Пленумы ВЦСПС, между которыми пролегло одиннадцать героических и трагических лет, были судьбоносными в жизни и деятельности профсоюзов. Их решения и сегодня проявляются в повседневной работе профсоюзных органов и первичных организаций. Их даты: 28 апреля - 15 мая 1937 года и 30 сентября - 1 октября 1948 года.

РАЗУКРУПНЕНИЕ
ПРОФСОЮЗОВ

В истории профессиональных союзов страны 1930-е годы занимают особое место. Что только не творил с ними “вождь народов” в эти годы. Представляя собой мощную общественную влиятельную силу, профсоюзы мешали Сталину укреплять партийно-административную номенклатуру. Ему нужны были профсоюзы, беспрекословно выполняющие его волю и волю Политбюро ЦК партии.
И вождь, прежде всего, начал атаку на кадровый потенциал профсоюзов. Ему нужно было убрать виднейших деятелей профсоюзного движения, стоявших у истоков его создания.
Первого такая участь постигла десять лет возглавлявшего ВЦСПС Михаила Томского и его соратников, так называемую группу “92-х”. Они в декабре 1928 года открыто выступили на VIII съезде профсоюзов СССР и проголосовали против ввода в состав членов президиума ВЦСПС секретарей ЦК партии Л.М. Кагановича, А.А. Андреева и его соратников В.В. Куйбышева и Г.К. Орджоникидзе. Так Сталину удалось в мае - июне 1929 года сменить руководство ВЦСПС, обвинив его в правом уклоне. Была ликвидирована должность председателя ВЦСПС и создан секретариат, в который вошли: А.И. Догадов, И.А. Акулов, Т.Н. Евреинов, Т.Д. Вейнберг, а затем Н.М. Шверник.
Но этого было мало. Вторым шагом, разрушающим монолитность профсоюзов, было предпринятое в 1931 году по инициативе Сталина разукрупнение профсоюзов. Из 23 отраслевых профсоюзов было создано 44, в 1934 году их стало уже 154, а в 1938 году их численность увеличилась до 166. Но и это был не предел произволу и вмешательству Сталина и ЦК ВКП(б) в организационное строительство профсоюзов страны. В 1939 году было проведено новое разукрупнение, и число профсоюзов возросло до 192. Таким образом, восторжествовал территориально-производственный принцип построения профсоюзов, что и требовалось Сталину.
Главной задачей организованной перестройки провозглашалось приведение структуры профсоюзов в соответствие со структурой хозяйственных органов, приближение к производству. На деле речь шла о полном подчинении профсоюзов партийным, государственным и хозяйственным органам как в центре, так и на местах, а также о почти поголовной смене руководящих кадров профсоюзов.
Идейный и организационный разгром Томского и его единомышленников был завершен. Политическая борьба закончилась победой сторонников Сталина. После чего в профсоюзах началась с невиданным размахом чистка кадров. Во главе ее был Н. Шверник, ставший в марте 1930 года первым секретарем ВЦСПС.
Вслед за Томским жертвами сталинских репрессий стали тысячи руководителей ВЦСПС, отраслевых комитетов и советов профсоюзов, а также десятки тысяч руководителей низовых профсоюзных органов и профсоюзных организаций. Этих людей обвиняли в тред-юнионизме, правом оппортунизме, троцкизме. Профсоюзы в одночасье лишились опытнейших работников, внесших огромный вклад в становление и развитие профдвижения.
Массовое создание отраслевых профсоюзов проходило волевым путем. Отраслевые съезды и конференции не проводились, всецело действовали кооптация и назначенство партийных работников в профсоюзные органы. Эта практика приобрела в 1930-е и последующие годы массовый характер. Кроме того, широко применялось так называемое “орабочение” профсоюзного аппарата, в результате чего резко изменился качественный состав профсоюзных кадров. В профорганы пришли новые, необученные люди. Пополнение шло главным образом за счет рабочих “от станка” - зачастую малоквалифицированных, с низким уровнем культуры и образования. В результате массовых чисток и “орабочения” обновление аппарата в советах профсоюзов составило 74%, председателей обкомов профсоюзов - 83%, секретарей - 85%. Во многих фабрично-заводских комитетах предприятий обновление руководителей доходило до 90%.
Смена профсоюзного руководства послужила началом кардинальной перестройки деятельности профсоюзов. Перестройка проводилась под лозунгом, выдвинутым Сталиным и ЦК партии: “Профсоюзы лицом к производству”, продолжалась до конца 1930 годов и привела к резкому падению авторитета профсоюзов среди рабочих и служащих.
