90 лет назад, ранним утром 7 февраля 1920 года на берегу притока Ангары реки Ушаковки большевики расстреляли Александра КОЛЧАКА. Участь Верховного правителя России разделил глава его правительства Виктор ПЕПЕЛЯЕВ. Не помогли им ни золотой запас, ни союзники по Антанте.

Александр Колчак. 1905 год. Репродукция Фотохроники ТАСС

10-серийный “Адмиралъ” так и не прояснил, почему финал Колчака был столь трагичным и что позволило красным разделать колчаковские войска под орех и гнать их от Волги до Байкала. А вопрос, согласитесь, не праздный.

Ответ на него в интервью “Времени новостей” дал режиссер Андрей Кравчук. Не скрывая своих симпатий, он уверял: “Белые воевали за Россию... А для большевиков сама Россия была частностью, они воевали за “мировой интернационал” и выиграли, потому что понятно говорили и много обещали. Ошибка Колчака в том, что он, будучи безупречно честным, как мне кажется, не давал обещаний, которые не мог выполнить... Белым не хватило имевшейся у красных абсолютной агрессии. Это погубило их и Россию”.

Аргумент, что белые воевали за Россию, а красные за интернационал - фальшь непереносимая. На этом фоне сцена из фильма “Чапаев”, где главный герой, начальник 25-й стрелковой дивизии и его бойцы разбираются, за какой из Интернационалов воюют, гораздо ближе к правде. К тому же в стремлении доказать правоту белых Кравчук не нашел ничего лучшего, чем показать красных дебилами и приблатненной матросней. Очевидно, что заняв ангажированную позицию, сложно разобраться в общенациональной трагедии, которой стала братоубийственная Гражданская война. Спорно и то, что белым не хватило агрессивности. Впрочем, у самого режиссера ее с избытком. И нет желания понять, что патриотов России было много и среди белых, и среди красных. Трагедия в том, что они убивали друг друга.


КОЛЧАК И АНТАНТА

Точно датировать, когда Колчак попал в поле зрения союзников по Антанте (Англии, Франции, США), сложно. Но как только 7 июня 1917 года он перестает командовать Черноморским флотом, его будущее накрепко связывается с ними. 2 августа он прибыл в Англию, где вступал в контакты с влиятельными политиками. Затем отбыл за океан. 16 октября Колчак был принят президентом США Вудро Вильсоном. А политики такого уровня второстепенными вопросами не занимаются. Причем все эти встречи состоялись до захвата власти большевиками.

Более года, до сентября 1918 года, Колчак находился за пределами России. В “Адмирале” не акцентируется внимание на том, что маршрут его перемещения по миру был начертан в Лондоне. Хотя сам Колчак в личной переписке этого и не скрывал. После США он побывал в Китае, Сингапуре, едва не угодил в Месопотамию (Ирак). В июле 1918 года к Колчаку в Японию приехал генерал Альфред Нокс, возглавлявший русский отдел военного министерства Великобритании. После их беседы Нокс отрапортовал в Лондон: “Нет никакого сомнения в том, что он является лучшим русским для осуществления наших целей на Дальнем Востоке”. Напомню, что еще в декабре 1917 года Лондон и Париж разделили юг России на сферы влияния. Теперь их руки дошли до Сибири. Колчак был нужен англичанам и французам в качестве орудия для достижения их целей.

В 1918 году после свержения Советской власти в Сибири, Урале и Поволжье возникло около двух десятков правительств - с министрами, но почти без ресурсов и надежных войск. После ряда конфликтов представители антибольшевистских правительств собрались на Государственное совещание с целью создания верховного органа всероссийской власти. 23 сентября в Уфе была провозглашена Директория. Она мыслилась как коллективный диктатор из пяти человек. Один из них - эсер Владимир Зензинов - в шутку сказал, что к каждому члену Директории можно обращаться “Ваше однопятое величества”. В реальности же “диктаторы” не обладали и сотой долей царской власти. 9 октября во время встречи Директории в Омске - столице новой всероссийской власти - прозвучали пророческие слова войскового старшины И. Красильникова: “Вот оно, воробьиное правительство, махни рукой - и разлетится”.

