В марте 1937 г. было открыто последнее дело, касающееся лидеров группы “демократического централизма” (децисты). Несмотря на постоянное давление следственных органов, никто из децистов так и не признал своей вины. Поэтому судили и казнили их, в отличие от других оппозиционеров, в глубокой тайне.

На фото - демонстрация рабочих в Петрограде 18 июня 1917 года. Фотохроника ТАСС

Известный британский историк Исаак Дойчер называл децистов левеллерами русской революции, великодушными мечтателями-утопистами, “говорившими на языке, которым говорила партия в 1917 году”. До конца своих дней децисты оставались сторонниками радикальной модели, изложенной Лениным в “Государстве и революции”, не признавшими ни более позднего Ленина, ни тем более советское государство, активными строителями которого они сами являлись. Экономический уклад, сложившийся в СССР, они определяли как государственный капитализм, при котором государство выступает в роли коллективного эксплуататора трудящихся и действует в интересах узкой прослойки бюрократии, которая должна быть свергнута.

СОВЕТСКИЙ КАПИТАЛИЗМ

Первое и самое крупное оппозиционное течение внутри коммунистической партии после октября 1917 г. составили “левые коммунисты”. Романтики революционной войны против всего буржуазного мира, требовавшие немедленной национализации и быстрого перехода к социализму, они попросту стремились к скорейшему выполнению революционных лозунгов большевизма. Реальность не оправдала их устремлений.

Проголосовав с комом в горле за подписание Брестского мира, борьбе с которым они отдали столько сил, “левые коммунисты” были деморализованы. Лидер течения Николай Бухарин оставил своих единомышленников и с этого времени на несколько лет вообще отошел от какой бы то ни было оппозиционности.

Эстафетную палочку у Бухарина принимает Валериан Оболенский (более известный по литературному псевдониму Н. Осинский), второй по значимости представитель “левых коммунистов”. Хорошо образованный экономист, опубликовавший крупные работы по народному хозяйству еще до революции, в первой половине 1918 г. выпускает ряд брошюр и статей, критикующих экономическую политику советского правительства, в котором, впрочем, занимает целый ряд руководящих постов.

Главный вопрос, который волновал Осинского весной 1918 г., состоял в том, какую экономическую модель хочет построить советское правительство. До революции это в партии мало кого интересовало. В апреле 1917-го большевикам было трудно даже принять ленинский призыв к вооруженному восстанию против Временного правительства. Когда этот план все же был принят, думать о том, что будет дальше, ни у кого просто не было времени. На отдельные высказывания Ленина о необходимости перехода к “государственному капитализму, ориентированному на интересы трудящихся”, мало кто обращал внимание.

Теперь же, когда большевики стали чувствовать, что они пришли к власти всерьез и надолго, вопрос этот стал во всей остроте.

Полемику против “госкапитализма” Осинский начинает на страницах журнала “Коммунист”. Явно споря с “левыми”, в мае 1918 г. Ленин говорит уже не просто о прогрессивности “государственного капитализма”, но и о том, что он был бы прогрессивным явлением “даже при Керенском”, не говоря уже о новой эпохе власти Советов. Сходную с ленинской точку зрения высказывал тогда будущий председатель Профинтерна, а в тот момент - исключенный из большевистской партии, перешедший к меньшевикам и только что снятый с должности председателя ВЦСПС Соломон Лозовский. При “государственном капитализме” предполагалось сохранение 3/4 производства в руках буржуазии и государственное регулирование, осуществляемое на местах через органы “рабочего контроля”.

Впрочем, с рабочим контролем сразу же начались проблемы. “Этот контроль не следил за выполнением каких-либо норм или инструкций, - пишет Осинский. - Он надзирал за целесообразностью экономической и технической деятельности предпринимателя. Он имел право отменить всякое решение владельца и предписать ему другое решение, которое владелец обязан был выполнить... Двоевластие капиталиста и рабочих вело либо к развалу дела, либо превращалось в единовластие рабочих при отсутствии у них признанных пролетарской властью полномочий и прав. Из этого положения рабочие стали выходить путем стихийных, снизу идущих и никем не узаконенных “национализаций”.

