...Имя менять не буду - слишком легко не откликнуться на чужое. По легенде буду восточным украинцем или “русаком” из Казахстана. Бумаги: “В поезде украли деньги и документы...” Внешний вид: сильно поношенная дешевая одежда, небритые щеки. В завершение образа - запах изо рта и затравленный взгляд из-под старых и уродливых очков... Ну чем не “гарный хлопэць”! Да, но лучшие эксперты по гастарбайтерам у нас в милиции. Значит, если постовой меня остановит, буду считать, что имидж удался.

“БИРЖА ТРУДА”

Добиться внимания со стороны столичных ментов мне удалось лишь с третьей попытки. Близ родной станции метро “Речной вокзал” меня “тормознул” толстый старлей. Но это было только начало. Надо выполнить редакционное задание - “внедриться” в бригаду так называемых гастарбайтеров (иностранных или иногородних рабочих). Лучше - в артель строительную: здесь кое-какой опыт у меня имеется. В юности я пять лет отработал сначала на подмосковных “шабашках”, потом и в столичных строительных фирмах.

Поиск своей “нелегальной работы” я начал на традиционных для строителей-гастарбайтеров биржах труда - рынках стройматериалов. Нелегалов видно издалека. Уже вдоль ограды рынка на пересечении Ярославского шоссе и МКАД стоят люди с картонками. На картонках надписи, вроде: “Ремонт, недорого”, “Потолки”, “Штукатур-плиточник, качественно, недорого”. Славяне, кавказцы, молдаване - люди разных возрастов, но в основном, правда, средних лет. Это индивидуалы-ремонтники. Они работают в одиночку или парами-тройками, снимают в столице в складчину квартиры, или комнаты, или углы. По рыночным расценкам оклейка стен обоями с подготовкой и шпаклевкой стоит 8-20 долларов за “квадрат” (1 кв.м), то есть в среднем комната обходится в 400 долларов, побелка потолков - 10-12 долларов, окраска одного окна - 20 долларов.

Здесь же, на рынке, а чаще - в кафе и закусочных поблизости, молдаване, белорусы, украинцы, на первый взгляд, “спонтанно” сбиваются в квартирные бригады и либо сами находят себе заказчика, либо заказчик их “подбирает”. Однако мои попытки попасть в такую бригаду закончились ничем.

- Работать хочешь? Ты откуда, брат? - тезка киргизского президента Аскар щерит в улыбке полный рот золотых зубов. - С Украины? Тогда ищи своих. В Москве все земляки друг к дружке идут - армяне к армянам, киргизы к киргизам... Здесь сейчас вашего брата, хохлов, меньше стало. Чего ты приехал, когда сезон закончился? Поздней осенью и зимой тут с работой похуже. Ну ничего, еще найдешь работу, не горюй.

“ПЛЕБС” И “АРИСТОКРАТИЯ”

Со своим “земляком” Иваном я познакомился у Новоостаповского рынка. Здесь “биржа труда” располагается прямо у выхода со станции метро “Волгоградский проспект”. Гастарбайтеры кучкуются у палаток, торгующих пивом и нехитрой дешевой снедью, стоят у столиков, пьют пиво и обсуждают свои дела. Я не на шутку обрадовал парня ответом на вопрос, откуда приехал. Узнав, что я из Кременчуга, да еще и со Школьной улицы, Ваня просто просиял и сообщил, что родился и до пяти лет жил там же, только потом переехал в Полтаву, в областной центр.

Ивану 24 года, но он кажется старше своих лет - худое, смуглое, морщинистое лицо, грубые мозолистые руки. Окончив школу, он понял, что в родном городе его ожидает полуголодное будущее: “Батька на заводе працюе (работает. - Здесь и далее прим. авт.) за 200 гривен (примерно тысяча рублей) у мисяць, маме платять ще мэньше грошей”. Ваня решил, что надо уезжать. Сейчас он снимает угол в подмосковной Балашихе за 500 рублей в месяц “на пару с Ваською”, таким же пролетарием. Ездят вдвоем и поодиночке по рынкам. Готовы на любую “працю” - плитку класть, цемент замешивать, брус строгать. Так, перебиваясь разными заработками, он живет уже полтора года. Планы у парня “наполеоновские” - собирается накопить денег на строительный институт, жениться на москвичке...