Создавшееся положение в профсоюзах дало возможность Сталину заявить в мае 1935 года в беседе с секретарями ВЦСПС В. Полонским и Н. Шверником “о своеобразном кризисе профсоюзов”, о нарушении внутрипрофсоюзной демократии, о необходимости “серьезного крутого поворота в сторону широкой демократии во всей работе советских профсоюзов, от ВЦСПС до фабрично-заводских и местных комитетов”. Стиль работы профсоюзов Сталин подверг жесткой критике.
Если говорить о горьких исторических уроках, которые получили профсоюзы, то необходимо обратить внимание на VI пленум ВЦСПС. Это был самый странный и загадочный пленум в истории советских профсоюзов. Поражает продолжительность его работы - 18 дней (с 28 апреля по 15 мая 1937 года), в то время как даже всесоюзные съезды профсоюзов СССР укладывались в рамки одной недели, а то и меньше.
Удивляет и то, что именно этот пленум впервые ввел в жизнь профсоюзов такой демократический принцип, как закрытое (тайное) голосование при выборе руководящих органов, что дало повод некоторым исследователям заявить о торжестве профсоюзной демократии. Между тем, все это происходило в трагический год Большого террора в стране.
Странным казалось и отсутствие протоколов и стенограмм пленума. Историки в своих книгах и статьях были вынуждены ограничиваться газетными изложениями и текстом постановлений пленума, ибо никто и никогда не видел стенографического отчета. Долгое время считалось, что его вообще не существовало, так как ни в одном архиве в официальных описях документов стенограммы, материалы VI пленума ВЦСПС не значились. И вдруг в условиях горбачевской перестройки и гласности в стране след обнаружился... в Центральном государственном архиве Октябрьской революции (ныне - ГАРФ).
Уже при первом знакомстве с документами возникает множество вопросов. Прежде всего, обращает на себя внимание расхождение между объявленной и реальной датой открытия пленума. Газета “Труд” - центральный печатный орган профсоюзов - 18 апреля опубликовала на первой полосе официальное сообщение о том, что 27 апреля 1937 года созывается VI пленум ВЦСПС. Объявлялась и повестка дня:
1. Об отчетах профсоюзных органов в связи с выборами последних. Докладчик тов. Шверник.
2. О проекте Устава профессионального союза. Докладчик тов. Евреинов.
3. Инструкция по выборам профсоюзных органов.
Однако VI пленум ВЦСПС открылся на день позже - 28 апреля в Москве, во Дворце труда на ул. Солянка, 12, в 6 часов вечера. Такая задержка вызвала недоумение у некоторых приехавших профсоюзных работников. Об этом им не сообщили...
Еще одна загадка - длительные перерывы между заседаниями. Так, проработав первые три дня, пленум сделал перерыв - очевидно, на майские праздники. И не собирался до 3 мая. Потом, после 5 мая, опять не было заседаний в течение двух дней. И наконец, 10 и 12 мая пленум тоже не заседал. Председатель ЦК профсоюза рабочих кондитерской промышленности Подлегаева охарактеризовала это время как безработицу.
Что представлял собою состав участников пленума? Регистрационные списки свидетельствуют, что на первом вечернем заседании присутствовали 106 членов и кандидатов в члены ВСЦПС. На пленум были приглашены с правом совещательного голоса 119 председателей и секретарей вновь созданных ЦК профсоюзов, 96 председателей ФЗК, 48 председателей совпрофов, 57 человек представляли разные организации. На первом заседании 28 апреля присутствовали также 108 приглашенных. А в последний день в голосовании при выборе нового состава президиума и секретариата участвовали 87 человек: 65 членов и 22 кандидата в члены ВЦСПС. Куда же исчезли 19 человек? Отсутствовали они и на всех предыдущих заседаниях.
Бросается в глаза и еще одно вопиющее несоответствие. На предшествующем IX съезде профсоюзов СССР было избрано 150 членов ВЦСПС и 76 кандидатов в члены ВЦСПС. К 1937 году состав пленума сократился более чем вдвое. Был ли в таком случае правомочным VI пленум ВЦСПС? Имел ли он право в столь урезанном составе принимать решения - в буквальном смысле судьбоносные, так как от них впрямую зависела жизнь и судьба многих людей?
На это обстоятельство никто не обращал внимания.
