Грядущая в 2007 - 2008 году угроза бархатной революции по образцу украинской заставляет российскую элиту искать согласия с другими консервативными силами. В том числе обращаться к помощи церкви.

ОТДЕЛИТЬ, НО НЕ ОТТАЛКИВАТЬ

Дискуссия праволиберального и социально-консервативного течений в партии “Единая Россия”, начавшаяся в апреле (см. “Солидарность” № 16 2005), пока протекает на специально созданных интеллектуальных площадках - клубах. Левая платформа в партии власти - социал-консерваторы (неформальный лидер - глава думского комитета по труду и соцполитике, зампред ФНПР Андрей Исаев) - еще в начале года основала в Москве Центр социально-консервативной политики. 3 ноября там прошел “круглый стол” на тему “Церковь, государство и общество: перспективы взаимодействия”, организованный комитетом Госдумы по труду и социальной политике и православным журналом “Фома”.

Открывая мероприятие, Андрей Исаев рассказал собравшимся, что “такое государство, как Россия, должно быть светским (но не атеистическим!) - ради сохранения межрелигиозного мира”. В ответ председатель комитета Госдумы по делам общественных объединений и религиозных организаций Сергей Попов заметил: “Государство по большому счету - машина подавления”. Правда, “это одна из его существенных функций, без которой государства просто нет”. Однако, как уверен Попов, “на первом месте должны быть свобода граждан, личность, человек, а потом уж государство”. Главный редактор “Фомы” Владимир Легойда обозначил преобладающую на Западе модель светского государства как “ценностно-нейтральную. Но может ли государство быть таковым? Тот же социальный консерватизм - скорее идеология не партии, а государства, что уже не стыкуется с тезисом о его ценностной нейтральности”. Сама же церковь “не консервативна - она традиционна”. Однако “консерватизм можно рассматривать как политическую проекцию этой традиции”.

АНТИРЕВОЛЮЦИОНЕРЫ

Совершенно неожиданный ход обсуждению задал председатель Отдела внешних церковных связей (ОВЦС) Московского патриархата митрополит Кирилл (Гундяев). Он перевел дискуссию на язык проектного анализа и предложил поговорить о национальной идее. Митрополит признался, что “стройной национальной идеи у нас не получается” и пока вряд ли “можно ее сформулировать как нечто приемлемое для большинства людей”. Несмотря на то, что само это словосочетание было здорово скомпрометировано в 90-е годы, митрополит все же предложил свой выход из тупика.

“В России, - сказал священнослужитель, - есть некая духовная и культурная основа нации, базис, “предание”, норма существования, ценностное ядро, сохранявшееся на протяжении всего исторического бытия народа”. По мнению митрополита Кирилла, раз “консерватизм - это сохранение неких ценностных установок”, то “это ядро должно так интерпретироваться, чтобы люди других поколений могли усвоить эти основы”. Митрополит призвал различать переменные и неизменные величины: “Консерватизм - это не сохранение того, что было раньше: между музеем и лавкой старьевщика есть большая разница”. Поэтому, перешел священнослужитель на марксистский диалект, “консерватизм должен сохранять базис, а не надстройку, ведь она и есть сфера модернизации: если мы меняем надстройку, мы модернизируем систему”. И “если согласиться с тем, что консерватизм есть сохранением основы, базиса, в важности которого не сомневаются граждане России, у нас появляется прекрасная возможность для диалога со всеми общественно-политическими силами, возможность заложить стабильную политическую систему”, - предложил митрополит. И привел пример: “Вот в США и Англии как раз либералы, между прочим, такую систему заложили: не важно, какая партия приходит к власти - меняется только надстройка. Потому что базис состоялся!”

Впрочем, для нас либеральный фундамент не подходит: “Базис нашего с вами бытия сформировался под влиянием православной традиции, - сказал митрополит. - Этот государственный и общественный фундамент состоит из системы ценностей прежде всего нравственных, а не политических. На этом заложено все наше национальное бытие!” И проиллюстрировал: “Когда мама дочке говорит: “Не делай этого!”, она не объясняет почему - это плохо и все, потому что плохо изначально, это в наших генах, заложено нашей верой, культурой, традицией! И если мы взрываем этот нравственный фундамент, мы взрываем Россию!” Как и любую другую цивилизацию, обобщил митрополит. Так что же может стать основой для общественного согласия? Митрополит Кирилл одобрил идеологию социального консерватизма и предложил политическим силам “согласиться, что консерватизм - сохранение нравственного и бытийного фундамента России”, а также “договориться о ценностях, которые ни при каких обстоятельствах не могут быть изменены”. Причем этот “базис для любой политической деятельности” должен не касаться основ, а быть направлен на улучшение жизни людей.

Митрополит обратился к историческому опыту: “Разве в 1917-м или в 1992 году люди голосовали за изменение базиса? Никто (?! - В.Б.). Только за изменение надстройки”. Но народ обманули и обидели: “Люди, которые были за разрушение основ нашего бытия, купили наших доверчивых избирателей - и сегодня покупают!” Скрестив левых эсеров с демократами, митрополит перешел к современным либералам и раскритиковал профессиональных государственников, причем здесь заговорил с особым чувством и ударил глаголом по бюрократизму. “Если ваш спор с либералами будет только о роли государства, то я не знаю, на чьей стороне я лично буду! - священнослужитель был суров. - Потому что, когда я вижу жирующих чиновников, потерявших совесть и высасывающих из бизнеса и граждан последние соки, я не знаю, хорошо ли такое государство! Я был абсолютным государственником до недавнего времени, пока меня, извините, мордой по столу чиновники не провезли несколько раз - и я понял, что это страшное дело! Так что, повторюсь, если мы хотим укрепления чиновничьего аппарата, я не знаю, на чьей я стороне!” Митрополит Кирилл предложил определиться: “Простой лозунг “давайте укрепим присутствие государства в экономике” меня не устраивает - вы расшифруйте мне, что это означает. Укрепим кого, - того чиновника, который обирает меня, вас, нас всех вместе взятых? Если
мы хотим усиления роли государства, то как мы видим эту роль, при каких условиях усиление будет безопасно и не станет разрушать человеческую свободу, достоинство, инициативу?! Кстати, аналитики говорят об удивительной тенденции - начался отток наиболее динамичной и продвинутой части нашей молодежи из бизнеса в бюрократию, потому что там больше зарабатывают!”

