В начале лета сотрудники крупнейшего в мире предприятия по обогащению урана провели митинг против сокращений, происходящих на родном комбинате. Руководство комбината уверяет: массовых сокращений нет, а есть увольнение переводом в дочерние общества, в которые преобразуются бывшие цеха УЭХК. Причем реструктуризация идет давно, а сами работники, дескать, ничего не теряют в оплате труда и соцвыплатах. Так ли это и есть ли у атомщиков реальные причины для недовольства, разбирался корреспондент “Солидарности”.

СЕМЬ БЕД ЗАКРЫТОГО ГОРОДА

7 июня в Новоуральске (Свердловская обл.) произошло необычное для города событие. Дело в том, что на центральной площади этого закрытого города с населением в 90 тысяч, города, который отличался социальной стабильностью, собралось около 500 человек. Некоторые связали акцию с грядущими в октябре выборами мэра. Но в резолюции митинга собравшиеся, в основном работники и бывшие работники Уральского электрохимического комбината, а также бывшие работники “Автомобилей и моторов Урала”, не говорят о выборах ни слова.

Но вот какой вопрос они ставят своим письмом, адресованным властям практически всех уровней: “Нужно ли наше предприятие “Уральский электрохимический комбинат” (ОАО “УЭХК”), а значит и его дочерние предприятия, государству?” И если власти решат, что нужно, тогда авторы призывают их остановить “сокращения работников ОАО “УЭХК” и дочерних предприятий до создания новых производств” и “обеспечить трудоустройство работников ЗАО “Автомоторы Урала” (ЗАО “АМУР”) путем открытия новых производств”.

Поводы собраться были. Лето в городе началось с новости: на “АМУРе” (бывший УАЗ, выпускавший “ЗИЛы”) встали конвейеры. Около 600 работников подпали под сокращение, 200 из них уже встали в очередь за пособием по безработице. Двери завода ожидают, пока на них повесят объявление о банкротстве. Но у работников УЭХК, крупнейшего в мире завода по обогащению урана и некогда градообразующего предприятия, свои причины для тревоги: на комбинате очередной этап “реструктуризации” с сокращением персонала. Собственно, о реструктуризации и ее роли в росте недовольства в городе и пойдет речь.

НОВЫЙ ОБЛИК РОССИЙСКОГО АТОМА...

Реформа атомной энергетики была задумана правительством РФ одной из последних. В 2007 году на смену Федеральному агентству по атомной энергии пришла госкорпорация “Росатом”, в состав которой были включены все атомные объекты гражданского и военного назначения. В том числе ОАО “ТВЭЛ” - компания, объединявшая производство ядерного топлива. А в 2008 к “ТВЭЛу” присоединился УЭХК. Нового собственника новоуральских атомщиков, как и трудящихся всех остальных предприятий по обогащению урана, в “семье” ждала масштабная реформа под скромным названием “Новый облик”.

Как сказано в отчете “ТВЭЛ”, новая программа должна служить “диверсификации производства, оптимизации площадей, повышению качества продукции, наращиванию конкурентоспособности на внутреннем и внешнем рынке”. Видное место на пути к этим целям занимала “реструктуризация непрофильных активов”. Стоит сказать, что исторически УЭХК был городом в городе. На его балансе, помимо вспомогательного производства газовых центрифуг, контрольных и измерительных приборов, электрохимических конденсаторов для автомобилей, агрокомплекса и т.д., числилась также масса социальных объектов: больше 20 детских садов, а еще профилакторий “Изумруд”, разбросанный по городу спорткомплекс “Кедр”... В общем, устанешь перечислять.