В итоге 28 июля 1918 г. Совет народных комиссаров вынужден был принять декрет о массовой национализации всех крупных предприятий. Вопрос о “государственном капитализме” сошел с повестки дня. В то же время прекращается и деятельность левых коммунистов (последний номер их журнала датируется июнем 1918 г.).

Однако вопрос об управлении национализированными предприятиями решен не был. Управление путем создания централизованных и неэффективных трестов вызвало горячие возражения Осинского. Он был сторонником децентрализованного управления. С этого момента и начинается история “группы демократического централизма”.

В ГОРКАХ

Не менее горячим противником бюрократической централизации стал Тимофей Сапронов, рабочий-маляр, сумевший в период с 1907 по 1917 гг. под видом больничных касс организовать в Москве профсоюз строительных рабочих. Вскоре после февральской революции Сапронов, которому в тот момент едва исполнилось 30 лет, становится председателем Московского губернского совета. С переездом советского правительства в Москву начинается болезненный процесс притирки между старыми московскими большевиками, всегда отличавшимися самостоятельностью и радикализмом, и центральной властью.

Нарастающая бумажная волокита, сложность в согласовании вопросов, несмотря на непосредственную близость центральных государственных органов, все больше раздражают председателя губсовета. “По чисто специфическим условиям работы в соприкосновении с центральными учреждениями, - вспоминал позже Сапронов, - мне еще в 1918 г. пришлось столкнуться с отрицательными сторонами главкизма и одному из первых начать борьбу против главкистского бюрократизма”.

В 1918 - 1919 гг. Сапронов и Осинский активно сопротивляются централизаторским тенденциям. В отличие от Осинского, Сапронов относится к Ленину абсолютно некритично, с чувством детского обожания. Пос-
ле покушения Фанни Каплан Яков Свердлов поручает Сапронову организовать для председателя Совнаркома загородную дачу, где тот мог бы отдыхать и лечиться, не привлекая лишнего внимания.

Сторонники конспирологических теорий, согласно которым левый коммунист Свердлов был чуть ли не организатором покушения Фанни Каплан, могут решить, что выбор пал на Сапронова именно в силу его оппозиционного настроя. В действительности же дать такое поручение быть просто больше некому. Кто как ни председатель губсовета может еще заниматься таким вопросом?

Впрочем, даже если у Свердлова и были какие-то расчеты, они явно не оправдались. К поиску места ленинского отдыха Сапронов подошел со всей самоотверженностью. Первоначально он хотел поселить Ленина в одном из домиков для администрации на Тушинском заводе “Проводник”.

“На этом заводе я работал до революции и поэтому хорошо знал всю обстановку завода, - пишет Сапронов. - Думаю, займу для себя один из таких домиков и поселю там больного “отца”. А в случае чего я знал, что рабочие-тушинцы все как один лягут костьми”.

Но затею эту пришлось оставить - убедительно выдать председателя Совнаркома за отца Сапронова, который к тому времени тоже стал уже человеком весьма известным, вряд ли бы получилось. В итоге выбор пал на Горки. Решено было организовать там для вида рабочую коммуну и в ней поселить больного Ленина.

Беспокоясь о безопасности партийного вождя и не доверяя охране ВЧК, Сапронов порой лично нес вахту, выказывая удивительную изобретательность: “Помню такой случай: тов. Ленин вдвоем с Надеждой Константиновной ушли далеко по открытому лугу. В таких случаях, вследствие того, что тов. Ленин недолюбливал охрану, охраняющие товарищи держались на очень далеком расстоянии. Тогда мы с тов. Полидоровым отправились погулять по тому же лугу и начали собирать цветы. Прогулка тов. Ленина с Надеждой Константиновной затянулась настолько, что мы набрали такое количество цветов, что не знали, куда их девать. Но уйти было нельзя, и в то же время боялись выдать, что нас вовсе не интересует собирание цветов... Мы тогда, как детишки, начали возиться с тов. Полидоровым и пустили в ход цветы, быстро все их израсходовав. Увлекшись этой игрой, мы не заметили, как к нам подошли тов. Ленин и Надежда Константиновна. Тов. Ленин начал над нами трунить: “Вот вы, какие работники - управляете губернией, а возитесь, шалите, как пятилетние мальчишки. Крестьяне увидят, как вы себя ведете, - прогонят”.