13 октября в Омск прибыл Колчак. При поддержке англичан 5 ноября он был назначен Директорией на пост военного и морского министра, а 18 ноября после военного переворота стал Верховным правителем России. В фильме всю церемонию провозглашения он красовался на фоне российского триколора, американского и британского флагов...

Что же касается большевиков, то поначалу они действительно были ориентированы на мировую революцию. Но и Россия была им не безразлична, как уверяет режиссер разрекламированной антисоветской страшилки. Более того, территориальное ядро и независимость Российского государства спасли именно большевики. Этот факт признавали даже люди, далекие от симпатий к Ленину. Вот что писал в 1931 году великий князь Александр Михайлович (Николай II приходился ему одновременно двоюродным племянником и шурином - Александр Михайлович был женат на сестре царя Ксении). Человек, потерявший в 1918 - 1919 годах. братьев Николая, Сергея и Георгия и других родственников, нашел в себе силы признать, что в годы Гражданской войны “на страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи”.

Процитировав слова Льва Троцкого о том, что Англия и Франция хотят превратить Россию в колонию, великий князь воскликнул: “И разве на этот раз он не был прав?” 27 января 1919 года французы потребовали от атамана Войска Донского подписать документ, который великий князь назвал “удивительным”: “Донские казаки обязываются удовлетворить требования тех французских предприятий, которые вынуждены были ликвидировать свои дела из-за беспорядков в России... Французские владельцы предприятий и французские акционеры этих предприятий должны получить в виде вознаграждения всю сумму прибылей и дивидендов, которые они не получали с 1 августа 1914 года. Размер означенных прибылей и дивидендов должен соответствовать средним прибылям довоенного времени. К означенным суммам следует прибавить пять процентов годовых”.

В Париже не забыли о процентах и не вспомнили о словах своего маршала Фердинанда Фоша: “Если Франция не была стерта с лица земли в 1914 году, то прежде всего она этим обязана России”. Впрочем, западные политики во все времена об оказанных им услугах забывали уже на второй день.

26 мая 1919 года “счет” от союзников получил и Верховный правитель России. Сей документ Александр Михайлович сопроводил возмущенным комментарием: “На этот раз требования о возмещении материального ущерба сопровождались параграфом о признании всех “независимых государств”, так расточительно созданных нашими союзниками вдоль окраин России”.


ГЕНЕРАЛ ОБ ОШИБКАХ АДМИРАЛА

В числе первых разбором ошибок Колчака занялся Дмитрий Владимирович Филатьев - один из наиболее опытных колчаковских генералов. Он был на 8 лет старше Колчака, еще до революции достиг чина генерал-лейтенанта, преподавал в Академии Генерального штаба. После Гражданской войны в эмиграции написал книгу “Катастрофа белого движения в Сибири”. Следуя традициям военной науки, Филатьев проанализировал основные элементы, сложение которых предопределяет результат любой операции “от партизанского набега до большой мировой войны”. Численность колчаковских войск на начало 1919 года Филатьев определил в 800 тысяч, констатировав их численный перевес над красными. Моральное состояние войск он счел “уравновешенным для обеих сторон”. Зато подчеркнул, что “третий элемент, управление войсками, давал бесспорное преимущество большевикам, потому что неумелые назначения на высшие должности в Сибири привели к тому, что в действительности сибирские войска высшего командного управления вовсе не имели. Дело вконец было испорчено принятием не соответствующего обстановке плана действий и направления наступления”.

Вывод о плохом управлении Филатьев подтверждает указанием на то, что из 800 тысяч бойцов на фронте находились 70 тысяч, а “все остальное расползлось по штабам, обозам и тылам” (генерал забыл о тех, кто участвовал в подавлении многочисленных крестьянских восстаний). Из всех планов наступательной операции был выбран самый неудачный - одновременно и на Вятку, и на Самару. Разработчики операции проигнорировали азы военной науки, согласно которым сильный удар наносят кулаком, а не растопыренными пальцами.