На правах “старого москвича” Иван рассказал мне, кто почем на строительном рынке. Рабочая аристократия - “дачники”, те, кто специализируется на дачах и коттеджах. Цена их работы прямо пропорциональна стоимости материалов. Лестницу из обычной доски они сделают за 5-6 тысяч рублей, а вот если вы хотите из “художественного дуба” - то за 13-15 тысяч. Но сейчас сезон закончился, и “дачников” осталось немного. Чуть ниже заработки у “бригадных квартирников”, которые, соответственно, занимаются ремонтом квартир: “У них грошей мэньше, но праця бувае чаще”. Правда, там редко “на нос” выходит больше пятисот долларов. Лишь бригадир кладет себе в карман от пяти тысяч “зеленых” - ведь только работа по отделке квартиры в среднем стоит от 150 баксов за “квадрат”. Попасть в такую бригаду можно только благодаря родственным связям. Самые крутые команды переходят от заказчика к заказчику по устной рекомендации и работают с хозяевами напрямую, без посредников.
Бригады похуже получают заказы от фирм и делятся с “фирмачами”.

Меньше всего повезло “чучмекам”, как назвал мой знакомый выходцев из Средней Азии. Эти мечтают лишь о еде да кровле и живут одним днем. Сейчас сезон закончился. “Они, як пташи, к соби на юг полетели, хто за лито заробив”. Но все равно азиатов на разных рынках и осенью хватает. Рядом с мужчинами пенсионного возраста - подростки в грязных “толстовках”, с трудом выговаривающие русские слова: “Есть работа?.. Могу работать...” Таджики и киргизы едут в Москву целыми деревнями. Назад, в разрушенные республики, где зарплату выдают комбикормом, возвращаться ой как неохота.

РАБОТА НАЙДЕНА

Средний класс строителей-гастарбайтеров - это уже упоминавшиеся ремонтники-индивидуалы. По понятным причинам я в их число попасть не стремился.

- Та ни хвылюйся (не волнуйся), друже, - после пятой кружки пива мой новый друг Ваня переходит с сильно украинизированного “суржика” прямо на “украинську мову”. - Будэ праця, я тоби кажу! Слухай, ось одын наш хлопчик пийшов до будинной площи, дэ будувалы ось такый будинок (показывает на многоэтажный дом) и завербовався. З прорабом порозмовляв, да вин його и узяв! Во та контора - чи “Самострой”, чи “Домострой”... Ага, “Дон-строй”.

- Тамо ж варта (охрана)...

- Та яка варта! Та варта тильки для ментов та журналистив! (Я слегка вздрагиваю.) Отож. Колы праци нэмае, як у мэнэ з тобою, тильки туды й шлях!
Рабочие больших, “фирменных” стройплощадок - самая массовая категория московских гастарбайтеров. Так сказать, “низший средний класс”.

...К стройплощадке на Фестивальной улице я пришел как раз к обеду. Вопреки ожиданиям, на территорию бдительный вахтер сначала пускать меня не хотел. Однако заранее подготовленный поток жалоб на жизнь, на отсутствие работы и денег сделал свое дело: “Эх, понаехали, много вас тут шляется! Вон, видишь вагончик? Там начальство, которое тебе надо”.

Прораб Николай Константинович уже успел пообедать и потому благодушно меня выслушал. “Тебе бы, конечно, по правилам надо к кадровикам сначала, парень. Но мне люди нужны. Правда, ты, я смотрю, очкарик, интеллигентный, значит. На стройке-то работал хоть когда-нибудь? Работал? А у нас тут стройка героев капиталистического труда! Говоришь, готов по двенадцать часов вкалывать? (Я ничего такого не говорил.) Давай свои документы. Как, и документов нету?! Ладно, это ты в метро будешь публике рассказывать, что “мы люди не местные”. Покури пока, я в “кадры” позвоню”.

Пока я курю у входа в вагончик, прораб по телефону ругается со специалистом отдела кадров. Весь разговор отчетливо слышен из-за приоткрытой двери: “А у меня людей не хватает! Бегут, сволочи! А мы будем тут бюрократию разводить из-за одного паршивого хохла! Ну, (непечатное), это ваша (непечатное), вы ее и (непечатное) посылайте (непечатное) ваши запросы хоть в (непечатное)! Значит, договорились? Трудовое соглашение на месяц, как у всех? Ну, (непечатное), спасибо, брат, извини, пока”.

