В августе этого года в Интернете появилась информация о том, что в Кольской горно-металлургической компании (КГМК) (дочернее предприятие ОАО “ГМК “Норильский никель”) - “администрация усилила давление на профсоюзы”. И почти сразу же - еще до того, как можно было успеть организовать кампанию солидарности, - в прессе появилось опровержение: мол, на мончегорской площадке КГМК, “комбинате “Североникель” конфликта нет”, по крайней мере, по утверждению руководства предприятия и по результатам прокурорской проверки на комбинате.


Расследование этой истории заняло много времени у корреспондента “Солидарности”, и сегодня его нельзя считать законченным - и в связи с “вновь открывшимися обстоятельствами”, обнаруженными при посещении комбината, и из-за того, что события продолжают активно развиваться.

ХОЛОДНАЯ ВОЙНА: ПРЕДЫДУЩИЕ ЭПИЗОДЫ

Когда-то, еще в 2003 г., в редакцию газеты “Солидарность” попала некая инструкция по борьбе с профсоюзами. Первый экземпляр этого любопытного документа поступил из Норильского региона (где находится филиал ГМК “Норильский никель”), второй - из Мурманского (См. “Солидарность”, 2003, №№ 9 - 10). В том же году на норильских предприятиях компании проходил жесткий конфликт администрации и профсоюза (см. “Солидарность”, 2003, № 5, №№ 31, 32). Тогда все закончилось серьезными реорганизациями профсоюзной структуры - уходом части профлидеров с комбината, значительным падением численности профсоюза, созданием социально-трудовых советов...

Именно на фоне истории трехгодичной давности заявление о давлении на профсоюз “Североникеля” выглядело как заслуживающий особого внимания тревожный сигнал. В обращении профорганизации комбината в прокуратуру говорилось, что “в компании происходит дискриминация членов профсоюза: руководители вызывают рядовых членов профсоюза и под угрозой сокращения, невыплат премии из фонда коллективного стимулирования принуждают подписывать заготовленные бланки заявлений о выходе из профсоюза”. Кроме того, от имени профкома было распространено обращение к работникам, цитировавшееся в прессе. В частности, оно гласило: “Сплоченная и организованная масса трудящихся, исповедующая принципы единства и солидарности, являет собой реальную опасность для тех, кто хочет безраздельно властвовать, кто хочет видеть в трудящихся беззащитную легкоуправляемую массу. Если борются с профсоюзом - значит, профсоюз - сила!”

Последовавшее опровержение в СМИ этой информации не выглядит стопроцентно убедительным. Как выяснила прокуратура, заявления о выходе из профсоюза “писали на стандартных бланках”, распространенных администрацией. Точнее, “как пояснила экономист по труду металлургического цеха Ю.П. Лебединская”, образец заявления вывешен на стенде у отдела труда. Тем не менее главное объяснение массовому “исходу из профсоюза”, найденное следователями прокуратуры, по словам работников, - “недовольство работой профорганизации и отсутствие информации о ее деятельности”.

Поделившись сомнениями по поводу этой истории с сотрудником одного из отделов Центрального совета Горно-металлургического профсоюза России (ЦС ГМПР), я услышала в ответ: “На эти проблемы не стоит закрывать глаза, профсоюз там нуждается в поддержке”. И решила: на “Североникеле” нужно обязательно побывать и выслушать мнения работников предприятия.

СУРОВЫЙ СЕВЕРНЫЙ КОМБИНАТ

Надо сказать, что, хотя официально существование проблемы не доказано, председатель профкома комбината Николай Крючков не удивился, когда я попросила его дать интервью по этой теме, устроить экскурсию на предприятие и встречу с профактивом: “У нас были опасения, что на членов профсоюза оказывают давление, прокуратура его не подтвердила. Профком сделал выводы - в том числе о своих ошибках в информационной политике”. Последнее особенно заинтересовало: самокритика, к сожалению, не распространенное среди профлидеров явление.