Поскольку молодежь ищет, где лучше, и не скоро поумнеет, митрополит предложил следующую модель общественного договора: из нашей общественно-политической жизни должны уйти “те, кто заинтересован в разрушении базиса. Если мы не договоримся с либералами о том, что такое хорошо и что такое плохо, если идеи либералов будут разрушать основы нашего национального бытия, мы должны будем заявить, что это не имеет никакого отношения к политическим платформам, - и мы на это никогда не согласимся!”. Впрочем, отщепенцев удалят ненасильственным путем: “Если на общем фундаменте национальной жизни мы будем формировать надстройку, предлагая нашим гражданам те или иные социальные и политические программы, то... победит сильнейший!” А при прочих равных условиях (то есть без внешнего фактора) сильнейшими станут традиционалисты, они же консерваторы, как, собственно, уже и происходит. “Социально-консервативная идея, - считает митрополит Кирилл, - гораздо шире, чем политика или программа одной партии. Этот принцип надо положить в основу национального и межпартийного диалога. И церковь будет с вами в такой работе. Нужен серьезный диалог об общем отношении к оформлению ценностного единства - ведь этот мировоззренческий фундамент, базис есть. Нужно достичь широкого соглашения относительно незыблемых основ нашей национальной жизни, причем в эти основы входит и нравственное измерение - ведь мы не потеряли еще того, что называется духовным ликом России”. А в народе, уверен митрополит, “уровень такого неформального соглашения на мировоззренческом и даже генном уровне очень высок”.

Идею митрополита Кирилла развил Андрей Исаев, предложивший “неформальностью” не ограничиваться. “Высказана очень ценная политическая мысль! - заявил глава комитета по труду. - У нас сегодня нет нормальной двухпартийной или многопартийной системы. В США и Европе, где такая система действует, приход одной из партий к власти не означает переворота или разрушения базовых ценностей! Там есть негласная договоренность о том, что не должно подлежать ревизии. То есть закреплены ценности, на которые не покушается никто, несмотря на политические предпочтения и разногласия”. У нас же такой общественный договор, по мнению депутата, придется фиксировать более жестко: “Россия уже имела трагичный опыт ожесточенного разделения по базовым ценностям. Поэтому, может, нам стоит обратиться с инициативой к основным политическим и общественным силам - выработать некий пакт, принять доктрину, за рамки которой мы не выходим. И на основе тех сил, которые примут эту доктрину, сформируется новая многопартийная система. А те, кто откажутся ее принять (а такие будут), поставят себя в положение маргинально-радикальных элементов”.

Как же пройдет “водораздел”? Исаев объяснил: “Есть консерватизм базовый и надстроечный. Основная проблема и ошибка той же КПРФ в том, что коммунисты, являясь в чем-то базисными консерваторами, одновременно и консерваторы надстроечные, причем надстройку ставят во главу угла. Они говорят: да, патриотизм, любовь к Родине - но только советский патриотизм, любовь к социалистической Родине...” И, наконец, перешел к сути инициативы: “Угроза и проблема 1917 года была в том, что группа людей, базисных социалистов и либералов, сумела убедить миллионы стихийных консерваторов, что эти - на самом деле надстроечные - ценности важнее. И перетянули их на свою сторону. Теперь и у нас есть такая угроза. Мы все с волнением ждем 2007 - 2008 годов, понимая, что антигосударственные силы, которые противостоят России цивилизационно, попытаются использовать этот переходный период, чтобы разыграть сценарий “оранжевой революции” или чего-либо подобного для ослабления России. Очень большая беда будет, если те либералы, которые отрицают базисные ценности (“либерализм как абсолютная свобода”), увлекут за собой сотни тысяч людей - стихийных консерваторов, которые базисно были бы нашими союзниками, и заставят их действовать по сценарию “оранжевой революции”. Поэтому Исаев предложил “до 2007 года договориться с основными общественными силами о единстве в этом вопросе”.

Зампреда ФНПР в свою очередь поддержал митрополит Кирилл, призвавший “начать процедуру выяснения отношений между основными политическими силами и религиозными группами на глубинном уровне. Это не только стабилизировало бы текущую ситуацию в стране, но и могло бы повлиять на политическую стабильность в России на долгие годы. Это изменило бы картину нашей политической жизни, атмосферу нашей политической борьбы. Если, выявив базисные ценности, мы сможем осуществить политический диалог в масштабах всей страны, тогда мы придем к тому, что власть, государство, правительство, должны будут с уважением относиться к выбору большинства населения. А Межрелигиозный совет России, от имени которого я говорю, инициаторов подобного процесса поддержит”.

Более скептически был настроен протоиерей Всеволод Чаплин, заместитель председателя ОВЦС Московского патриархата. Он напомнил об опыте “договора об общественном согласии”, заключенного в середине 90-х: “Тот договор дал альтернативу политическому радикализму, что было важно после противостояния 1993 года, да и тактическую роль он сыграл значимую. Но вот общих ценностей в нем было немного - это фактически был договор о ненападении”.

Вадим БАРАБАНОВ
Фото Евгения ГЛОБЕНКО