В нескольких номерах журнала профессионального союза золотосеребряников и бронзовщиков “Вестник” за конец февраля - начало апреля 1907 г. опубликована серия статей о крупном локауте в одесских мастерских. Причиной локаута стало противостояние союзов хозяев и рабочих. Локаут продлился больше двух месяцев, непосредственно затронул более двухсот рабочих и заставил их коллег с волнением следить за развитием событий.

В 1907 г. профсоюзы были весьма воинственными и забастовки случались повсеместно. Потерпев ряд неудач, хозяева некоторых мастерских начали создавать свои профобщества. Сначала они старались уверить рабочих, что общество имеет целью борьбу с “магазинерами” и купцами, а не с рабочими. Но на первых же собраниях “из глубины хозяйского сердца вылился целый поток гнева и возмущения против дерзких рабочих и их союза. Они наметили ряд проектов борьбы с нами... Не позабыли даже о нравственности рабочего и занялись его воспитанием!” Рабочие решили “принимать меры для борьбы с ними”.

В одной из одесских мастерских рабочие забастовали, потребовав повышения зарплаты. “Хозяин категорически отклонил требования и обратился за советом в свой союз, который решил ни в коем случае не уступать рабочим”. Посовещавшись, хозяйский союз постановил распределить всю работу забастовавшей мастерской между другими, но рабочие “с негодованием оказались от предложенной работы и бросили мастерские”. Таким образом, бастовали 95 рабочих из 15 мастерских. Владельцы мастерских “приняли битву, и борьба загорелась”.

По городам разъехались представители мастерских, которые вели поиски штрейкбрехеров на места бастующих одесситов. В ответ активизировалось правление профсоюза рабочих, которое разместило в нескольких номерах журнала объявление с призывом “ни в коем случае и ни на каких условиях не соглашаться”. При этом было объявлено, что нарушившие товарищескую солидарность будут немедленно исключены из профсоюза.

Конфликт быстро набирал обороты. Вскоре локаут объявили 23 мастерские, на улице оказались 180 человек. Предприниматели выставили “нелепые, ни с чем не сообразные требования: рабочие не должны бастовать по мастерским, а только всем цехом; рабочие не смеют требовать уплаты за забастовочное время; почтительное и предупредительное отношение к хозяевам”. Рабочие в свою очередь боролись за право стачек и сохранение союза и требовали оплаты за время локаута. “Рабочие возмущены, - гласит одна из публикаций с места событий. - Настроение приподнятое... Ждем арестов...”

На шестую неделю забастовки тон публикаций несколько меняется: “Средств мало... Пока постановлено выдавать 20 коп. холостым и 35 коп. женатым и по 10 копеек на каждого ребенка... Товарищи! У нас было всего 200 рублей. Теперь средства истощились. Стучится в дверь нужда... Голод... Голодают жены, дети... Обращаемся к вам за товарищеской помощью. Наше поражение - ваше поражение! Наша победа - и ваша победа!”

Правление профсоюза незамедлительно приняло постановление послать 50 руб. и выпустить листки для сбора пожертвований. Сборы принесли 106 руб. 90 коп. от 32 мастерских. Забастовка продолжалась. Через некоторое время хозяева начали уступать и отказываться от некоторых требований. “Они предлагают стать на работу, но мы требуем уплаты за все время забастовки, - писали в журнал ободренные рабочие. - Настроение бодрое. Возможно, что вопрос об уплате за забастовочное время будет решен третейским судом”.

Через восемь недель локаута на улицу были выброшены уже более 200 рабочих. Хозяева были “возмущены тем, что рабочие требуют многое такое, от чего хозяйское сердце содрогается от негодования, и поддерживают свои требования дружной, организованной борьбой”. Один из авторов-рабочих, описывая возмущение предпринимателей, восклицает: “Как случилось, что прежнее безгласные Иваны, Борухи, которых можно было гнуть в дугу за одно ласковое слово, за чарку водки, теперь ведут классовую борьбу, то бишь, на хозяйском жаргоне, “совершают дерзкое насилие”. Они требуют, чтоб мы отказались от борьбы за повышение заработной платы. Мы же заявили, что никому не позволим посягать на наше право классовой борьбы; что мы не только не откажемся от своего союза, но, наоборот, теснее сомкнемся для более дружного натиска на наших угнетателей, а пока требуем уплаты за все время локаута”.