Мончегорск - город, в котором расположен комбинат, встретил меня мрачной погодой и серым низким небом. Каменная стела с надписью “Североникель”, высокий забор с колючей проволокой - первое впечатление о комбинате только усиливало общую мрачную картину. Но в помещении профкома было уютно. На столе у председателя лежали распечатки статей о прошедших незадолго до этого акциях нефтяников. Разговор о текущей ситуации в профсоюзе показал, что, по крайней мере, сам председатель в курсе всех наиболее актуальных профсоюзных новостей. И, что еще более важно, он возобновил выпуск профсоюзного бюллетеня и старается делиться своей осведомленностью уже не только во время колдоговорной кампании. Темы: рост мировых цен на никелевое, медное и прочее сырье, которое производит компания, расчеты по зарплате - в среднем по области и по отрасли, акции на GM-АвтоВАЗ в Тольятти как пример сплоченных действий рабочих.

Короткая экскурсия по территории комбината, на которую не нужно было выписывать дополнительный пропуск, - а на основном производстве очень строгий режим, рабочие проходят “голевой” досмотр. Озираясь на мрачные сооружения (“здесь снимать нельзя - камеру отнимут, лучше сделайте обзорное фото”), проходим к зданию одного из вспомогательных цехов. Сюда, в комнату отдыха, собираются ребята из бригады ремонтников. Подошедшие - из одной профгруппы, сначала как-то тушуются, но после объяснений начинают дискуссию. Об индивидуализме, о постоянно идущих на предприятии сокращениях, о том, что за воротами комбината - в городе - работы нет, о том, зачем им нужен профсоюз и почему они из него выходить не собираются.

“Я слышал, что давление есть в том же металлургическом цехе”, - решается сделать заявление один из работников. “Ребята, вы только за себя говорите”, - поправляет его Николай Иванович. “А, ну если только про себя, - берет слово сварщик Андрей, - так ко мне никто не подходил. Ко мне бесполезно подходить: состою в профсоюзе и не собираюсь выходить. То, что творится на комбинате, - это полный беспредел. А если уйдешь с комбината, устроишься в городе, там вообще захотят - уволят. Захотят - заплатят, нет - кинут. Могут трудовой договор не заключить. А на комбинате профсоюз еще может отстоять наши права”.

“У всех свои приоритеты: кто-то и за 500 рублей премии переживает и готов за них быть лояльным к администрации, - берет слово уже другой Андрей, Новиков. - Потому что сейчас даже схема хитрая: есть оклад официальный и куча всяких добавок. Они формируются по разным критериям. Вот ты нравишься начальнику - он будет тебе давать больше. А есть семьи, которые живут от копейки до копейки, им приходится выбирать: либо ты будешь хорошим перед администрацией, либо ты должен проявить какую-то инициативу, стукнуть по столу и сказать: “Я из профсоюза не уйду”. Давить можно по-разному. Давление на рабочих по поводу выхода из профсоюза проявляется скрыто, не откровенно. Выйдешь - может быть, что-то получишь. Не выйдешь - может, не получишь”. Ну, это уже из разряда общих рассуждений и оправданий - тех, кто из профсоюза выходит.

Дискуссия переходит к вопросу об участии самих рабочих в деятельности профсоюза: “Влияем ли мы на решения профсоюза? Думаю, что мы, рабочие, влияем очень мало. Мы пытаемся высказать свое мнение, но доходит ли оно куда-то очень высоко? Большой вопрос и то, как формируется позиция профсоюза”... Вот вам и участие - а ребята, похоже, собрались в основном неплохо информированные и не самые пассивные. Тем не менее для них профсоюз - это в большей мере не они сами, а отчужденная, переданная другим людям функция защиты: “Сложно оценить, как - хорошо или плохо - работает профсоюз, потому что ты всегда хочешь большего, но можешь потерять и то, что есть. Сегодня работодатель может сделать все что угодно. Провести такую “реструктуризацию”, что от огромного предприятия ничего не останется. Это руководство из Москвы тянет одеяло только на себя. Мэр наш - тоже москвич (то есть чужой. - Прим. А.П.) - ему наплевать, если город растрясет. Приходится чем-то жертвовать, - я думаю, что профсоюз так поступает. Нельзя, стукнув кулаком, заявить: давайте поднимем зарплату на 50%. Работодатель найдет способ, чтобы этого не допустить. Приходится лавировать... Мы работаем много, условия суровые. А зарплата маленькая. Средний заработок по комбинату - 18 тысяч. У меня оклад 3900, зарплата - 12 тысяч. Поэтому я заинтересован в том, чтобы профсоюз отстаивал мои права, требовал повышения зарплаты”.