Все в том же отчете: “Целью выделения непрофильных активов и производств, обслуживающих основное производство, является снижение или исключение бремени их содержания, получение дополнительных доходов”... За витиеватостью фраз суть “Нового облика” проступала все же достаточно отчетливо. В январе 2010 года на регулярной встрече с руководством профсоюза работников атомэнергопрома (РПРАЭП) глава “Росатома” Сергей Кириенко выражался об идеологии “реструктуризации” всей атомной отрасли еще более определенно:

- Может быть, это и цинично, но если мы сделали АЭС, то количество денег, которое мы получим от продажи электроэнергии, ограничено. Между нами выбор - или мы размажем это ровным слоем на всех, или сделаем так: люди, которые обеспечивают работу атомной станции, - высококвалифицированные, и зарплата должна соответствовать. А если это водители, которые обеспечивают доставку груза, они должны получать не как работники АЭС, а как водители, работающие в этом регионе.

К тому моменту уже завершился первый этап реструктуризации комбината, и из его гнезда вышли Уральский завод газовых центрифуг (УЗГЦ) и Уральский приборостроительный завод, ставшие самостоятельными “дочками” комбината. А в конце 2009 - начале 2010 года “обновление облика” вышло на новый уровень. Материнское лоно комбината покинули бывший цех питания (превращен в ООО “Общепит” и куплен Екатеринбургской кейтеринговой компанией), Новоуральский молочный завод, компания “Агрофирма “Уральская” и около 20 детских садов.

В 2008 - 2011 годах численность персонала УЭХК сократилась с 15 тысяч до 6900. Сколько ушедших с комбината не нашли себе применения в “дочках” и “аутсорсинговых компаниях”, установить трудно. В пресс-службе компании нам сообщили, что только за 2010 - 2011 годы с УЭХК уволились по разным причинам 7249 человек, причем 3802 из них были приняты переводом в “дочки” и “аутсорсеры”. Остальные ушли “по соглашению сторон” на пенсию или подпали под сокращение. Кого-то не устроили условия перевода, кто-то воспользовался тем, что по федеральному закону о ЗАТО сокращаемые имеют право на компенсацию до шести средних зарплат, и не пошел на перевод.

...В ЗЕРКАЛЕ НОВОУРАЛЬСКОЙ РЕАЛЬНОСТИ

Но самое-то интересное как раз то, что ждало перешедших в штат самостоятельных предприятий (при этом физически большинство людей оставались на том же месте). На этот счет в пресс-службе УЭХК “Солидарности” заявили: “Всем работникам, переходящим на работу в дочернее зависимое общество, сохраняется уровень средней зарплаты и социальный пакет, аналогичный ОАО “УЭХК”. Как пояснил нам зампред первички комбината Сергей Тарасов, при выделении “дочек” и “аутсорсеров” в стоимость их услуг, которые они теперь должны были оказывать на конкурсной основе комбинату, включалось не только сохранение среднего заработка тех, кого перевели, но и повышение зарплат, и прежние социальные льготы и выплаты (соцпакет в целом).

- На следующем этапе бюджет был урезан, поскольку топливная компания ставила задачу снижать стоимость услуг, и оказалось, что денег на соцпакет в бюджетах “дочек” не стало хватать. Наш профсоюз предложил урегулировать этот вопрос в трехсторонних переговорах с участием президента “Росатома”. И вопрос был решен положительно: материнская компания обязалась из своих средств выделять деньги на социальный пакет для обеспечения его на уровне пакета материнской компании, - рассказал Тарасов.

Кроме того, некоторым цехам при переводе комбинат обязался в течение года покрывать разницу в оплате труда, которая сложилась у переведенных работников на новых предприятиях. Немаловажно, что профсоюзу удалось настоять, чтобы на первое время сохранялись гарантии на 75% объема заказов для УЭХК.

Мы опросили ряд работников, переведенных в “дочки” и на аутсорсинг, чтобы понять, как реализовывались эти соглашения и как изменилось их благосостояние после перехода. К сожалению, связаться с кем-то из работающих на таких крупных выделенных предприятиях, как УЗГЦ, не удалось. Зато кое-какая картина по бывшим ремонтно-монтажным цехам и предприятиям социальной инфраструктуры вырисовывается.