В памяти участников Пленума ВЦСПС был страшный пример расправы Сталина над членами ЦК партии. Из 139 членов и кандидатов в члены ЦК партии, избранных на XVII съезде партии, были арестованы и расстреляны (главным образом в 1937 - 1938 годах) 98 человек, то есть 70%... Все они были объявлены врагами народа.
Такая же ситуация сложилась и в профсоюзах.
Кроме того, за пять лет, прошедших после IX съезда профсоюзов СССР, в профдвижении страны произошли также существенные перемены.
Из доклада Н. Шверника и особенно из выступлений участников пленума, приехавших с мест, складывалась неприглядная картина профсоюзной жизни.

ПОСЛЕДСТВИЯ РАЗУКРУПНЕНИЯ

Организационная перестройка профсоюзов, их разделение по производственно-территориальному принципу, удаление из Москвы, из центра многих ЦК профсоюзов для приближения их “к местам обслуживания”, ликвидация средних звеньев и отделов в структуре руководящих профорганов, в том числе в ВЦСПС, отнюдь не способствовали улучшению их деятельности. Напротив, ослаблялись связи между ВЦСПС, Центральными комитетами профсоюзов и ФЗК. “ВЦСПС совершенно оторвался от масс”, - заявляли участники пленума. Это положение нашло отражение и в постановлении по докладу Шверника. Однако причины такого явления назывались разные.
Многие говорили об ослаблении организационной работы, осторожно касаясь проблем, связанных с разукрупнением профсоюзов, и понимая, что это было сделано по указанию партии. Но отрицать очевидное было невозможно. “С созданием 163 ЦК профсоюзов руководство со стороны ВЦСПС резко ухудшилось”, - заявил председатель ЦК профсоюза работников пожарной охраны Шапиро.
Особенно неблагополучно складывались дела на местах - в разделенных ЦК профсоюзов, выведенных из центра. “Почему получается, что все 163 ЦК профсоюза работали плохо? - задавал риторический вопрос председатель союза рабочих потребкооперации Платонов и сам себе отвечал: - Видимо, ВЦСПС не является руководящим органом, а вроде того...” Он говорил о территориальной разобщенности профсоюзных организаций, об ослаблении связи с центром: “В Новосибирске 8 ЦК профсоюзов, которые обслуживают Урал, Сибирь и Дальний Восток... В Сибири и на Дальнем Востоке не ступала нога ни одного секретаря ВЦСПС. 8 ЦК профсоюзов предоставлены сами себе. Мы оторваны от политической жизни, от информации”.
В выступлениях на пленуме чувствовалось подспудное недовольство организационной перестройкой профсоюзов. Было ли целесообразно изменять их структуру и подгонять ее под органы хозяйственного управления? Выступающие так вопрос не ставили, понимая, кто стоит за этим решением. Но иносказательно об издержках разукрупнения говорилось немало. Миф о пользе разукрупнения был разрушен, хотя в постановлении пленума эта мера и была названа “необходимой”. Но кому? Только не профсоюзам, которые стали работать хуже, как отмечали выступающие. Одним из аргументов, которые раньше приводились в пользу разукрупнения, кроме задач приближения ЦК союзов к обслуживаемой профсоюзной массе, было сокращение численности платного аппарата. Предполагалось, что она уменьшится на 35%. Но реальность оказалась иной. Число платных работников возросло почти на 11 тысяч человек, или на 25%. Об этом сообщалось в докладе председателя Центральной ревизионной комиссии ВЦСПС Л.Б. Талалая.
Закономерным следствием непродуманной организационной перестройки профсоюзов явилось усиление отрыва профсоюзного руководства от масс. Организационная перестройка негативно сказалась и на стиле работы руководящих профорганов, включая ВЦСПС. “Заедала нас текучка, - признался секретарь ВЦСПС А.К. Аболин. - Пока было 47 союзов, недовольства было меньше. Когда у нас стало 163 ЦК профсоюза и 80 совпрофов, требования от советских органов, правительства, вопросы Наркомтруда, пенсии, инвалиды, приемы - эта текучка навалилась... Шверник, Вейнберг, Евреинов - мы уходили ежедневно в 12 и час ночи, работали очень много... лавина текущих дел нас давила, мы хваталась за разнообразные вопросы, мы зарылись в мелочах, а крупные вопросы до конца доработать не сумели”.