Почему не стучат кулаком сами рабочие? Они отвечают так: “Потому что можно много найти способов, как рабочего сделать виновным. Если к тебе начнут придираться, то можно быстро многое потерять. Приходится выбирать, как себя вести”. В общем, не так давно и выбрали. Этой весной на конференции трудового коллектива по принятию колдоговора делегаты голосовали в основном за предложения администрации, а не профкома, и тем более - не за более радикальные требования отдельных цехкомов. И именно во время колпереговорного процесса можно найти некоторые интересные совпадения, естественно, случайные.

ЦИФРЫ И СОВПАДЕНИЯ

“Активный выход из профсоюза начался в апреле”, - говорилось в заключении прокуратуры. Конференция трудового коллектива была в марте. Расстроившись, что не прошло предложение профкома об увеличении зарплат на 15%, Николай Крючков не опустил руки, а стал вести переговоры уже за рамками конференции - без внесения несогласованных вопросов во всякие протоколы разногласий. Переговоры, как он сам признается, получились сложные. И в “концепции повышения зарплаты”, подписанной к 1 июля, были приняты требования профкома (о росте зарплат на 15%). “Никакого конфликта с администрацией у нас не намечалось, - поясняет предпрофкома. - Предполагалось только контролировать соглашение, которое мы подписали. Наступило затишье, можно было немножко отдохнуть, в смысле заняться учебой и прочими важными вещами, которые постоянно откладываются. И тут пошли заявления о выходе из профсоюза”.

Если в начале года в профсоюзе на “Североникеле” состояли 6257 человек (почти 80% всех работников), то к 30 августа - 4949, или 64,12% работников. То есть за полгода из профсоюза вышли больше 15%. Впрочем, снижение численности наблюдается уже на протяжении нескольких лет, но почти без снижения процента охвата: начало 2003 г. - 8111 членов профсоюза или почти 90% работников, начало 2004 г.- 7594 членов профсоюза и 88%, начало 2005 года - 7171 и 86% соответственно. То есть снижение численности членов профсоюза можно объяснять “оптимизацией” - сокращением количества работников и увеличением интенсивности труда: за год на комбинат принимают, например, 300 человек, а увольняют 500. А по недавно проведенному “снимку рабочего времени” администрация выяснила, что примерно треть рабочего времени работники “ничего не делают” - может, просто оглядываются, может, пот со лба отирают... Короче, есть резерв и для сокращений, и для более эффективного использования оставшихся работников.

Николай Иванович замечает, что профком не позволяет людей “просто на улицу выкидывать. Тем, кто хочет остаться на комбинате, находят место - хотя бы и с зарплатой поменьше”. Увольняются либо те, кто решил уехать из Мончегорска, либо по выходу на пенсию. Как говорит предпрофкома, все могло быть еще более жестко из-за изменений в Трудовом кодексе, касающихся увольнения по состоянию здоровья (ранее в этом случае требовалось согласование с профкомом, а теперь его мнение лишь “учитывается”). Но профкому удалось “пробить” внесение в колдоговор пункта о том, что все такие увольнения должны быть согласованы с профсоюзом. Иначе можно было бы придраться очень ко многим: хронически больных и по общим, и по производственным заболеваниям среди работников 70%...

Выискивая причины снижения численности членов профсоюза, необъясняемого сокращением штата, Николай Крючков возвращается к самокритике и внутрипрофсоюзным проблемам:

- У нас на “Североникеле” только около 40% членов профсоюза активны, верят в себя и в профсоюз. В то, что чего-то можно вместе добиться. 30% - это “колеблющиеся”, они и верят, и не верят, поэтому их легко сбить с толку. А остальные входят в профсоюз по привычке. Так что сейчас из профсоюза будут выходить именно они. Мы давно этого ожидаем, особенно в связи с ростом зарплат и соответствующим увеличением размера профвзносов, но предполагали, что у нас есть больше времени подготовиться и перестроить работу профсоюза. Вот, например, в Норильске, говорят, профсоюз разгромлен. Но там работники сами отвернулись от профсоюза. И в 2003 году голодали только профлидеры, оторвавшиеся от масс. Я тогда часто бывал в Норильске и заметил, что почти все решения принимал аппарат профкома, не советуясь с трудовым коллективом.

