Сама Калининградская область значительно моложе своей столицы - в этом году ей исполняется только 59. Восточная Пруссия, как известно, стала русской лишь в 1945 году. А сначала здесь жили пруссы, этнические родственники литовцев и латышей. Немецкие завоеватели, чьей миссией считалось крещение местных племен, не были в нем заинтересованы, потому что только язычников можно было безнаказанно грабить и убивать. На месте сожженного и разграбленного прусского городища Твангесте, на северном берегу реки Преголя, в 1255 году началось строительство крепости Кенигсберг, что означает “Королевская гора”. Название было дано в честь чешского короля Пшемысла-Оттокара, который принимал участие в одном из грабежей. Город заселили мигранты из разных немецких земель. Поэтому родословную Калининграда принято вести от немцев, хотя памятников архитектуры от них осталось немного: сначала советская артиллерия и авиация, а затем и русские жители постарались разрушить немецкое “наследство”.

“КЁНИС”

Приехать в Кенигсберг-Калининград можно машиной, поездом, самолетом и пароходом. Но если три последних вида транспорта свободны или почти свободны от визовых проблем (в поезде действует упрощенный транзитный проездной документ, который получаешь при покупке билета после предъявления российского паспорта), то добраться в столицу бывшей Восточной Пруссии через Литву на машине очень сложно. Вот здесь виза нужна. Но если очередей у литовского посольства в Москве я не видел, то у литовского консульства в Калининграде люди стоят за транзитной визой по пять дней - рисуют на руках номерки. Отмечаться приходят рано утром.

Этот странный, наполовину европейский, наполовину азиатский и по-русски несуразный город расположен, вопреки российской карте, достаточно далеко от моря. На побережье стоят лишь некоторые поселки, недавно вошедшие в черту Калининграда. “Главная вода” города - речная; полноводная Преголя делится в центре на два рукава, образуя остров. На острове и находятся те памятники, по которым Калининград знает весь мир - Кафедральный собор и могила философа Иммануила Канта. Кроме них здесь еще только сквер и парк скульптур - такой оазис тишины в центре шумного современного города.

Река Преголя частично, в своем устье, судоходна, поэтому некоторые мосты здесь разводятся. Правда, в отличие от Петербурга и летней Москвы по реке не снуют полные туристов “ракеты”. Только два величавых судна - корабль-музей “Витязь” и отвечающий за космическую связь корабль “Виктор Пацаев” стоят на приколе у Музея мирового океана.

“Калининградом” никто из местных, кроме официальных лиц, город не называет. Как, впрочем, и “Кенигсбергом” - слишком длинно. Самое ходовое наименование - “Кёнис”, местное сокращение, образованное от немецкого имени 350-тысячного центра области. Калининградцы часто говорят, что не любят Москву и москвичей - столица для них слишком многолюдная и суетливая, а ее жители якобы слишком наглые... Однако по сравнению со многими другими городами страны ритм жизни “Кёниса” ближе к московскому. Перейти улицу в середине дня здесь такой же подвиг, как где-нибудь на Тверской или Самотечной площади, если еще представить себе почти полное отсутствие светофоров: водители гоняют, не обращая особого внимания ни на зебру, ни на предупреждающие знаки. А цены в магазинах приблизительно равны московским, что ни возьми - промтовары, продукты или, тем более, сувениры.

Только калининградские проститутки дешевле московских.

- Эй, братан, девочку хочешь? - дергает меня за рукав небритый сутенер в темных очках и в костюме. - Смотри, какая крошка, - указывает он на светловолосое чудо примерно двадцати с небольшим лет. Девочка и вправду очень хороша. - Всего тысячу рублей в час! Не хочешь? Ну ладно. Вот телефончик, решишься - звони. Мне звони, а на Ленинский проспект не ходи - там все спидозные...

При обилии магазинов (есть среди них и сетевые супермаркеты типа “Копейки”) Кёнис, в отличие от белокаменной, практически не имеет более-менее благоустроенных и дешевых рынков. Хотя, по данным властей, здесь существует четыре крупных и семнадцать мини-рынков, занимающих солидную часть города. К юбилею решено окончательно расправиться с лоточной торговлей - часть торговых палаток снесут из-за того, что они “препятствуют доступу к памятникам архитектуры”, часть “модернизируют”.