Другой секретарь ВЦСПС, Г.Д. Вейнберг, также говорил о том, что секретариат был захлестнут самотеком множества дел: “Каждый вечер мы уносили кучу бумаг... мы редко бывали на местах, не бывали на пленумах, президиумах ЦК профсоюзов, поэтому они не получали конкретного руководства”.
Таким образом, разукрупнение способствовало укоренению канцелярско-бюрократического стиля в работе профорганов сверху донизу. Даже член президиума С.А. Лозовский говорил о том, что не всегда мог попасть в кабинет Шверника, так как дверь бывала заперта: “Говорят: секретариат заседает, - до одури коллективно заседают день-два... Пять секретарей с утра до вечера заседают... получается коллективная безответственность”. Тот же Лозовский, сделав вывод о том, что “наш секретариат утопал в бумагах, в мелочах”, напомнил: “Я т. Швернику говорил десятки раз: как может получиться такое, когда десятки председателей ЦК профсоюзов говорят, что по два-три года не могут видеть секретаря?”
Примеру ВЦСПС следовали и нижестоящие профсоюзные органы, усвоившие бумажно-бюрократический стиль работы. Характерный пример полного отрыва руководящих органов от масс был приведен в выступлении члена пленума ВЦСПС, машиниста электровоза шахты № 5 А.Я. Новиковой, стахановки из Донбасса. Когда ВЦСПС стал созывать пленум, в местные организации были посланы телеграммы, в которых запрашивали, где работают члены ВЦСПС. “Оторвавшийся от масс председатель Донецкого облсовпрофа Масленников, недолго думая, сообщил в президиум ВЦСПС, что Новикова умерла. Но я воскресла, чтобы побывать на пленуме ВЦСПС”, - заявила шахтерка Новикова и обрушилась с критикой на профсоюзное руководство за его бездушное отношение к людям, к их насущным жизненным проблемам. В частности, Новикова выразила возмущение, что в 1936 году профсоюзы недорасходовали 3 млн руб. на путевки в дома отдыха и санатории, в то время как рабочие, передовики производства, в том числе она сама, не могли поехать поправить здоровье.
Действительно, в докладе Шверника сообщалось, что только за девять месяцев 1936 года остались неиспользованными более 10 тысяч путевок в дома отдыха, более 800 - в санатории, 407 - в санатории для детей. “А в это время рабочие, больные туберкулезом, дети низкооплачиваемых работниц не могут получить лечение и отдых”, - возмутилась Н. Воронина с московского электрозавода.
Стиль работы ВЦСПС, ЦК союзов и других профорганов подвергся жесткой критике на пленуме. Особенно резко выступающие говорили о методах работы секретариата и президиума ВЦСПС. “Нас, членов и кандидатов в члены пленума, не собирали, - сказал председатель фабкома фабрики “Красный Перекоп” Ярославской области Горюнов. Он привел пример характерной “связи” вышестоящих органов с членами пленума: “Присылают телеграмму: “Как вы реагируете на введение в ВЦСПС тов. Полонского?” Телеграфирую: “Согласен”. Не видел, что за Полонский, которого вводили, и не видел, что за Полонский, который ушел”.
Опросный метод все более входил в широкую практику работы профорганов и в дальнейшем сыграл роковую роль для многих участников VI пленума - и не их одних... Однако в результате насильственного производственно-территориального деления ЦК профсоюзов и искусственного создания новых мелких союзов, разбросанных по разным регионам, иной способ связи был не всегда возможен. Так, ЦК союза рабочих коксохимической промышленности находился в Донбассе, а в его систему входил кемеровский комбинат, расположенный в Сибири. ЦК союза хлопчатобумажников размещался в Ташкенте, а значительная часть профсоюзных организаций этой отрасли находилась на Украине.
“Попробуйте руководить в таких условиях!” - сказал председатель ЦК профсоюза металлургов Юга Глина и предложил уточнить территориальное расположение отдельных союзов. Действительно, при таком порядке дел становилась проблемной связь руководящих органов профсоюзов с низовыми организациями, с профсоюзной массой, а ведь именно их тесную связь должна была обеспечить организационная перестройка в профдвижении. Разукрупнение себя явно не оправдывало.