Итак, все упирается в доверие. Если есть доверие к профсоюзу со стороны работников и к работникам со стороны профлидеров, тогда бесполезно оказывать какое-то давление. Нет доверия - не будет сплоченности, следовательно, согласно требованиям работников, улучшений условий труда и роста зарплаты.

Впрочем, есть мнение, что все и так вполне благополучно - вне зависимости от профсоюза. Так считает заместитель гендиректора Кольской ГМК Алексей Архипов, занявший должность в компании по чистому совпадению тогда же, когда начался активный выход из профсоюза, - в апреле: “Прошла непонятно откуда информация - но она не соответствовала действительности. Администрация соблюдает по отношению к профорганизации все нормы действующего законодательства. У нас один из самых серьезных колдоговоров в РФ, повышенные обязательства в отношении профсоюза. А насчет партнерских отношений с профсоюзом, - ведь в любой, даже самой благополучной семье не все время тишь да гладь. У нас порой возникают разногласия, но мы их в рабочем порядке обсуждаем. Явных конфликтов с профорганизацией у нас не было”. Кроме того, как выяснилось, служба персонала Кольской ГМК озабочена обеспечением возможностей для защиты прав нечленов профсоюза. Поэтому в компании планируется использовать норильский опыт создания социально-трудовых советов (СТС).

Более радикальное развитие этой позиции дал уже в Москве президент Общероссийского профсоюза работников производства никеля, кобальта и платиновых металлов Валерий Глазков. “Профсоюз сам по себе, но представлять должны всех - есть ведь и нечлены профсоюза”, - говорит профлидер. Естественно, ведь Валерий Викторович участвует и во внепрофсоюзной социальной деятельности компании, например, возглавляет негосударственный пенсионный фонд “НорНикеля”. “Если вопросы решаются, то мне наплевать, какая структура проявляет активность - социально-трудовой совет или профсоюз. Если профсоюз не проявляется, значит, он слабый. Вот и пускай соревнуются между собой”, - развивает Валерий Глазков мысль...

В условиях такой конкуренции живут сегодня профсоюзы в Норильске. Идет реструктуризация непрофильных активов, и профсоюзы наравне с прочими общественными структурами должны “участвовать в процессе определения бюджетов на уровне дочерних предприятий, чтобы сохранить достигнутый уровень гарантий”. В Кольской ГМК этот процесс будет продолжаться около года, а в Норильске все должно закончиться ко второму февраля - как показывают договоренности, успешно. То есть в колдоговорах дочерних предприятий сохранится нынешний уровень оплаты труда. Спрашиваю Валерия Викторовича: “Зачем тогда допускать реструктуризацию? Ведь профсоюз мог бы ее вообще остановить”. Ответ: “А зачем останавливать? Я как горняк говорю: почему я должен пахать в шахте и дотировать зарплату “бытовиков” (вспомогательных служб. - Прим. А.П.). Недоплатят мне и будут дотировать тех же водителей автобусов”... Такая вот логика “сохранения” гарантий при снятии “дотационной ответственности”.

“КРИК О ПОМОЩИ”

Собственно говоря, на фоне реструктуризации история с “таянием профсоюза” на “Североникеле” получила новый толчок. В начале ноября работники подразделения, которое сейчас выводят в “Печенгострой” (дочернее предприятие КГМК), создали еще одну первичку. А через некоторое время в гостевой книге сайта ГМПР появилось следующее обращение за подписью “Сергей из Мончегорска”: “На “Североникеле” катастрофическая ситуация. На Севере зарплата 8 - 14 тысяч. Профсоюза нет, его просто убили, заставляя принудительно выходить. Мы организовали ячейку ГМПР. Сейчас такой прессинг, просто беда. Угрожают увольнением. Надеемся, ГМПР нам поможет”.

“В цехах людям в открытую говорят: что вы тут проводите агитацию, - рассказывает председатель новой (ГМПР) первички, названной “Кольский Север”, Андрей Будучин. - Хорошо, что в профактиве у меня ребята нормальные, сильные - не боятся”. Профорганизацию работники решили создать, побоявшись, что при переводе потеряют в зарплате, и обратились в Мурманский облсовпроф, где “на обслуживании” находятся и первичка “Североникеля”, и - с этого года - первичка “Печенганикеля”. Первичка только создана, но изменения уже есть: “Сначала руководство говорило работникам только об увольнении, сегодня готовятся бумаги об увольнении по переводу”.