“Они тебе так модернизируют, с..., что за место не расплатишься!” - говорит Николай, торгующий по дешевке привезенным из Европы якобы новым готовым платьем, многое из которого сильно напоминает секонд-хэнд. Коля рассказывает, что торговцы сильно злы на мэра из-за реконструкции, готовы его убить, и “убили бы, если бы не были такой нищетой”, добавляет он. Дело в том, что уличной торговлей, особенно неорганизованной, на барахолках, занимаются самые обездоленные жители Кёниса - беженцы из горячих точек России и СНГ. Все мои собеседники с барахолки на улице Баранова - кто откуда: Николай - из Чечни, Эдик - из Приднестровья, тетя Хатуна (так она сама себя величает) - из Абхазии...

- Да, пожалуй, все мы, здешние, люди без корней, - говорит сопровождающий меня сотрудник аппарата Калининградской областной федерации профсоюзов Сергей Изофатов. Сам Сережа перебрался в Кёнис из Литвы, куда, в свою очередь, бежал из охваченного войной Таджикистана. - Нет никакого интереса ни к прошлому края, ни к его будущему. Живем только настоящим. Постоянно лишь чемоданное настроение - ведь разговоры, что область отдадут Европе в обмен на российские долги, идут все время.

“КРОВАВЫЙ СУД”

Одни из немногих, кто интересуется историей Кенигсберга - археологи. Они ведут раскопки Королевского замка в самом центре города, недалеко от так и оставшегося недостроенным калининградского Дома Советов. Самый интересный объект раскопок, по словам их руководителя Александра Валуева, - это “Блютгерихт”, знаменитый винный погреб прославленного на весь мир кенигсбергского ресторана. “Если приезжий пропал в Кенигсберге, то искать его надо, скорее всего, в “Блютгерихте”, - еще в XIX веке советовал братьям-европейцам известный специалист по поиску пропавших путешественников Виктор Гюго. Название ресторану (в переводе с немецкого - “кровавый суд”) было дано из-за помещения - здесь действительно уже с XIII века находился рыцарский суд и комната пыток. Раскопки ведутся без какой либо поддержки (напротив, с многочисленными препятствиями) со стороны местных властей. Финансирует работу русских археологов немецкий журнал “Шпигель”.

А началось все с поисфков знаменитой Янтарной комнаты. Ее не нашли, но уже в ходе раскопок оказалось, что здесь и так немало интересного. Оказалось, что довольно неплохо сохранился не только фундамент, но и остатки стен, обнаружены сотни предметов, относящихся к разным эпохам: каменные ядра, наконечники дротиков и стрел, детали рыцарских доспехов и даже часть цепи высшей награды Пруссии - ордена “Черного орла”. Деталями цепи являются гербы Пруссии и крестообразные накладки с монограммами Фридриха I. Археологи нашли здесь даже... детали доспехов самурая, датированные XVIII веком. Они - часть экспонатов основанного немцами музея этнографии, который в 1945 году спасали от англо-американских бомбежек и наступления “русских варваров”. “Ну и, конечно, мы насобирали много остатков минувшей войны: винтовки, бляхи, котелки”, - говорит Валуев.

Сейчас дорогу к кенигсбергскому “наследству” археологам преграждает рекламный щит, призывающий граждан пойти “покатать шары” - в боулинг. При активной помощи журналистов “Шпигеля” историки уже добились разрешения на создание музея под открытым небом. Но вот добиться реального решения проблемы “с шарами” никак не могут. “Неужели они не хотят такого грандиозного туристического объекта?! Всего-то - передвинуть щит на несколько метров!” - восклицает Валуев. Правда, археологам недавно сообщили, что принципиальное решение уже принято. Однако с его выполнением никто особенно не спешит, хотя на раскопках дорог каждый солнечный день. А теплые деньки даже летом при здешнем переменчивом климате совсем не часты.

ХОЛОДНЫЙ ДОМ

Другая достопримечательность Кёниса - недостроенный мост над Московским проспектом, который упирается в обветшавший дом № 7-9 на улице 1812 года. Здание настолько похоже на ночлежку, что “добрые” благополучные соседи-горожане уже давно окрестили его “бомжатником”, а его жителей - бомжами.
Этому дому - более ста лет. Его самый худший период начался после войны, когда все квартиры стали коммунальными. Тогда комнаты в нем получили первые переселенцы и были рады такому жилью, надеясь, что в будущем их ждет более приличное. Теперь в коммуналках подрастает уже четвертое поколение, для которого собственная квартира с горячей водой и удобствами так и остается мечтой.

Семья Ирины Стебельской - одна из них. В 1963 году ее мама переехала с тремя детьми в этот дом, в 16-метровую комнату. Она так и ушла в мир иной, не дождавшись отдельной квартиры. Здесь Ира вышла замуж, родила и вырастила двух сыновей. И все это время семья надеялась получить приличное жилье.

