Год назад, когда в России на смену забастовкам в качестве нового “оружия пролетариата” начали приходить голодовки, “Солидарность” уже писала об этой опасной - и для власти, и для трудящихся - тенденции. Сегодня приходится возвращаться к теме... Короткие сообщения средств массовой информации: “В республике Коми около 300 работников ликвидируемой шахты “Западная-бис” сегодня начали однодневную голодовку в связи с задержкой зарплаты...”; “58 шахтеров голодают на шахте “Енисейская” в Хакасии, один уже умер...”; “очередная партия сокращенных рабочих Невьянского механического завода голодовкой добилась выплаты задолженности...” Привожу сообщения только за пару дней. Если смотреть за месяц - подобных “новостей” выйдет гораздо больше. Что можно сказать на эту тему, кроме достаточно стандартных (от этого, кстати, не менее обоснованных) слов в адрес так называемых “бизнесменов”?Пишу это слово в кавычках, потому что тут ума хватает только на то, чтобы не показывать в балансах прибыль, а перегонять ее в оффшоры. Такие “социальные стандарты”. Мы уже говорили о том, что рост подобных форм протестной активности есть показатель качества социального партнерства в конкретной отрасли или регионе. Если никакого другого реального способа восстановить свои права, кроме как голодать, люди не находят - это характеризует социальный диалог (как и состояние трудового права, и судебную систему) достаточно однозначно. Но есть и другая сторона этого процесса. Летом этого года будет юбилей - пятнадцатилетие первых шахтерских забастовок, потрясших Советский Союз. Невозможно представить себе, чтобы в тот момент шахтеры прибегли к голодовкам. И забастовок вполне хватило для того, чтобы общество обратило внимание на угольные проблемы. Сейчас уже не хватает и голодовок. Голодовка как оружие - вещь опасная. Прибегать к ней часто - значит, постепенно нивелировать качество угрозы. Вначале доктор Хайдер, голодавший у Белого дома, вызывал исключительное сочувствие у советских людей. Через полгода он стал темой анекдотов. Сегодня, сообщениями о голодовках, как это ни трагично звучит, российское общество не шокируешь. Более того, такие формы борьбы оцениваются теми, к кому обращены требования, как мягкие формы экстремизма. А ни власть, ни бизнес не собираются “идти на поводу”. Отдельная голодовка как общественный шок не работает. Де-факто это означает, что через некоторое время для получения нужного количества шока потребуется эскалация. Голодовка - это причинение себе физических страданий для того, чтобы на твои проблемы обратило внимание общество. Сейчас выясняется, что десятков людей, добровольно отказавшихся от приема пищи, недостаточно. Что дальше-то? До каких других форм протеста могут дойти отчаявшиеся люди, если коллективный отказ от пищи уже не считается поводом для общественного внимания? Алгоритм, по которому тему голодовок попытаются “прикрыть”, тоже понятен. Запретил же российский суд авиадиспетчерам голодать. Ну так и здесь: в случае, если количество голодающих по российским меркам “зашкалит” - примут поправки к законам. Но этот вариант означает только то, что произойдет эскалация методов. Место голодовок займет, например, членовредительство. В царские времена, чтобы избежать призыва в армию, крестьяне рвали зубы и калечили пальцы. Так лучше? И еще один момент. Голодовки - это урок и для нас, для профсоюзов. Когда люди вынуждены прибегать к экстремальным формам борьбы, это означает недостаточную функциональность тех методов, которые может им предложить профсоюзная структура, которой они платят свои взносы. Можно перечислять известные случаи, когда председатели профкомов встают во главе “голодных бунтов”, но эти сильные и искренние люди оказываются, по существу, в роли заложников или, как говорили раньше, “ходатаев за народ”. Причем за народ, который зачастую не готов поддержать своего вожака ни в голодовке, ни в забастовке. Названная модель эскалации социальных конфликтов вполне может “жахнуть”. Если не сейчас, то через полгода-год. Чтобы не доводить дело до беды, единственная вещь, которую может сделать власть - это реально, а не на словах запустить механизм социального партнерства. И единственная вещь, которую могут сделать профсоюзы вне зависимости от позиции власти - отладить собственную систему. Потому что уж лучше забастовки, которые проводит профсоюз, чем стихийные голодовки отчаявшихся. Александр ШЕРШУКОВ