Интересно, что инициативная группа не информирована о том, что председатель профкома “Североникеля” некоторое время ведет переговоры о сохранении уровня оплаты выведенным за штат работникам, отправляет через президента общероссийского никелевого профсоюза Обращения к московскому руководству - Ольге Голодец - замгендиректора по соцвопросам ОАО ГМК “Норильский никель”. Но новая первичка выступила самостоятельно, с отдельным документом примерно такого же содержания, что и письма Крючкова - “сохранить положения колдоговора Кольской ГМК в ОАО “Печенгострой”. И в качестве программы-максимум предложила внести в колдоговор изменения о “росте реальной оплаты труда на 20% с 1 января 2007 г. и дальнейшем повышении зарплаты ежеквартально не ниже официального уровня инфляции”. Но это не в первую очередь. Удивительно, что в качестве первого требования заявлено “создание социально-трудового совета”, в котором были бы представители первички ГМПР, а не главная проблема - сохранение зарплат при реструктуризации. Но даже Николай Крючков говорит о создании СТС как о неизбежном. А выходом для профсоюза в данной ситуации считает активное в них участие. Ведь “в Норильске ребята долго пытались с этим бороться, но СТС все равно внедрили, а время было упущено...”

“Мы будем стараться, чтобы ячейка ГМПР и первичка корпоративного профсоюза работали вместе и защита работников не была снижена”, - пообещал зампредседателя ГМПР Александр Кузнецов. “Действовать, очевидно, мы будем вместе, в одном направлении с организацией, возглавляемой Николаем Крючковым”, - заметил председатель Мурманского обкома ГМПР Геннадий Кравченко. “Я надеюсь, что Николай Иванович нас поддержит, и Валентина Рокашева - председатель первички “Печенганикеля” - тоже”, - предположил Андрей Будучин. Пока такому взаимодействию несколько мешает недостаточная информированность - с обеих сторон. Не только новые профлидеры оказываются не в курсе ведущихся “никелевым” профкомом переговоров, но Николай Иванович не всегда успевает отслеживать то, что делают в активисты “Кольского Севера”. Единственным полновесным решением, как признает каждая из сторон, было бы организационное объединение, причем на уровне общероссийских профсоюзов - ГМПР и профсоюза работников производства никеля, кобальта и платиновых металлов. А это уже несколько другая, причем давняя история.

КОРПОРАТИВНО-ПРОФСОЮЗНАЯ ИСТОРИЯ

Первичные профорганизации норильского комбината в свое время не принимали участия в учредительном съезде ГМПР. Они избрали альтернативный путь: с одной стороны, вошли в Независимый профсоюз горняков, с другой - создали независимую профорганизацию, не входящую в другие профобъединения. А вот профорганизации комбинатов “Североникель” и “Печенганикель” были среди учредителей ГМПР, и до августа 1998 г. входили в него, пока не были исключены постановлением ЦС ГМПР. Что, как гласит то же постановление, “позволило руководству РАО “Норильский Никель” создать локальный, зависимый от них профсоюз, который целенаправленно изолируется от общероссийского профдвижения”. Ну, это, наверное, уж слишком: профорганизации предприятий “НорНикеля” как-никак входят во Всероссийскую конфедерацию труда (ВКТ), наряду с ФНПР входящую Международную конфедерацию профсоюзов. Но Общероссийский профсоюз работников производства никеля, кобальта и платиновых металлов - действительно корпоративный. И, надо сказать, самих его представителей это отнюдь не смущает. Более того, скорее является предметом особой гордости.
“Они у меня в Норильске самые боевые. Я привык работать с олигархами. Там совсем другие отношения”, - доверительно сообщает Валерий Глазков. “Боевых” ребят в норильском профсоюзе осталось 30 - 38%, то есть значительно ниже того процента, который позволяет профсоюзу выступать в качестве самостоятельной и эффективной силы при заключении колдоговоров. Примерно такой же процент охвата, как предполагает Николай Крючков, сохранится и на “Североникеле” после создания СТС.