Отметим, что с 2010 года и на УЭХК, и в его “дочках” (но не в аутсорсерах) действует “росатомовская” система оплаты труда. Зарплата складывается из базового оклада, определяемого должностными грейдами (разрядами), и “интегрированной стимулирующей надбавки” (ИСН) до трети всего дохода, а также премий по итогам года за выполнение “ключевых показателей эффективности”. Как говорилось на сайте компании, задача новой системы оплаты труда была в том, чтобы “стимулировать производительность труда, а не понизить уровень зарплаты каждого конкретного работника”. Хотя падение зарплаты отдельных работников допускалось: подчеркивалось, что “это, прежде всего, зависит от каждого из нас. А значит, вывод таков: хорошую зарплату нужно заработать”. Но до сих пор на комбинате сохранились разные надбавки, например, за победу в производственных соревнованиях, за секретность и т.д.

Вот что говорит Владимир, электрогазосварщик 6-го разряда, который работал в 19-м (вспомогательном) цехе УЭХК и был уволен “по соглашению сторон”, поскольку отказался переходить в ООО “Атоммашкомплекс”, созданный в октябре 2011 года:

- По моим данным, из около 120 человек в монтажной структуре только около 25 перешли в АМК, остальные либо ушли по “соглашению сторон”, либо встали на биржу. До 1 октября будет новая волна сокращенных, и я думаю, что на тех условиях, которые предлагаются, большая часть туда не пойдет.

Как сказал Владимир, при переводе в АМК ему предложили оклад в 17 тысяч рублей при окладе в УЭХК в 20 тысяч, а новый ИСН должен был равняться 12% (потом, правда, согласились поднять до 36%), притом что ИСН на комбинате у него был 50%. Все это означало падение общего заработка с 40 тысяч до примерно 30 тысяч. Также, по его сведениям, на 10 тысяч упала зарплата у работников, перешедших в АМК из 33-го цеха в октябре прошлого года. Председатель профкома АМК в разговоре подтвердил, что ИСН в зависимости от разряда варьируется от 12% до 24% у слесаря 6-го разряда (хотя есть отдельные работники, у которых он равен 60%) и что надбавки после перехода были пересмотрены, и это не лучшим образом сказалось на оплате труда некоторых работников. Впрочем, по его словам, в среднем зарплаты остались на комбинатовском уровне.

О снижении зарплат рассказал и другой ремонтник, Сергей, работающий на предприятии “Реммонтажсервис”, которое взяло на аутсорсинг функции, еще год назад выполнявшиеся ремонтными службами “Уралприбора”. Сам “Уралприбор”, в свою очередь, три года назад был выведен из состава УЭХК в самостоятельную структуру.

- При переводе из “Уралприбора” в “РМС” нам обещали, что оплата труда не будет меняться как минимум в течение года, но 1 июля этот самый год истекает, - говорит Сергей. - В оплате труда люди фактически потеряли, некоторые стали получать меньше на несколько тысяч. Хотя я и не очень высокооплачиваемый работник, но если в мае прошлого года я получал 18 тысяч, то сейчас получаю “чистыми” 15 тысяч. Конечно, есть какие-то подработки, но гарантированно я могу рассчитывать только на 15. Нам обещали, что средняя зарплата сохранится, но ее как-то так хитро посчитали, что, похоже, не учли какие-то премии, выплаты. Например, здесь начальник участка получает столько же, сколько мастер в УЭХК. Вдобавок в “РМС” некоторые стали меньше получать за совмещение.

Подобным образом изменился и заработок электромонтажника “РМС” Петра. На комбинате его оклад составлял 20 тысяч, а общая зарплата с учетом уральской надбавки, надбавки за вредность выходила около 35 тысяч. После перехода он стал получать почти на 10 тысяч меньше (сам оклад упал до 15 тысяч). Кроме того, на его участке труд интенсифицировался, так как численность смены уменьшилась вдвое.

Но еще более противоречивая ситуация сложилась на бывших объектах социальной инфраструктуры. В частности, зарплаты сократились у персонала бывшего цеха питания УЭХК, выведенного в аутсорсинг. Об этом нам рассказала одна из работниц “Общепита”. По ее словам, оклады работникам сохранили на прежнем уровне. Зато исчезли доплаты, например, 13-я зарплата, премия за победу в производственных соревнованиях (которые постоянно проходили в УЭХК), премии из “фонда директора”, дотации на питание работникам.