Впрочем, уже к концу 1919 г. идиллии пришел конец. На VII съезде Советов децисты получают большинство по вопросу о Советском строительстве, и съезд подавляющим большинством принимает их резолюцию, против которой высказывались Ленин, Каменев и Зиновьев.

Главным пунктом разногласий на IX съезде партии стал вопрос о коллегиальности и единоначалии. Децисты выступали категорически против отмены коллегий как руководящих органов исполнительных комитетов советов и замены их на единоначальное управление. В ход против сторонников коллегиальности были пущены личные оскорбления и травля. Ленин назвал децистов “группой громче всех крикунов”. Сапронов в ответ начал упрекать Ленина в узурпации власти.

К тому времени Сапронов работал в Украине в должности председателя Харьковского губревкома. Большинство украинской делегации поддержало децистов, и вскоре после съезда Сапронов был отозван в Москву и отправлен в отпуск... в Горки. Там в личном порядке Ленину удалось восстановить отношения с Сапроновым, после чего тот начал работать в центральных государственных органах.

ПЛАТФОРМА 46-ти

Участие децистов в бурных дискуссиях следующих лет трудно назвать значительным. Осинский покидает группу и далее во всем следует за Бухариным. Лишенный возможности работать “на местах”, но отягощенный множеством поручений в должности председателя Малого совнаркома, Сапронов почти не участвует в политической жизни.

Однако в 1923 г. его на тот момент небольшая группа вновь оказывается в центре политической борьбы. В конце года Тимофей Сапронов и известный экономист Евгений Преображенский выступают инициаторами обращения группы старых большевиков к руководству партии. Документ, получивший по числу подписавших его название “Платформа 46-ти”, критиковал недемократичность управления в государстве, бюрократизацию партии и Советов, констатировал крайне плачевное состояние промышленности и сельского хозяйства.

“Платформа 46-ти” появилась практически одновременно со статьей Троцкого “Новый курс”, в которой излагались сходные представления о текущем положении вещей и ближайших перспективах.

При всей схожести тезисов этих двух документов бросается в глаза различие в их интонациях. Если Троцкий, чувствуя себя самым популярным и влиятельным человеком в партии и стране, выступает в роли уверенного толкователя воли партии, то авторы “Платформы” строят призывы в явно оппозиционном духе. Этим и воспользовались члены Политбюро, заинтересованные в тот момент в дискредитации Троцкого и начавшие борьбу за власть уже в предчувствии скорой смерти Ленина.

По всей стране разворачивается “дискуссия о внутрипартийной демократии”, в которой Сапронов играет ключевую роль как фактический руководитель оппозиции. Троцкий не имеет возможности принимать участия в дискуссии в связи с тяжелой болезнью. Впрочем, он и не проявляет большого желания делать это, поскольку для него совершенно невыгодно было в тот момент представать в роли оппозиционера.

Но к оппозиционерам его все равно причисляют. С одной стороны, оппозиция, использующая авторитет Троцкого как один из ключевых аргументов. С другой - члены Политбюро. По регионам разъезжают инструкторы ЦК, рассказывающие членам партии о былых разногласиях Ленина и Троцкого. Но больше всего достается Сапронову. Тот факт, что члены группы “демократического централизма” составили костяк оппозиции, используется официальными агитаторами, чтобы представить все начинание как очередную попытку разбитых оппозиций поднять голову, используя тяжелое экономическое положение в стране.