Конечно, партия не могла согласиться с этим, не могла допустить дискредитации собственного решения. И в постановлении пленума, разработанном при самом активном участии секретарей ЦК ВКП(б) Кагановича и Андреева, разукрупнение называется необходимым делом, а вина за все издержки возлагалась на профсоюзы и их руководство - прежде всего ВЦСПС и ЦК союзов. Не имея никакой аргументации в пользу произведенной перестройки, подменяя одну проблему другой, Каганович обратился к бесспорному доводу: “Сколько раз товарищ Сталин на съездах говорил о том, что нужно повернуться к бытовым нуждам? - вопрошал Каганович. - Под этим углом зрения надо рассматривать разукрупнение. Но ЦК профсоюзов этой директивы не выполнили. Я скажу, что разукрупнение себя оправдало”.
С точки зрения интересов партии, действительно, эта мера себя оправдала: создание множества мелких союзов ставило их в еще большую зависимость от партийных, государственных и хозяйственных органов, ослабляло массовую общественную организацию, облегчало управление ею для органов власти и позволило произвести перетряхивание кадров, удалить тех, кто мог представлять хоть малейшую опасность для властных структур. Но поскольку профсоюзные организации были иного мнения на этот счет, то козлом отпущения сделали профсоюзное руководство, а в резолюцию VI пленума ВЦСПС записали с подачи сталинских посланцев, что разукрупнение “было проведено формально и не сопровождалось укреплением связи руководящих профорганизаций с членами профсоюзов”. Виновник был найден, а партия умыла руки.
Профсоюзные работники зачастую сами с болью осознавали безвыходность своего положения. Укрепившаяся в стране командно-административная система, как в воронку, втягивала профсоюзы в бумажную карусель. Секретарь ВЦСПС К.И. Николаева, проработав в аппарате восемь месяцев, ни разу же смогла выехать “на места”, хотя и стремилась к этому. Как сказала она участникам пленума - текучка заедала. Секретарь ВЦСПС Аболин сетовал на то, что он мог планировать свой рабочий день лишь на одну десятую, так как наваливалась другая работа - то комиссия, то заседание ВЦСПС, то инвалиды, то надо принять приехавших из провинции и т.д. “И программа моего дня на 9/10 не выполнена. Отсюда неудовлетворенность. За последние 1,5 - 2 года я поседел - так переживал”. Результатом такой загруженности явилось крайне плохое руководство со стороны ВЦСПС, секретариата.
Оценка роли ВЦСПС участниками пленума была убийственной.
“ВЦСПС - это межсоюзная канцелярия во всесоюзном масштабе, - заключил с трибуны член пленума Платонов. - Руководство профдвижением со стороны ВЦСПС мы не чувствовали. Это был не аккумулятор, который вбирает энергию и подает ее в виде опыта, а это была своеобразная губка, которая всасывала, и сейчас требуется нажим, чтобы ВЦСПС что-то отдал”.
А между тем из главного штаба профдвижения, как называла ВЦСПС профсоюзная печать, исходили невразумительные инструкции и распоряжения. Так, ВЦСПС дал указание перейти с квартальной отчетности по соцстраху на ежемесячную при сокращении платных работников. “Чтобы заносить некоторые формы, нужно 43 часа. Всего же для учета финансовой работы в райместкоме потребуется 420 часов, или труд одного постоянного работника. У нас ни в одном районе нет ни одного платного работника, а активист не может каждый день по шесть часов писать отчет”, - заявил Котляр, председатель ЦК союза госучреждений.
Усилившийся бюрократизм был естественным спутником сложившейся в стране командно-административной системы, составной частью которой являлись и профсоюзы. Организационная перестройка в виде разукрупнения усилила процесс бюрократизации профсоюзов и ослабления их связи с массами.

ДАЕШЬ ПРОФСОЮЗНУЮ ДЕМОКРАТИЮ!

Наиболее уязвимой проблемой, на которую обратил внимание VI пленум ВЦСПС, была внутрипрофсоюзная демократия. В выступлениях Кагановича и Андреева - секретарей ЦК партии, а также членов ВЦСПС, - особо подчеркивалось значение указаний Сталина, которые еще два года назад, как мы отмечали, были поставлены со всей остротой: “О необходимости серьезного и крутого поворота в сторону широкой демократии во всей работе советских профсоюзов, от ВЦСПС до фабрично-заводских и местных комитетов”. В постановлении VI пленума ВЦСПС было записано, что “эти указания не были выполнены ВЦСПС и ЦК союзов”. Это было серьезное предупреждение и прямая угроза секретариату, президиуму и всему пленуму ВЦСПС. О множестве нарушений в этой сфере говорилось и в докладе Шверника, и в выступлениях участников пленума. В резолюции по докладу было прямо записано, что “в работе профсоюзных органов от ФЗК до президиума ВЦСПС то и дело нарушаются принципы профсоюзной демократии... Нарушена система выборности профорганов: ФЗМК, обкомы и ЦК союзов не переизбирались по 3 - 5 лет. В профсоюзах укоренилась кооптация”.