- Мы испытываем огромную нехватку кадров, люди разбегаются кто куда, так как у нас средняя зарплата 14 тысяч, в то время как у бюджетников 18 тысяч, - говорит сотрудница “Общепита”. - Неуклонно снижается численность питающихся на раздаче, потому что у людей снижается зарплата, и начинают экономить. (Действительно, как следует из апрельского интервью корпоративной газете директора “Общепита” Зои Чучумовой, сейчас ежедневно на комбинате питаются 4622 человека. - А.Г.) Всем поварам, которые работали у нас, до перехода полагалась дотация на питание, но сейчас она исчезла. Остальные “дочки”, которые, как УЗГЦ и “Уралприбор”, находятся на плаву, эту дотацию выплачивают. А соцпакет сохранился в урезанной форме. Например, наши сотрудники не могут себе позволить отдых всей семьей на базе отдыха, хотя раньше могли. В прошлом году из 260 работающих на санаторно-курортное лечение поехали только пять человек.

Схожие проблемы после перехода появились и у сотрудников спортклуба “Кедр”, переданного в муниципальную собственность. Как поведала нам одна из тренеров Юлия, ее зарплата после перехода сократилась. Возможно, одной из причин было то, что на новом месте пересмотрели нормативы работы, и если раньше часом занятий считались 45 минут, то теперь все 60.

Но, пожалуй, самым кардинальным образом изменилось положение бывших работников детских садов УЭХК (преобразованы в муниципальные учреждения в 2010 году). Например, у музыкального руководителя Натальи, педагога высшей категории, оклад снизился с 11 до 6 тысяч. С переходом исчезли премии за выслугу лет.

- И у воспитателей, и у логопедов, и у педагогов-психологов, и у поваров - оклады и зарплата уменьшились у всех. Ладно мы, пенсионеры, у нас есть льготная пенсия, но есть ведь и молодые. Да и премия теперь у нас раз в квартал, а раньше - каждый месяц в 30%, когда мы выполняли план по “дето-дням”, показателям заболеваемости и т.д., - рассказывает Наталья.

Наконец, в ее детском саду прошли сокращения. В частности, был сокращен третий музыкальный руководитель, в результате количество групп дошкольников, приходящихся на оставшихся двух, возросло. Если раньше Наталья занималась с четырьмя группами, то теперь - с шестью, притом что оплата труда не была скорректирована. То же самое случилось и в других садах. Но попытки через суд добиться у города повышения зарплат не увенчались успехом. Новоуральский городской суд вынес решение: “Педагогическая нагрузка музыкальных руководителей не зависит от количества групп детей, а зависит только от продолжительности рабочего времени”, - и отклонил иски.

В САМОМ ЯДРЕ

Теперь, когда для бывших работников вспомогательных производств и “социалки” УЭХК реструктуризация завершена (хотя ее последствия еще дадут о себе знать), настала эпоха перемен для работников основных цехов комбината. В конце марта в цехах разделительного производства прошли совещания по вопросам “трансформации производственных отношений”. Были оглашены “возможные варианты по сокращению численности цехов на 20 - 25% и увеличения загрузки персонала до 85%” (цитата из протокола совещания). Узнав о планах сокращений, инициативная группа работников обратилась в районную прокуратуру с просьбой проверить их законность.

Из их обращения: “В трудовых коллективах технологических цехов №№ 24, 25, 53, 54 сложилась весьма напряженная обстановка. Грядущее сокращение на 20 - 24% работающих на комбинате предполагается за счет пенсионеров, так как эти 20 - 24% очень совпадают с процентом пенсионеров на комбинате”. Действительно, из данных компании следует, что в новом году численность персонала в УЭХК должна сократиться с 5172 человек до 4188 (этот плановый показатель нам сообщили в пресс-службе), то есть больше чем на 20%. Впрочем, сколько из них приходится на работников производственного ядра - неизвестно. 30 мая 229 человек были сокращены в процессе передачи оставшихся ремонтно-монтажных функций в АМК, еще какая-то часть персонала, как сообщили в пресс-службе компании, будет переведена в новое юридическое лицо - ОАО “Завод электрохимических преобразователей” и в компании-аутсорсеры.

