Особенности периода

Очень часто, оценивая те или иные инициативы работодателей и власти, профсоюзные активисты сравнивают эти инициативы и возможную реакцию на них профсоюзов с тем, что уже было. К примеру, в начале 2000-х. Либо во время пика финансово-экономического кризиса. Что, на мой взгляд, неправильно. Поясню.

Период 2000 - 2008 годов - это растущая экономика, на которую опирается политический режим. Образно говоря, растут доходы в большинстве отраслей, увеличиваются размеры “пирога”, власть имущие получают больший бонус, нежели малоимущие. Но на фоне социального упадка 90-х даже этот меньший бонус кажется невиданной ранее социально-экономической выгодой, которую получают основные социальные слои общества, в том числе наемные работники. Причем этот бонус распространялся как на работников бюджетных организаций, так и на частные предприятия. А раз есть выгоды, то на особенности политической системы можно не обращать много внимания. Так, в ситуации своеобразного общественного невнимания, возникли слова “парламент - не место для дискуссий”.

Экономический бонус сформировал некий демпфер, или амортизатор, используя который, можно было осуществлять различные социальные реформы. Например, провести монетизацию льгот. Именно поэтому уровень социальной напряженности, протестной активности был относительно невелик.

Следующий период совпадает с периодом кризиса: 2008 - 2010 годы. “Пирог” начинает уменьшаться, а значит, уменьшается и бонус работникам. Более того, в большинстве отраслей рост доходов сменяется их “заморозкой” или снижением. Но это уменьшение вполне объяснимо для всех. Как минимум, с точки зрения агитпропа. И поэтому падение не вызвало серьезного социального напряжения или протестной активности. Конечно, были акции, посвященные конкретным ситуациям: приостановки работы, забастовки, голодовки. Но все они касались частной ситуации на том или ином конкретном предприятии. Не выходя на уровень даже группы компаний или отрасли. С другой стороны, в политической жизни продолжалась стабильность в том же самом смысле, в котором она существовала в периоде 2000 - 2008. Эта политическая стабильность даже не покачнулась от социальных экспериментов, продвинутых в период кризиса. Например, перевод бюджетников на НСОТ, сопряженный с сокращениями персонала и неявными экономическими выгодами (несмотря на всю пропаганду), тем не менее, не привел к росту протестов работников данного сектора.

Но вот кризис вроде бы закончился. (“Вроде бы” - использовано потому, что сегодня в ряде промышленных секторов, ориентированных на экспорт, - например, в деревопереработке, производстве стали и алюминия, - имеет место сокращение производства.) Как минимум кризис закончился в сфере официального агитпропа. А как максимум - на тех предприятиях, где начался рост доходов. Рост доходов - это хорошо. Другое дело, что этот рост доходов был сразу же “конвертирован” в рост дивидендов акционеров. Что же касается посткризисного восстановления и дальнейшего роста зарплат основной массы наемных работников, то здесь дело обстоит гораздо хуже. Ни для кого из “реального сектора экономики” не является секретом то, что переговоры о росте заработной платы после кризиса идут, мягко говоря, сложнее, чем до кризиса. Аргументация противоположной стороны меняется от ссылок на продолжающиеся трудности до ссылок на необходимость подготовки компании к возможным трудностям. Но не только в этом проблема. Особенность периода заключается в том, что период “политической стабильности” сменился периодом “политической турбулентности”. “Контрольный пакет” в выборных органах власти, которым продолжает обладать “Единая Россия”, распространяется, конечно, на принимаемые законы. Но “контрольного пакета” на моральное лидерство у “партии власти” уже нет. (Правда, к другим большим политическим силам этот “пакет” пока не перешел.) Плюс к этому - непрекращающиеся скандалы внутри элиты, включающие и коррупционные разбирательства.

Этот период политической нестабильности влияет и на стиль разрешения проблем в социально-трудовом секторе. И на возможность (или невозможность) проведения новых социальных реформ. И на политические последствия этих реформ. На мой взгляд, вполне закономерна ситуация, когда на одной неделе практически одновременно прошли пикеты общероссийских профсоюзов работников энергетики и работников связи, выдвинувшие претензии к разным структурам по разным поводам. Единой оказалась форма. Точно так же неслучайно развитие ситуации в сфере образования, где профсоюз борется за внесение социальных поправок в закон “Об образовании”.

Не новость и то, что при проведении любых национальных акций, выдвижении общих требований профсоюзы обычно выступают в организационном смысле скорее как консервативная сила. А из этого следует, что если акцию проводит общероссийский профсоюз, то дело действительно обстоит серьезно.

Представляется, что подобного понимания со стороны так называемых “социальных партнеров” сейчас нет. Нельзя же всерьез считать огромным социальным достижением решение о повышении МРОТ, после того как его столько времени держали “подмороженным”?! А если к этому прибавить формальные инициативы РСПП в части изменения трудового законодательства в стиле М.Д. Прохорова...

Складывается ощущение, что и власть, и бизнес пытаются вернуться к модели отношений “2000 - 2008 годы”, но без раздела растущего “экономического пирога” (без существенного роста доходов работников) и в ситуации политической тряски. Но если такие мысли есть, то возвращение без попыток поделиться доходами или влиянием - невозможно. Все, что может вызвать подобный формат действий, - это только рост раздражения работников. Раздражения, которое в определенный момент изменит направленность - из экономического недовольства в политический протест. Тем паче что почву для политического протеста активно готовят. Это будет вполне логично, такую логику мы неоднократно наблюдали в истории и России, и сопредельных стран.

Проблема в том, что профсоюзы находятся в определенном коридоре возможностей. Будучи организацией экономической, они не могут не выдвигать требования по росту зарплаты, улучшению условий труда. Но если эти требования не достигают своей цели, если они встречают жесткий отпор с противоположной стороны, если есть понимание, что результат может быть достигнут, но с нами просто не хотят делиться, - все это раскручивает маховик конфликта. С совершенно непредсказуемыми перспективами. Причем - для всех.

Александр ШЕРШУКОВ