихия, но и об ответственности собственников и менеджмента мы не забудем.

В такой ситуации давление на позицию профсоюзов становится гораздо более интенсивным. Сейчас можно слышать слова о том, что профсоюзы не хотят повторения 90-х годов. Но дело в том, что, когда в 1989 году началась первая забастовка в Междуреченске, никто из тогдашних профсоюзов (кстати, численно, организационно и финансово более мощных, чем сейчас) не хотел протестовать, бастовать и т.д. Приехала тогда из Москвы комиссия, сел представитель профсоюза на стороне правительства, а с другой стороны сели “рабочие комитеты”. Не хотели профсоюзы протестовать? Но и проблемы не сняли. А в результате протесты начались - и профсоюз уже не спросили. Точно так же и в 1989-м существенную роль в шахтерских протестах сыграла тогдашняя политическая оппозиция. Хоть сто раз можно говорить “политические провокаторы”. Ну, провокаторы. И что? От повторения ни проблемы не решатся, ни поддержка действий профсоюзов работниками не увеличится.

Проблема заключается еще и в том, что избирательная кампания-2011/12 уже, по сути, началась. И, по большому счету, коренными темами, вокруг которых будут строиться попытки всех партий и лидеров привлечь избирателей, будут темы уровня зарплат и их роста, безработицы, условий труда и его интенсивности. В связи с этим каждый конфликт в социально-трудовой сфере получит дополнительную “политическую нагрузку”. Это нужно воспринимать как факт. Но это совершенно не означает для профсоюзов, что сами конфликты можно заранее списать “под политику”. Потому что, несмотря на заявления об окончании кризиса, цены растут, а зарплаты у существенного числа работников за этим ростом не успевают. И это тоже факт для любого человека, посещающего магазины и самостоятельно оплачивающего квартиру, свет и тепло. Поэтому и для профсоюзов, как для представителей работников, вопрос заключается не в том, чтобы бороться с явными или неявными “провокаторами”, а в том, чтобы соответствовать ожиданиям членов профсоюзов. А будут ли эти ожидания лежать на протестном или чисто переговорном пути, зависит от позиций наших “соцпартнеров” - бизнеса и власти. И если эти позиции будут состоять из сочетания предложений Прохорова по снижению соцгарантий в законодательстве и Кудрина по снижению госрасходов, то при всей нелюбви профсоюзов к “доброй ссоре” избежать ее, на мой взгляд, не удастся. Если, конечно, профсоюзы по-прежнему стремятся представлять интересы работников.

Александр ШЕРШУКОВ