С точки зрения Глазкова, это не проблема, ведь и сегодня профсоюзы в Норильске принимают решения в поддержку продления действующего колдоговора. Принимают делегаты профсоюзной конференции работников норильской площадки и обращения к депутатам Госдумы - с просьбой принять федеральный закон о сохранении размера установленной законом пенсии для лиц, проживающих в районах Крайнего Севера, при выезде на “материк”, о районировании Севера и т.п. Призывают руководителей всех уровней “создать нетерпимые условия для нарушителей правил охраны труда”. Ведь охрана труда и экология до сих пор остаются одной из важнейших забот в компании. И Кольская ГМК, и норильский комбинат - основные загрязнители в своих регионах. А работники серьезно рискуют здоровьем и жизнью: только на “Североникеле” за этот год было пять (!) несчастных случаев со смертельным исходом, как комментирует Глазков, “в основном виноваты сами работники”. Сотрудников же компании профсоюзы призывают... думаете, вступать в профсоюз? Активнее участвовать в его делах? Вот и нет. Это, видимо, неактуально. Судя по единственной теме, поднятой в обращении к работникам, в Норильске “боевой” профсоюз больше озабочен тем, чтобы работники не воровали и не покрывали тех, кто ворует.

Несмотря на всю “боевитость”, а может быть, и вопреки ей, в 2004 г. Валерий Викторович решил обратиться в ЦС ГМПР с предложением об интеграции профсоюзов. В результате чего был подписан протокол о намерениях. Готовился проект договора сотрудничества между ГМПР и Общероссийским профсоюзом работников производства никеля. Можно было уже порадоваться: идет укрепление профсоюзной структуры. Однако договор подписан не был. Как говорит лидер Общероссийского профсоюза работников производства никеля Валерий Глазков, камень преткновения - пункт об объединении ГМПР и его профсоюза. Мол, он отправлял своему профактиву проект на обсуждение - именно с этим пунктом они и не согласились. Еще одна, едва ли не более важная причина “замораживания” переговоров, - необходимость выхода из ВКТ при объединении с ГМПР, чего руководство никелевого профсоюза просто не допускает. И если в Мурманском обкоме ГМПР, на “Североникеле” или в ЦС ГМПР лелеют слабую надежду, что объединением возможно хотя бы под давление обстоятельств, то для руководства ВКТ, московского и норильского аппарата никелевого профсоюза возможны в лучшем случае “солидарные действия” и “взаимопомощь”.

ПО ПУНКТАМ ТЕХИНСТРУКЦИИ

И снова об инструкции по развалу профсоюзов, появившейся в 2003 г. Надо сказать, что сейчас почему-то наблюдается реализация ряда рекомендаций того документа на Кольской ГМК. Разумеется, совершенно случайно, без всякого вмешательства со стороны администрации - она ведь не только не нарушает действующее законодательство по отношению к профсоюзам, но и “несет повышенные обязательства”. Например, находятся люди, утверждающие, что профсоюзы не способны отстоять их интересы - как и предписано инструкцией. Далее, в ряде публикаций в СМИ профлидеры предприятия друг другу противопоставляются. Не для “дальнейшего развития негативных взаимоотношений” ли? Создаются все условия для “появления других представителей работников”. А социальный имидж “НорНикеля”, если исходить из отчетов, подготовленных некой “независимой международной организацией”, - нечто, к чему профсоюзы не имеют никакого отношения. По крайней мере, в социальном отчете они не упоминаются. А численность профсоюзов в компании тем временем сокращается...

“Никелевая десиндикализация” (противоположное от франц. syndicalisation - охват профсоюзом) - так можно было бы условно назвать процесс, развивающийся на комбинате. Многое в нем выглядит как-то уж слишком технологично, как будто бы по инструкции. На это обратили внимание и в профкоме “Североникеля”, и в московском аппарате корпоративного профсоюза “НорНикеля”, и в Мурманском обкоме, и в ЦС ГМПР, и в международном секретариате ICEM (профсоюзном интернационале химиков, энергетиков и металлургов) - после того, как туда попали документы о состоянии дел в профсоюзах Кольской ГМК. Так что можно сказать, что ситуация находится если не под контролем, то под пристальным наблюдением. И надо полагать, что все заинтересованные представители профсоюзной стороны будут согласованно вырабатывать свои контрмеры.

Александра ПЕТРОВА
Фото автора