Правление союза хозяев обратилось к рабочим с предложением совместно обсудить вопросы, вызывающие конфликт. Ответ пролетариев был лаконичен: “Мы, разумеется, ответили им, как подобает классовой рабочей организации!”

12 апреля вышла статья “Конец одесского локаута”. Автор, подписавшийся “А. Р-ан”, говорит, что двухмесячная борьба окончилась перемирием. “Локаут закончился и закончился в нашу пользу. Третейский суд удовлетворил наши требования - не полностью, только наполовину, присудив нам 2500 рублей”.

Однако автор статьи отмечает, что, несмотря на благоприятный исход всего дела, постановление и деятельность третейского суда наводит на серьезные размышления. Прежде всего, суд отказывался видеть в возникновении локаута вину какой-нибудь определенной стороны и констатировал, что “ввиду наступательного образа действия обоих союзов друг против друга нельзя ни тот, ни другой союз признать исключительным виновником прекращения работы во всех мастерских”. “Как будто на разрешение суда ставился вопрос о “виновности” вообще, о праве вести борьбу!” - с досадой восклицал автор.

Свое решение суд оправдал тем, что “рабочие нуждаются в заработке у мастеров”, и поэтому не должны доводить своих хозяев до разорения. Но, с другой стороны, и “мастера для получения доходов нуждаются в рабочих”, поэтому рабочие “должны быть вознаграждены, считая суточное содержание от 15 до 30 копеек по минимальной норме в 2500 рублей. Однако ввиду неблагоприятного положения мастеров, уплата указанной суммы рассрочена на 9 месяцев”.

По мнению автора статьи, подобная мотивировка дает “основание для разговоров на тему о подарке “на бедность”. Больше всего же его возмущает заключительная часть приговора. Суд позволил себе “уклониться далеко в сторону, выйти из поставленных суду границ и предопределить исход возможных конфликтов”. Был предложен такой вариант: в случае новых конфликтов будут возникать новые третейские суды, которые, “разбирая дела о новых забастовках, должны в каждом случае решать вопрос, может или нет приговор настоящего третейского суда сохранить свою силу для тех мастерских, в которых наступило это новое прекращение работ”.

“В разобранном приговоре отражается вся сущность и смысл того института третейского суда, который с легкой руки московских печатников пошел в ход при разрешении конфликтов, - считает автор. - Уже с самого начала, когда сходятся представители сторон, они испытывают невероятные затруднения при подыскании суперарбитра - “нейтрального” председателя. Почти невозможно отыскать человека, который обеим сторонам мог бы внушать доверие и уважение. Ибо в наше время общественной борьбы между трудом и капиталом трудно установить общую почву для определения того, что справедливо и что несправедливо”.

Автор статьи обращает внимание читателя, что третейский суд играет “ограниченную роль в нашей профессиональной борьбе. Третейское разбирательство не устраняет необходимости в старых методах борьбы, и вряд ли оно составляет какой-нибудь заметный вклад в их сокровищницу. Накопление сил в неустанной и упорной работе организации, в умении дальновидно направлять борьбу, в устранении политических причин, препятствующих нашей организованности, то есть в установлении прочной политической свободы, - вот где лежит залог наших успехов и нашей победы”.

Редакция благодарит Научную библиотеку профсоюзов за предоставленные источники

Марина ЮРШИНА


“А”- СПРАВКА

“Вестник” профсоюза золотосеребряников и бронзовщиков Одессы (март - апрель 1907 г.). В союзе 370 членов, в правлении 9 человек, оплачиваемых должностей нет. Основной капитал - 250 руб. Забастовкой 1905 г. (первой после образования союза) союз добился 9-часового рабочего дня вместо 11 - 12-часового и повышения зарплаты на 30%.

Локаут (англ. lock out, буквально - запирать дверь перед кем-либо) - закрытие предприятий и массовое увольнение рабочих с целью оказания на них экономического давления, предотвращения и подавления забастовок (словарь Ожегова).