Когда-то дом принадлежал Калининградскому судоремонтному заводу. Затем предприятие с радостью сбросило с себя заботы о здании, требовавшем капремонта. Но... никто дом так и не принял. И с 1985 года он оказался “ничейным”, его вроде бы и нет, а потому ни у кого, кроме жильцов, голова за него не болит.

Здание до того ветхое, что попытки сделать ремонт самостоятельно, вбить тот же гвоздь, часто оборачиваются крушением стен и потолков. Потоки воды с крыши во время дождя, сырость, грибок, забитые дымоходы - явления постоянные.

- Зимой, - рассказывает Ирина, - под потолком висят сосульки. А в этом году в подъезде висела огромная такая - с чердака до второго этажа. Дымоходы уже и не помню, когда в последний раз чистили. Печку затапливаем - дым идет в комнату, боимся угореть. А состояние проводки такое, что во время дождя опасаемся свет включать. Сами видите, что у нас в доме творится, и в подъездах, и в комнатах, а о местах общего пользования вообще говорить не хочется. Моему младшему сыну 18 лет. Он не может даже свою девушку пригласить в гости. Стыдно показать, в каких условиях мы живем. Никому мы не нужны. Одна надежда - на мост.

На свою надежду - мост - Ирина смотрит уже более двадцати лет из сорока, что живет в этом доме. Окна ее комнаты находятся как раз напротив недостроя. Мост так вошел в ее жизнь, что она даже написала про него стихи: “Скелет моста уперся в дом, остов, ведущий в никуда. Лишь дети бегают на нем, да пьянь тусуется всегда”.

Слухи о том, что дом будут расселять, появились еще в конце семидесятых годов, как только пошли разговоры о строительстве моста. В 1985 году началось долгожданное строительство, и надежда на лучшую жизнь окрепла. Кому-то действительно повезло, и они получили новые квартиры, но многие семьи остались. Строительство моста из-за отсутствия финансирования приостановилось, надежда на лучшую жизнь угасла. Много инстанций прошли жильцы за эти годы, куда только не обращались. Ответы были трафаретными - как только появятся средства на строительство моста, жильцы будут переселены. Вот и остается ждать и тревожиться, вдруг и будущее жилье будет бараком. Уж больно не хочется Ирине Стебельской, прожив 40 лет в такой трущобе, доживать в бараке или каком-нибудь переселенческом фонде. Сколько еще жильцам злополучного дома страдать и ждать решения их проблем, неизвестно. Хотя в связи с предстоящим празднованием 750-летия города вновь заговорили о достройке моста.

В МИРЕ ЖИВОТНЫХ

В старом добром Кенигсбергском зоопарке животным живется гораздо лучше, чем многострадальным обитателям “бомжатника”. Одна из главных достопримечательностей зоосада Кёниса - парочка карликовых бегемотов, самец Тотоша и самка Яра. Тотоша и Яра, два пузатых, блестящих и зубастых “чемоданчика” ростом чуть выше колена человека среднего роста, проявляют друг к другу нежные чувства только два дня в году, поэтому обычно бегемотики находятся на разных площадках - если Тотоша в бассейне, то Яра - на улице, в загончике.

- Гон у них продолжается всего два дня, - говорит зоотехник Наталья, временно исполняющая обязанности главного зоотехника. - Они у нас спаривались несколько раз, но потомства, к сожалению, пока не было...
Тотоша и Яра - не местные. Их привезли в Калининградский зоопарк еще детенышами. Тотошу, который родился в Ростовском зоопарке, привезли сюда раньше, чем иностранку Яру (уроженку Пражского зоопарка) - он старше ее почти в два раза. Все, кроме личных отношений вне периода активного спаривания, у двух маленьких бегемотов в порядке. Они неплохо кушают - в основном, кашу из разных круп, обожают капусту и дубовые листья. Правда, появление чужих несколько нервирует самца - большой, сильный и довольно старый Тотоша громогласно ревет в бассейне.

Наташа долго сомневается, можно ли пускать гостя к бегемоту: “Если человек для бегемота чужой, животное может на него напасть. Не смотрите, что они такие толстенькие и ковыляют - они могут нестись со скоростью ракеты. А зубы что у Тотоши, что у Яры вы видели”. Но затем мы приходим к компромиссному решению - служитель ненадолго откроет загон и даст возможность пообщаться с “чемоданчиком” накоротке, не проходя за дверцу.

Как только загон открывается, Яра устремляется к новому человеку - не рысцой, переваливаясь с боку на бок, но довольно быстро, “дружелюбно” распахивая пасть. Дверь загончика захлопывается перед самой мордочкой - довольно симпатичной для бегемота...