В конце декабря 1923 г. Сталин публикует в “Правде” серию статей о развернувшейся дискуссии. Не решаясь выступать против Троцкого, Сталин с особой обстоятельностью критикует Сапронова, намекая, что Троцкого поддержка со стороны таких людей скорее компрометирует. Губернским партконференциям предлагают для принятия типовые решения, в которых Троцкий мягко упрекается за то, что недостаточно отгородился от Преображенского, Сапронова и других левых коммунистов и децистов.

Тем не менее благодаря неуемной энергии Сапронова оппозиция набирает немало сторонников. Аргументы официальных обвинителей действуют пока не на всех. С подачи Сапронова оппозиционеры требуют полной публикации ленинского “письма к съезду”, выступают на всех партсобраниях с альтернативными предложениями.

К концу 1924 г., когда у Троцкого не остается никаких иллюзий, он откровенно начинает относить себя к оппозиции. Вскоре в таком же положении оказываются Зиновьев и Каменев. Все оппозиционные группы соединяются в “объединенную оппозицию”. Однако болезненно принципиальному Сапронову было трудно находиться в одной команде с Зиновьевым и Каменевым, еще недавно поносившими оппозицию на все лады.

В ПОДПОЛЬЕ

В это время из аморфной группы децисты превращаются в настоящую организацию с фиксированным членством и собственной программой, которая была изложена в их последнем публичном документе - “Платформе 15-ти”. В отличие от троцкистов и зиновьевцев, надеявшихся все же изменить существующее положение вещей путем внутрипартийной борьбы, децисты были уверены, что завоевания Октября уже утрачены и следует начинать борьбу с самого начала, создавая новую рабочую партию.

“Эта крайняя точка зрения и малопопулярная концепция многих пугала, - вспоминает один из децистов Эдуард Дуне. - Такая четкая картина внесла раскол в группу 15-ти, и некоторые перешли в организацию троцкистов. Другие находили более компромиссные формулировки и продолжали работу в группе. Морально мучительно рвать со всем своим прошлым, признавать, что десятки лет своей сознательной жизни нужно списать со счета, как ошибочные”.

В то время Осинский продолжает занимать крупные руководящие должности. Взгляды его под влиянием изучения опыта управления производством на Западе претерпевают окончательное оформление. Теперь он активный поборник фермерства и кооперативного предпринимательства. Однако давние его суждения о государственном капитализме по-прежнему остаются частью идейного багажа децистов. Только, в отличие от Осинского, который в 1918 г. лишь предупреждал о возможности создания такого государства, Сапронов теперь считает госкапитализм страшной реальностью, с которой следует бороться.

К 1927 г. в подпольной организации децистов состояло около двух тысяч человек. Причем тем из них, кто еще состоял в партии, не рекомендовалось публично выступать в качестве децистов, чтобы избежать разоблачения.

7 ноября 1927 г. оппозиция в последний раз открыто выступила на улицах. В Москве, Ленинграде и ряде других городов оппозиционеры вышли на официальные демонстрации со своими лозунгами. Несмотря на то, что многие из них были непосредственными участниками событий, десятилетие которых отмечалось в тот день, все они были избиты, а уже через несколько дней начались аресты и высылки.

“Пришлось поставить вопрос о переходе на нелегальное положение ряда руководящих лиц нашей группы, - писал Эдуард Дуне, - понадобилось заранее заготовить “липы”. Но было слишком поздно. Большую пачку удостоверений личности, профсоюзные карточки (тогда еще не была введена всеобщая паспортная система), а также один заграничный паспорт мне удалось спрятать в научном институте, но они не могли быть использованы, так как об этом знали лишь я да Сапронов. Аресты же произошли быстрее, чем мы ожидали”.

На XV съезде РКП(б) группа Сапронова была исключена из партии с формулировкой “явно антиреволюционная”. Вскоре Сапронов и главный теоретик децистов Владмир Смирнов были арестованы и отправлены в ссылку. Ссылка для Сапронова стала благотворной возможностью пополнить свои знания. Не имея никакого образования, он только после завершения своей государственной карьеры начинает систематически читать. Благо известный своей широкой эрудицией Владимир Смирнов мог посредством переписки оказывать некоторую помощь своему соратнику.