- Значит, такие дела, хлопец, - сказал Николай Константинович, когда я снова вошел в вагончик. - Рисуем срочный трудовой договор. Фамилия, имя, отчество? Иванов? Так ты русский! Это хорошо. Пьешь? Как это - “как все”? Все пьют по-разному. А, если так, значит не пьешь... Жить пока будешь в шестом вагончике, там есть койка у двери. Родным телеграмму дай, чтобы денег прислали и документами твоими занялись. Деньги есть? Держи стольник, с зарплаты отдашь. Все, бумага пока идет на подпись, то есть остается у меня. Забери с вокзала вещи и сегодня приезжай. Тебе завтра на работу в восемь. Как приедешь, зайдешь сюда. Я сейчас дам о тебе распоряжение - тебя впустят и поселят. Ты в бригаде Демешева - пусть запишет тебя на довольствие.

- А... деньги?..

- Да, будешь пока подсобником. Эта ставка - шесть тысяч. Дальше - посмотрим. До завтра, и можешь не благодарить!

ГЕРОИ КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО ТРУДА

То, что я успел увидеть в своем трудовом соглашении, грубо противоречит Трудовому кодексу. Согласно подписанной мною бумажке, нормальная продолжительность рабочего дня составляет 11 часов (смена с 8.00 до 20.00, час на обед). Один выходной, воскресенье, но работа в этот день считается хорошим тоном и оплачивается дополнительно. Мои соседи по вагончику существенно дополнили список нарушений: зарплата выдается только со второго месяца работы, а тем, кто увольняется по собственному желанию, зарплата за последний месяц не выплачивается.

- Вообще, заработать здесь можно, - наставляет “молодого бойца” ветеран Коля Тарасевич. - Зарплата у обычного работяги - от шести до пятнадцати тысяч, плюс премиальные и минус штрафы. Тебе, Леха, “шесть тонн” дали на первое время - отработаешь две недели или месяц без штрафов, не меньше десяти получать будешь. Правда, штрафуют за все подряд. Ну, запах спиртного изо рта (полста баксов), простой, это все понятно. Но тут тебе бригадир или мастер может впаять штраф даже за то, что ты что-то не то ему сказал или не так посмотрел. Элик, бригадир наш, конечно, золотой мужик, но другим ребятам повезло меньше. Вообще, Леха, мой тебе совет - будь осторожен!

Кроме того, по словам ребят, на этой, как и на других стройках, высокий травматизм. Общежитие предоставляется рабочему только после недельной отработки, а за обеды он, получая право столоваться после того же срока, платит сам. А за территорию стройплощадки обитателям вагончиков выходить опасно.

- Сюда менты не ходят, - сказал краснодарец Саша Гапоненко. - А в городе хватают. Они мимо стройки часто шныряют, иногда даже у входа дежурят - проверяют, гады, регистрацию. Приноровились хватать ребят, которые в общагу на автобусе ездят - тех, кто в фирменный автобус влезть не успел.

...В вагончике теперь нас пятеро - я, Сашка “Гапон”, Володя Литвинов и Игорь Проценко (оба из украинского Краматорска Донецкой области), Коля Тарасевич (белорус из Могилева). Все мы из бригады Эльдара Демешева, всем около 30 лет, самому молодому, “Гапону”, - 26. В воздухе висит запах немытых тел, пота, табака, ароматы разных стройматериалов. Пытаюсь уснуть под шум за окном - работает вторая смена. Холод собачий. От него не спасает ни предусмотрительно надетый мною тренировочный костюм, ни жиденькое одеяло, ни маломощный обогреватель. Поэтому все окна плотно закрыты.

- Ты бы, паря, взял мою телогрейку, - доносится с ближней койки шепот “Гапона”. Я себе одеяльце отхватил теплое у одной подруги.

- Спасибо, Саш...

...Семь часов. Подъем. Первым успеваю вбежать в туалет - кабинка на улице. Очередь возле умывальника. Потом “завтрак гастарбайтера” - чай и бутерброды с докторской колбасой, которыми щедро делятся ребята. И - на работу!