Однако сами работники “взбунтовавшихся” цехов считают, что вывод в простой и происходящие сокращения экономически не обоснованы. Как говорится все в том же письме, оценка в 65% текущей загрузки персонала в этих цехах “виртуальная, взята с потолка, посчитанная для отдельных работников и перенесенная на остальные категории персонала”.

Не верит в эту цифру и инженер-технолог 53-го цеха Алексей:

- Изначально загруженность была взята “с потолка”, замеров не было, а затем цифра была спущена “вниз”, к обоснованию. Например, в мае моя жена, ей 37 лет, была выведена в простой, а 4 июня получила уведомление о том, что будет сокращена. Это объясняли изменением штатного расписания и тем, что этих должностей больше просто нет. Но так как я продолжаю работать в цехе, я вижу, что происходит четкое перераспределение обязанностей, и ее обязанности выполняют другие люди.

В одном из отчетов компании этот процесс назван переходом к “безлюдным технологиям”. Но если выразить это старыми словами, то речь идет просто об интенсификации труда. Открытым остается вопрос, куда идти людям, уволенным с основного производства. Ведь несмотря на то, что компанией взят явный курс на омоложение коллектива, под сокращение подпали люди и непенсионного возраста, о чем рассказал нам Петр Соколовский, бывший работник 53-го цеха, 66-ти лет. Самого его вынудили уйти:

- Полгода отдел кадров проводил с нами работу и под разными предлогами предлагал уйти на пенсию. Юристы по трудовому законодательству сказали мне, что по процедуре там были нарушения. Например, нас должны были за два месяца уведомить о простое, этого не было сделано. Но мне предложили уйти по соглашению сторон с единовременной выплатой в шесть средних зарплат и три оклада, и я согласился. Моя-то зарплата достаточно высокая по сравнению с зарплатами простых ИТР и рабочих, раза в два больше - примерно 100 тысяч рублей в месяц.

Разумеется, говорить что-то о ситуации в целом, не имея обобщающих данных, нельзя. Но факт остается фактом: для некоторых работников переход закончился потерей реальных доходов, причем наиболее остро это сказалось на работниках “социалки”. Не похожа ли эта пресловутая реструктуризация скорее на сбрасывание социального бремени и завуалированное урезание расходов на труд? С этим вопросом мы и обратились к председателю РПРАЭП Игорю Фомичеву. Он пояснил:

- “Росатом” - последняя крупная промышленная структура, которая начала работу с непрофильными активами. Такие структуры, как “Газпром”, РЖД, давно сбросили непрофильные активы и преобразовали их. У нас эта кампания началась позже, и она далеко не закончена. Практически завершил этот процесс только “Росэнергоатом”, для всех остальных все еще впереди. “ТВЭЛ” сталкивается с очень жесткой конкуренцией на открытом мировом рынке. И чтобы производство не развалилось, а оставалось эффективным и доходным, нужно сохранять внешний рынок, а это связано с определенными потерями. Если мы этого не сделаем - потеряем гораздо больше, и гораздо больше людей может лишиться рабочих мест и остаться с небольшой зарплатой. Хотя как профсоюзный лидер я не со всем согласен. Некоторые процессы, на мой взгляд, не очень обдуманны. Есть понятие “восстановление трудовых ресурсов”, но на это не всегда обращают внимание. Я согласен: может быть, не все должно оставаться в структуре основного производства, что-то должно быть выделено. Не могут все структуры быть доходными, например, уборка помещений. Затратен профилакторий, но без него на вредном производстве нельзя. И это понимают не всегда.

БЕСПОКОЙСТВО НАВЕРХУ

Митинг привлек внимание местных властей. 20 июня состоялась встреча губернатора Свердловской области Евгения Куйвашова и президента “ТВЭЛ” Юрия Оленина. Последний заверил губернатора, что компания заинтересована в развитии и создании рабочих мест. А глава администрации губернатора Яков Силин заявил: “Все, кто хочет работать, будут обеспечены рабочими местами. Поводов для паники и политических спекуляций в Новоуральске нет”.