Приводились и конкретные примеры: на Московском заводе “Динамо” с июля 1935 года сменилось без выборов четыре председателя завкома. На Красноуральском медеплавильном заводе за два года сменилось путем кооптации шесть председателей завкома. Они приходили без выборов и уходили, не отчитываясь в своей работе. Фактически отчетность профорганов перед членами профсоюзов была ликвидирована. Во многих ЦК союзов практически отсутствовали президиумы - председатели и секретари единолично решали все вопросы. Общие собрания членов профсоюзов созывались крайне редко, проводились формально, их решения оставались на бумаге, исполнение не проверялось.
За годы проводимых разукрупнений не были созваны съезды вновь организованных союзов. Большинство ЦК профсоюзов остались непереизбранными. Примечательно заявление на пленуме председателя ЦК профсоюза металлургов Юга Глины: “После разукрупнения ожидал лучшей работы, чем имеем... Я вынужден был с помощью т. Шверника нарушать демократию, ввести 3 члена президиума (т.е. кооптировать), так как иначе оказался бы директором завода, а не руководителем профсоюзной организации. За 1936 год было решено опросом 400 вопросов, причем имеется только одна подпись (председателя). Это нарушение профдемократии. Я как руководитель ЦК сижу с 1931 года без выборов”.
Нарушение сроков отчетов и выборов, собраний, съездов, пленумов приводило к замене принципа выборности назначенством и кооптацией. Такие факты были многочисленны.
На московском электрозаводе за три года сменилось пять председателей завкома. Их никто не избирал, они ни перед кем не отчитывались. По тридцати заводам в системе профсоюза металлургов Востока сменилось двадцать председателей завкомов со дня разукрупнения союза. Каждый сменяемый председатель не отчитывался. Председатель завкома Челябинского тракторного завода И.С. Непоп сообщил, что завком был избран в 1932 году и за пять лет отчитывался всего один раз. Не было выборов и не было отчетности. Процветает кооптация, текучесть кадров. Вместо 25 человек в завкоме работают 15 - 20. Ликвидированы цехкомы, что затруднило работу, ослабило связь с массами. В целом половину всех председателей ФЗК составляли кооптированные. Кадровая чехарда, вызванная комплексом причин, включая чистки профорганов, назначения и кооптации в их состав без выборов рабочих с производства, “от станка”, привели к появлению значительного слоя некомпетентных профсоюзных руководителей, не имеющих опыта работы в этой сфере. Так, стаж работы большинства председателей ФЗМК Западной Сибири составлял от одного до шести месяцев, или не более года. В хлопчатобумажной промышленности Ивановской области стаж работы председателей фабкомов в среднем составлял не более одного месяца.
Отсутствие выборности сказалось негативно на всех низовых звеньях, на качестве работы профсоюзных организаций. Так, в одиннадцати завкомах профсоюза тяжелого машиностроения насчитывалось 55 кооптированных профработников. Это сдерживало их активность в решении многих вопросов, связанных с улучшением условий труда и быта рабочих. Председатель ЦК этого союза К.К. Стриевский рассказал о том, что хозяйственники, запугивая профсоюзы тем, что выполняют оборонный заказ, злоупотребляли сверхурочной работой. Он назвал факт вопиющего нарушения охраны труда и трудового законодательства на Ижорском заводе в Ленинграде. Технический директор принуждал рабочих трудиться сверхурочно несколько смен подряд. Когда рабочие сказали, что они устали и не могут больше работать, им заявили: “Идите под холодный душ, облейтесь холодной водой и становитесь на рабочее место”. “Ни цехком, ни завком, ни партийная организация не дали по рукам этому самодуру, - сказал Стриевский. - Мы не вели по-настоящему борьбы с хозяйственниками, однако со второй половины года мы крепче нажали на заводы, и количество сверхурочных сократилось: на Ижорском заводе в пять раз, на Кировском - в двадцать раз”. Конечно, Стриевскому, как кандидату в члены ЦК ВКП(б), легче было решать эти проблемы, чем другим профработникам, особенно кооптированным.

В.И. НОСАЧ
д.и.н., профессор


Окончание в следующем номере