Эти и другие ошибки стали результатом неправильного выбора начальника штаба Верховного Главнокомандующего. Колчак опыта руководства сухопутными войсками не имел, но генералы у него имелись. По мнению Филатьева, главнокомандующий вооруженными силами свергнутой Директории генерал-лейтенант Василий Болдырев вполне подходил на должность начальника штаба. Но Колчак не счел нужным сделать Болдыреву соответствующее предложение, и тот уехал в Японию. Начальником штаба при Болдыреве был 49-летний генерал Сергей Розанов. Но ни он, ни другие опытные генералы (Дитерихс, Флуг, Иностранцев, Матковский, Андогский, Рябиков, Сурин) предложения стать начальником штаба не получили.

Выбор Колчака пал на 35-летнего полковника Дмитрия Лебедева, приехавшего в Сибирь из Добровольческой армии и считавшегося представителем генерала Антона Деникина. Столь странное назначение объясняется тем, что Лебедев сыграл активную роль в организации переворота. Став начальником штаба Верховного Главнокомандующего, он допустил массу ошибок, что имело для белых фатальные последствия. Остается загадкой, на что рассчитывал Колчак, отдавая армию в руки неопытного человека?


ЧЕХОСЛОВАЦКИЙ МЕМОРАНДУМ

Провал наступления перерос в паническое отступление колчаковских армий на восток. И хотя боевых действий почти не было, ряды колчаковцев таяли с каждым днем. И дело не только в тифе и недостатке продовольствия, фуража и обмундирования. Все больше солдат и офицеров думали о своем спасении, а не о продолжении борьбы с большевиками. Трагедия последних недель жизни Колчака разворачивалась на этом фоне.

Не оправдались и его надежды на союзников - англичан, французов, американцев, японцев, чехов и словаков. В годы Первой мировой войны земляки знаменитого солдата Швейка, не желая воевать за Австро-Венгрию, сдавались в плен. Сердобольные русские проявили заботу о братьях-славянах, хорошо кормили их и хорошо вооружили для борьбы с общим врагом. Большевики, придя к власти, согласились выпустить чехов и словаков из России, но без оружия, которое они здесь получили. Но в Париже и Лондоне с помощью чехословаков решили восстановить Восточный фронт против Германии. По приказу Антанты чехословаки повернули оружие против красных.

Примечательно, что красные и белые были едины в своем негодовании. Чехословаки, писал Филатьев, не имели “никакого права вмешательства в наши внутренние дела”, это было оскорбительным “для нашего национального самосознания”. Об этом оскорблении нельзя забывать и сегодня. Тем более что с перестроечных времен у нас появилась мода каяться за Пражскую весну. Что просто глупо, если рассматривать события 1968 года в контексте “холодной войны”. А для начала стоило бы дождаться извинений из Праги и Братиславы за их вмешательство в нашу Гражданскую войну. В России чехи и словаки отметились грабежами, насилиями, казнями.

По мере приближения фронта в Омске стали готовиться к эвакуации. Биограф Колчака Павел Зырянов пишет, что как только золотой запас России был погружен в специальный эшелон, к Верховному правителю “явился в полном составе дипломатический корпус с предложением взять золото под международную охрану и вывезти во Владивосток. Колчак воспринял этот демарш как заламывание непомерной цены за обещанную помощь. Мгновенно вспылил: “Я вам не верю. Золото скорее оставлю большевикам, чем передам союзникам”. Можно, наверно, сказать, что эта фраза стоила ему жизни, ибо иностранные представители сразу потеряли к нему интерес”.

Был ли Колчак столь резок, выяснить сложно. Филатьев писал, что “ничего не мешало Колчаку потребовать совместной гарантии союзных правительств, что золото не будет ни в каких обстоятельствах ими реквизировано. Во всяком случае, странно, что Колчак предпочитал в крайнем случае передачу золота большевикам”.

12 ноября Верховный правитель выехал из Омска. А на следующий день появился меморандум чехословацкого командования к союзным державам. Его авторы, назвав свое положение трагическим, потребовали, чтобы им была “предоставлена свобода к воспрепятствованию бесправию и преступлениям, с какой бы стороны они ни исходили”.