- Ну и что? - раздается над ухом внятный и абсолютно человеческий, но какой-то “мужской” голос. Рядом - никого из мужчин. Мы стоим у клетки с птицами, но в ней не какие-нибудь попугаи, а самые обычные галки, сороки и вороны. И ворон.

- Ну и что? - повторил ворон.

Ворон по кличке Яша - несмотря на свое мужское имя, это самка - живет в этом зоопарке уже десять лет. За это время он (она?) уже стал его полноправным обитателем. Яшу принесли в зоопарк моряки, принесли уже взрослым, сильным и умеющим вовремя и четко произносить свою любимую и единственную фразу. Новой за это время он так и не выучил, да и свое любимое “Ну и что?” произносит по настроению. Так же, по настроению, Яша играет со служителями зоопарка - может вернуть протянутую ему через прутья ветку, а может и не вернуть. Ест все, но особенно любит мясо.

Сегодня у Яши появилась подружка - к нему через прутья из соседней клетки впорхнула галка. Яшина дружба выражается в том, что он не обращает на товарку никакого внимания. Но это знак несомненной симпатии - ведь не бьет!

О звезде зоопарка уже даже сняли кино на местном телевидении. Кто-то из газетчиков назвал его “символом города”. Поэтому, несмотря на обоснованные сомнения в Яшином интеллекте, сотрудники зоопарка не теряют надежды научить его произносить слово “поздравляю”.

ПРАЗДНИК

Пока до юбилея - целый год. Кстати, несмотря на то, что даже день основания Кенигсберга известен - 1 сентября 1255 года - свои годовщины Кёнис отмечает в первый выходной июля. Потому что 4 июля 1946 года город получил свое советское имя - Калининград, в честь известного всесоюзного старосты.

День города в Кёнисе до боли похож на московский - те же единообразные шествия, костюмированные представления, возложения и возлияния, напряженно-веселый мэр (только без кепки), торжественная “раздача слонов” в здании местной думы. Не хватает только награждения лучших токарей и пекарей. И - всего одна местная изюминка: собрание национальных общин на площади перед Кафедральным собором, в сквере на острове. Общины - немецкая, болгарская, украинская, татарская, таджикская, белорусская, литовская, польская - состязались не только в плясках и пении песен на подзабытых национальных языках, но и бесплатно угощали всех желающих национальными блюдами, причем порции были большими и вкусными...

Руководитель Общества немецкой культуры Вальтер Лейтнер, по его собственным словам, такой же россиянин, как и все. Он не надеется, что Калининград снова станет Кенигсбергом, отойдет к Германии, к единой Европе или вообще отделится от России, и не уверен в том, что это необходимо. Да и усилившаяся в годы перестройки миграция немцев в Восточную Пруссию, то бишь Калининградскую область, со временем прекратилась. Почти прекратилась и эмиграция в Германию: “все, кто хотел уехать - уехал. Многие из наших, наоборот, хотели бы в Россию вернуться, но им уже страшно опять свою жизнь заново начинать”. Больше всего Вальтера волнует уродование исторического облика Кенигсберга - Подмосковная проблема аляповатых новорусских особняков, оказывается, актуальна и для Кёниса. Лидер немецкой общины рассказал, как совсем недавно вместе с главным архитектором наводил порядок на одной из таких окраинных “улиц миллионеров”: “Дома построили так, что те заняли часть улицы. В результате там две машины не могли разъехаться!”

После воздушного шоу и представления клубов исторического фехтования - ребят в костюмах средневековых рыцарей, после прыжков с парашютом, когда воздушная акробатка зацепилась за шпиль собора (но все окончилось благополучно) наступает время вечерней пьянки. Улицы и площади, где на эстрадах выступают местные и питерские рок-команды, запружены молодыми и не очень молодыми людьми с бутылками пива в руках...

“Продолжение банкета” я увидел на следующий день в Калининградском аэропорту. В буфете долго, нежно и многоградусно прощались друг с другом уже и без того веселые ребята - трое кенигсбергцев и двое москвичей. Местные мужики, видимо, тоже собирались через какое-то время уезжать, потому что самый пьяный и рослый москвич то и дело говорил друзьям: “Ну на фиг вам эта Москва! Здесь так хорошо!” А когда пришло время регистрации, билеты у москвичей не приняли: “Они на второе число! Просрочены!” Один из столичных гостей Кёниса вдруг протрезвел, поднял на регистратора умоляющие глаза и спросил: “А какой сегодня день?”

Алексей ЧЕБОТАРЕВ
фото Натальи ЛЬВОВОЙ