Тем временем молодые сторонники децистов продолжали работать в ряде городов, издавая и распространяя на заводах агитационные материалы, частично написанные находящимися в ссылке лидерами.

В последний раз к теме государственного капитализма в СССР Сапронов обращается в 1932 г., уже в тюрьме, где он пишет обширную статью “Агония мелкобуржуазной диктатуры”. Находясь в полной изоляции, лидер разгромленной группировки проявляет удивительную осведомленность о международных событиях и ситуации внутри СССР. Очевидно, даже сидя в тюремной камере, ему удавалось каким-то образом поддерживать связь со сторонниками, находящимися на свободе.

“На наших фабриках не социализм, - завершает свою работу Сапронов, - а капиталистические формы эксплуатации, не соцсоревнование, а ультрабуржуазная потогонная система. В деревне нет колхозов, а есть государственные предприятия принудительного характера, там не социализация, а экспроприация мелких собственников, в том числе крестьянской бедноты. Называть наше хозяйство социалистическим - значит делать преступление перед рабочим классом и дискредитировать идеи коммунизма, следовательно, косвенно помогать буржуазии”.

Владимир Смирнов был приговорен к высшей мере наказания 26 мая 1937 г., 28 сентября такая же участь постигла и Сапронова.

К тому времени группа их прекратила свое существование. Однако на Западе идеи, аналогичные тем, что выдвигали децисты, начинают, к неудовольствию Троцкого, высказывать некоторые члены международной левой оппозиции. В настоящее время сторонники теории “госкапитализма” представляют собой одно из наиболее многочисленных течений в международном коммунистическом движении.

Сергей КОЗЛОВСКИЙ


“А”-СПРАВКА

Левеллеры (англ. Levellers, буквально - уравнители) - радикальная мелкобуржуазная демократическая партия Английской буржуазной революции XVII века. Оформились в самостоятельную общенациональную группировку в 1647 г. Во главе партии стояли Дж. Лилберн, Р. Овертон, У. Уолвин и др. Социальную базу левеллеров составляли главным образом мелкобуржуазные прослойки городского населения (ремесленники, мелкие торговцы; до 1649 - городская и сельская беднота). Левеллеры пользовались большим влиянием среди солдат парламентской армии.

Программа левеллеров нашла отражение в памфлетах руководителей и манифестах (“Дело армии...”, “Народное соглашение” и др.). Основываясь на идеях народного суверенитета и естественного права, левеллеры в 1647 г. выступили за уничтожение монархии, палаты лордов и сословных привилегий, за превращение Англии в республику с однопалатным парламентом, избираемым на основе всеобщего избирательного права. Однако во время дискуссий с индепендентами (политическая партия, выражавшая интересы радикального крыла буржуазии и нового, обуржуазившегося дворянства) на конференции в Патни в 1647 г. они согласились исключить из числа избирателей рабочих и домашнюю прислугу.

Левеллеры стояли за равенство перед законом, за коренную реформу суда и права. В области социально-экономической они требовали уничтожения монополий и патентов, облегчения налогового бремени, отмены церковной десятины, возвращения крестьянам огороженной земли. Но они были решительными противниками ликвидации частной собственности и уничтожения дворянского землевладения, выступали против уравнительных требований городской и сельской бедноты. Такая позиция оттолкнула от партии наиболее обездоленные слои населения. Это главная причина поражения левеллеров. Поднятые ими солдатские восстания в мае и сентябре 1649 г. потерпели поражение, после чего движение пошло на спад.


Демократический централизм - принцип организационного устройства ряда коммунистических и рабочих партий, характеризующийся выборностью руководящих органов снизу доверху; периодической отчетностью руководящих органов перед своими парторганизациями и вышестоящими органами; подчинением меньшинства большинству; обязательностью исполнения решений высших органов низшими.