На деле, меморандум играл роль дымовой завесы того произвола, который творили сами чехословаки на Транссибирской магистрали. Они панически боялись красных, и контроль над железной дорогой требовался им для того, чтобы побыстрее удрать во Владивосток, откуда морем вернуться на родину. Причем не с пустыми руками. “Что только ни втискивалось в товарные и пассажирские вагоны: мебель, экипажи, станки, зеркала, моторные лодки, пианино, огромные запасы продовольствия, обмундирования, мануфактуры. Никто не мог препятствовать движению чехословацкого воинства, которое вело себя как оккупационное. Даже поезда Верховного правителя простаивали часами и сутками. Если у чехов выходил из строя паровоз, они не стеснялись забрать другой у первого попавшегося эшелона. Кто находился в этом эшелоне - беженцы, раненые, больные - это чехословацких солдат не интересовало”, - писал Зырянов.


ИРКУТСКИЙ ЭПИЛОГ

Из-за транспортных проблем Колчак был вынужден оставить в Красноярске часть сопровождавшего его конвоя. 25 декабря поезд Верховного правителя прибыл в Нижнеудинск, где застрял в организованной чехами железнодорожном пробке почти на две недели. Союзники проигнорировали протесты адмирала, а он сам оказался в положении Николая II накануне отречения - в поезде и без надежной связи с армией. Морозы крепчали, а власть Колчака быстро таяла...

Тем временем эсеры и меньшевики создали Политический центр и приступили к организации антиколчаковских выступлений по всей Сибири. Расчет был на захват власти и примирение с большевиками. 21 декабря вспыхнуло восстание в Черемхово, затем - в Иркутске. Находившееся там правительство Колчака вступило с повстанцами в переговоры. Они завершились капитуляцией. 5 января 1920 года Политцентр объявил о переходе к нему всей полноты власти.
Днем ранее Колчак сложил с себя властные полномочия. Чтобы вырваться из “нижнеудинского плена” адмирал, по-видимому, заручившись гарантиями союзников, согласился ехать в вагоне чехословацкого эшелона, где развевались флаги Англии, Франции, США, Японии и Чехословакии. Но теперь Колчака сопровождали лишь несколько десятков солдат.

Об этом узнали и в Политцентре. Его деятели обратились к чехословацкому командованию с требованием выдать им Колчака, пригрозив проблемами на пути следования чехословацких эшелонов. Развязка наступила 15 января на станции Иннокентьевская близ Иркутска. В вагон Колчака вошел помощник чешского коменданта и заявил, что адмирал выдается Политцентру. Верховный правитель схватился руками за голову и произнес: “Значит, союзники меня предают”. В сущности, так оно и было. Другое дело, что к такому повороту событий изначально должны быть готовы все любители “партнерить” с Западом.

21 января допросы Колчака начала Следственная комиссия. Они продолжались до 6 февраля, когда к Иркутску подошли каппелевцы, ведомые генерал-лейтенантом Сергеем Войцеховским. Но попытка спасти Колчака лишь ускорила расправу над ним. Он стал единственным адмиралом, нашедшим последнее пристанище на дне реки.


АХ, “АДМИРАЛЪ”, “АДМИРАЛЪ”, “АДМИРАЛЪ”...

Отдельного разговора заслуживает 10-серийный сериал “Адмиралъ”. Когда Первый канал оповестил о премьере, телезрители были вправе рассчитывать, что создатели фильма познакомят их с интересной биографией главного героя.

Часть иллюзий развеяла первая же серия. Выяснилось, что создатели “Адмирала” не стали обременять себя рассказом о первых... 42 годах жизни Колчака. За кадром остались такие страницы его биографии, как участие в обороне Порт-Артура и Русской полярной экспедиции Эдуарда Васильевича Толя. На острове Беннетта в августе 1903 года Колчак с головой провалился в полынью и был спасен боцманом Никифором Бегичевым. “Не хотелось бы сгинуть подо льдом, дослужившись лишь до лейтенанта”, - пошутил Колчак, не подозревая, что сгинет подо льдом, став адмиралом.