Ранее, в феврале, в ходе визита на Урал, Сергей Кириенко подписал с прежним губернатором соглашение о том, что все налоги с роста выручки УЭХК будут возвращаться в Новоуральск, в том числе для создания рабочих мест.

Параллельно с теми событиями руководство области намечало планы по спасению “Автомоторов Урала”, в том числе путем сборки китайских грузовиков на уральском конвейере. Те планы закончились банкротством завода и сокращениями. Насколько новые меры окажутся действенными, покажет только время.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

Как сообщил “Солидарности” работник УЭХК Геннадий Ломаков, работники Уральского электрохимического комбината, подписавшиеся под открытым письмом властям, подвергаются давлению. По словам Ломакова, после экстренного визита в середине июня во “взбунтовавшийся” Новоуральск Юрия Оленина, гендиректора “ТВЭЛ” (является владельцем УЭХК), в руках у начальства комбината оказались подписные листы, и подписавшихся под нотой протеста работников стали по одному вызывать на “беседы”, где им предлагали отозвать свою подпись. В случае с самим Ломаковым сразу перешли к делу: в ночь на 1 июля, когда тот дежурил на своем рабочем месте (спектрометрическая лаборатория), к нему пришла “проверка”.

- Ночью ко мне стали вламываться четыре человека, надеясь застать меня спящим, но у них этого не получилось. Стали искать косвенные признаки, что я якобы спал: время сигнала на будильнике, неубранную постель и т.д. Кроме того, изъяли мой рабочий компьютер, не представив даже расписки. Ясно, что мне хотят состряпать несколько приказов и выгнать с позором за систематическое нарушение трудовой дисциплины, - предполагает Ломаков.

Алексей ГУСЕВ

Рисунок Дмтитрия ПЕТРОВА

Из другой отрасли

Николай НИКИФОРОВ, председатель Российского профсоюза железнодорожников и транспортных строителей:

- С момента создания ОАО “РЖД” в 2003 году проведена серьезная работа по реорганизации железнодорожной отрасли. Непрофильные виды деятельности в основном выведены в самостоятельные дочерние структуры. Эти процессы происходили довольно непросто. Но должен сказать, что закрытие, перепрофилирование или передача социальных объектов велась с учетом мнения профорганизаций. Каждый случай внимательно рассматривался с точки зрения интересов работников: где люди будут получать ту или иную профилактическую или медицинскую помощь, как это отразится на социальном климате в коллективе.

Также профсоюз и администрация договорились, что при создании дочерних обществ в течение первого года практически все меры социально-экономической защиты, которые действовали ранее, должны быть сохранены в “дочке”. То есть все льготы и гарантии для работников новой компании в течение года останутся на уровне таковых в материнской компании. В основном перевод людей проходил безболезненно, хотя определенные проблемы были: кто-то не хотел уходить, кто-то сомневался в том, будут ли сохранены льготы и гарантии во вновь создаваемой структуре. И не без оснований - потом жизнь подтвердила, что в некоторых “дочках” есть проблемы, связанные с финансовым состоянием предприятий.

Финансировались эти льготы и гарантии не из бюджета ОАО “РЖД” - это невозможно, а за счет средств, утвержденных в бюджетах дочерних компаний, куда по поручению компании как учредителя закладывались деньги на реализацию выплат и социальных гарантий. Хуже обстояло дело с аутсорсинговыми структурами. Тем не менее, есть примеры, когда в ряде аутсорсинговых структур, работающих по договорам с “РЖД” уже длительное время, нам все-таки удалось создать первичку и заключить колдоговор.

В дочерних структурах, где учредителем является ОАО “РЖД”, если говорить по-крупному, никто ничего не потерял. Где-то по отдельным позициям лучше, где-то хуже, в зависимости от финансово-экономического положения, но в основном соцгарантии работникам сохранены.