Строительство ведется по стандартной для нынешних высотных домов панельной технологии - литой каркас, снаружи и изнутри будут обкладывать кирпичом. Дому расти до семнадцати этажей. Хмурый татарин, он же бригадир Эльдар, записывает мое имя в свой блокнот: “Пойдешь наверх, к Михалычу, к Туровскому. Ему как раз подсобник нужен. Живее!” Этот первый утренний окрик придал мне мощное ускорение. Стоп! “А где монтажный пояс (обязательная страховка для работ на высоте)?!” - кричу бригадиру. В ответ слышу нечто совершенно непечатное... “А ты у кого из наших монтажный пояс видел?!” - смеется мой напарник “Гапон”.

Здесь кричат все. И не из-за шума, и не потому, что на “верхотуре” (четырнадцатый этаж) ветер свистит в ушах. Обстановка нервная - начальство требует сумасшедшего темпа и высокого качества работы. “Леха, чего заснул, раствор давай!” - кричит улыбчивый и усатый мастер Туровский. Он ставит плиту по-стахановски быстро и при этом постоянно проверяет ее ровность по каркасу, а иногда и отвесом. Да, раствор подается наверх в бадьях, но доносить его до своего мастера приходится на носилках или в руках. Принести раствор, зачерпнуть лопатой, кинуть, раствор, зачерпнуть, кинуть, раствор... Бадья быстро пустеет. Цепляем к крану: “Вира!” - “Раствор слабый, цемента добавьте!” Сыплем цемент и быстро размешиваем его в бадье...

- Эй, борода, - кричит мне “Гапон”. - Не так борзо шевелись - иначе скоро сдохнешь!

...Обед. Раздача еды происходит из “полевых кухонь”, стоящих под навесами. Первое (борщ), второе (овощное рагу), компот непонятного происхождения. “Гапон” отдал мне кусок хлеба и свою тарелку борща. Ничего вкуснее этой жидкой похлебки с мелкими кусочками свеклы и картошки я не ел очень давно...

БЫВАЕТ И ХУЖЕ

- Вот ты, Леха, устал и говоришь, что хреновее быть не может, - Коля Тарасевич пускает в потолок табачные кольца, вонь сигарет “Прима” окутывает весь вагончик. - А у моего приятеля был такой случай, что по сравнению с ним нынешняя наша работа тебе райской покажется.

...Земляк Коли по имени Саша оправился зарабатывать деньги в Подмосковье. Но пригласившие его работодатели с работой мужика “кинули”, денег на обратную дорогу не было. Когда он и еще человек десять таких же бедолаг сидели у порога строительной конторы, к зданию подъехала иномарка. Ее владелец предложил обманутым гастарбайтерам работу строителей коттеджного поселка рядом с подмосковной деревней. За все про все наниматель обещал сто долларов, полный пансион и бесплатное оформление регистрации.

Что представляет собой этот “полный пансион и бесплатная регистрация”, выяснилось чуть позже. В холодном строительном вагончике жили человек 10. Спали вповалку. Готовили еду на костре. Помыться было негде. В первый же день работодатель отобрал паспорта у своих наемников. Якобы для оформления регистрации...

О том, что они все фактически являются бесплатной рабочей силой, Александр узнал спустя неделю. Как ему рассказал один из работников, большинство из них трудится в коттеджном поселке уже три месяца, и за это время ни разу никому не заплатили. При этом с территории поселка их не выпускают. Некоторые пытались, плюнув на деньги, уйти, но охрана поселка (десяток дюжих парней) не выпустила. Практически все они с таким положением смирились. При особом желании смотаться, конечно, можно было. Только возникал резонный вопрос: “А что дальше?” Без документов, без денег...

Терпение Саши лопнуло через две недели. Дождавшись очередного приезда хозяина, он вскочил на бульдозер и поехал на работодателя. Такого развития событий охрана не ожидала. Железная махина перевернула один вагончик, столкнула со стоянки “девятку” охраны и хозяйский “БМВ”, снесла ворота. Бросив бульдозер, Александр выбежал на шоссе, “поймал” частника и скрылся от преследователей.

- Вот так, - резюмировал Костя. - Так что у нашего брата выбор невелик - либо рабство более-менее цивильное, либо настоящее.

Алексей ЧЕБОТАРЕВ