Тем не менее, режиссер фильма уверял, что для него “принципиально важно узнать подробности происходивших событий”. О “подробностях” и поговорим. Фильм начинается с того, как в апреле 1916 года Колчак заманил на мины немецкий броненосный крейсер “Фридрих Карл”. По словам члена военно-научного общества Черноморского флота Г. Рыжонка, “живописно показанная артиллерийская дуэль крошечного русского миноносца с закованным в броню германским крейсером в 10 тысяч тонн водоизмещением - нечто из области фантастики. Броненосный крейсер огнем своих тяжелых орудий одним-двумя залпами за пределами дальности стрельбы орудий миноносца разнес бы в щепы этот кораблик - пусть даже с самым смелым экипажем. Если же обратиться к фактам, то германский броненосный крейсер “Фридрих Карл” действительно погиб на русском минном заграждении, но не в апреле 1916 года, а 17 ноября 1914 года”. Колчак к этому отношения не имел.

Сцена боя не оставила равнодушным и Юрия Нерсесова: “Знаете, что делает киношный Колчак, когда его миноносец “Сибирский стрелок” попадает под огонь тяжелых орудий германского крейсера “Фридрих Карл”? Выстраивает команду на верхней палубе и затевает... молебен! Немцы уже пристрелялись и несколько раз попали, один фугасный подарочек на палубу и - плавучая братская могила! Но против сценария не попрешь, и недоразумение в кителе, которому, цинично пользуясь смертью Колчака, передали его фамилию, бормочет молебен. Всевышний, разумеется, внемлет - корабль успешно проходит по собственному минному заграждению, погнавшийся супостат подрывается и тонет, а растроганные зрители бормочут: “Вот что крест животворящий делает!” Комментируя игру Константина Хабенского, тот же автор справедливо констатирует: “Бухтящий себе под нос и боящийся дотронуться до возлюбленной унылый тип с безвольным ртом и глазами получившей пинок дворняги похож на оригинал не более, чем заплатанный надувной матрас на торпедный катер”. Добавлю, что даже в вагоне поезда, следующего в Иркутск, Колчак печалится не о разбитой армии, а о том, что не станцевал с любимой женщиной.

Разбирая эпизод боя в Рижском заливе, историк Олег Корниенко обращает внимание на такие “подробности”: “На флоте считают оскорбительным употребление сухопутного термина “рапорт”, а ударение, как и в слове “компас”, ставят на последний слог. Стрельбу не “координируют”, а корректируют, и делает это не старший офицер в чине армейского полковника. Тем более данные принимает не контр-адмирал”. Но это не все. “Интересно, что тащат матросы в ящиках по палубе “Славы”? - задается вопросом Корниенко. - Ведь это не пехота: снаряды главного, среднего и противоминного калибров подавались элеваторами, а мелкокалиберные противоабордажные “пукалки” в дело не вводились по причине крайне малой дальности стрельбы и небольшой массы снаряда. Пушки Гочкиса, установленные на корабле “Сибирский стрелок”, были 47 мм, а не 45 мм, как говорит офицер в фильме. Выглядели они короткоствольными “обрубками”, а в кадре наблюдаются 45 мм орудия 1930 - 40-х годов. Да и с обилием дыма при ведении артогня явный перебор: ведь еще с конца ХIХ века флот и армия перешли на пироксилиновый бездымный порох”.

Другие “подробности” Нерсесова озадачили: “Для чего заменять 102-миллиметровые орудия миноносца никогда не использовавшимися на флоте Российской Империи 45-миллиметровыми, которые вопреки всем законам физики успешно поджигают бронированную махину? С какого перепуга построенный после русско-японской войны двухтрубный “Сибирский стрелок” похож на довоенный четырехтрубный “Буйный”? Откуда в нем перебитый нефтепровод, если кораблик ходил на угле? Почему броненосец “Слава” обозвали крейсером, дополнительно приляпав на палубу пушки со щитами с “Авроры”? С какой целью колчаковские Сибирская и Западная армии переименованы в 1-ю и 2-ю? Наконец, после какого алкогольного возлияния Николай II крестит адмирала старообрядческим двуперстием?”

В действительности Колчак встречался с царем 4 июля 1916 года в Могилеве в Ставке Верховного главнокомандующего. Они говорили, гуляя по саду. После Февральской революции Николай II с Колчаком не виделся, не благословлял и икону не дарил. Эта очередная режиссерская находка игнорирует тот факт, что Колчак в числе первых присягнул новой власти - Временному правительству. Неверно отражены в фильме и “подробности” гибели адмирала Адриана Ивановича Непенина. Дело было так: 4 марта 1917 года взбунтовавшиеся матросы позвали его на митинг. По дороге на него командующий Балтийским флотом и был убит.

Таковы только некоторые “подробности”, коими потчуют публику создатели “Адмирала”. Их изобилие вкупе с отсутствием внятной сюжетной линии и исторического содержания не оставляет шансов понять, что же происходило в России после Февральской революции.

Материал подготовил Олег НАЗАРОВ

Использованы: Гражданская война в России. Катастрофа белого движения в Сибири. М.-СПб., 2005; Зырянов П.Н. Адмирал Колчак, верховный правитель России. М., 2009; Нерсесов Ю. Адмиралъ мыльного моря // Спецназ России. 2008. №10; Протоколы допроса адмирала Колчака... // Архив русской революции. Т.Х. М., 1991 и др.


“А”-СПРАВКА

Последние годы жизни Колчака скрасила Анна Васильевна Тимирева. Она родилась 5 июля 1893 года в семье дирижера и пианиста Василия Ильича Сафонова, в 1889 - 1905 годах занимавшего пост директора Московской консерватории. Затем семья переехала в Санкт-Петербург, где Анна закончила женскую гимназию. В 1911 году вышла замуж за морского офицера Сергея Николаевича Тимирева (он познакомился с Колчаком в юности, в Морском кадетском корпусе).

В 1914 году у Анны родился сын Владимир. В том же году произошло и ее знакомство с Колчаком. Вскоре семейная жизнь каждого из них дала трещину. Брак с Тимиревым был расторгнут в июле 1918 году постановлением Владивостокской духовной консистории. В то время сын Анны жил в Кисловодске у бабушки В.И. Сафоновой. Затем он учился в Московском архитектурном институте, стал художником-анималистом, оформлял книги для детей. В 1938 году Владимир был арестован. У него было обнаружено антикварное оружие - шпага, кремневый пистолет и кинжал. В следственном деле фигурировал как “пасынок Колчака”. В мае 1938 года Владимира расстреляли.

Тимирева пережила сына на 37 лет, а Колчака - на 55 лет. В 1922 году вышла замуж за инженера-строителя Всеволода Книпера, взяла его фамилию. Это не спасло ее от многочисленных арестов. Анна прошла тюрьмы Иркутска, Москвы, Ярославля, лагеря Забайкалья и Караганды, несколько ссылок. В перерывах между арестами работала вышивальщицей, библиотекарем, маляром, дошкольным воспитателем, архивариусом, театральным художником в Рыбинске и т.д. Только в 1954 году Анна обрела свободу, а в 1960 году была реабилитирована и поселилась в Москве на Плющихе. Композитор Дмитрий Шостакович, знакомый ее отца, помог получить ей пенсию. Снималась в эпизодических сценах на “Мосфильме”, играя “благородных старух” (к примеру, княгиню с лорнетом на балу в “Войне и мире”).

Любимая женщина Колчака умерла 31 января 1975 года. Похоронена на Ваганьковском кладбище под фамилией Книпер. Ее надгробие - за большой плитой Александры и Анастасии Сафоновых, старших сестер, скончавшихся в 1915 году от воспаления легких.


ДОКУМЕНТ

Из письма Колчака Анне Тимиревой, 16 марта 1918 г.

“Милая, бесконечно дорогая моя Анна Васильевна,

Пишу Вам из Singapore, где я оказался неисповедимой судьбой в совершенно новом и неожиданном положении... Английское правительство после последних событий, выразившихся в полном разгроме России Германией, нашло, что меня необходимо использовать в Сибири в видах Союзников и России предпочтительно перед Месопотамией...

Вы, милая, обожаемая Анна Васильевна, так далеки от меня, что иногда представляетесь мне каким-то странным сном. Разве не сон воспоминания о Вас в той обстановке, где я теперь нахожусь; на веранде экзотического английского отеля в жаркую тропическую ночь в атмосфере какого-то парника, в совершенно чуждом и совершенно ненужном для меня городе - я сижу перед Вашим портретом и пишу Вам листки, не зная, попадут ли они когда-нибудь в Ваши ручки”.