“Солидарность” побеседовала с профлидером - защитником Белого дома в августе 91-го

На будущей неделе исполняется 20 лет событиям августа 1991 года в столице - единственной в российской истории революции, обошедшейся малой кровью - если, конечно, кровь бывает малой. Корреспонденту "Солидарности" удалось пообщаться с участником тех событий - одним из организаторов обороны Дома Советов, а по совместительству председателем ЦК Независимого профсоюза работников охранных и детективных служб РФ, - Андреем КОСЯКОВЫМ. Он напомнил: тогда всерьез были готовы если не убивать, то умирать - точно.

Фото ИТАР-ТАСС / Фотохроника ТАСС

- Сколько вам лет, - испытующе смотрит на меня Андрей Косяков, - и что вы вообще знаете о тех событиях?

Неубедительно говорю, что во время путча мне было четыре и знаю я о нем "в принципе". А что добавить к тому, что читал в книжках? Разве что детское ощущение смутной тревоги и воспоминание о том, как отец-врач собрал аптечку и отправился в ночь к Белому дому - помогать раненым, "если вдруг что".

А вопрос-то, меж тем, не праздный. На смену чувству единения и готовности идти на баррикады приходят другие эмоции и оценки произошедшего: по недавним подсчетам Левада-Центра, почти половина опрошенных сочли события августа 1991 года просто "эпизодом борьбы за власть". Но ведь "просто эпизоды борьбы за власть" с многотысячными толпами, готовыми ложиться под танки, случаются нечасто.

А Андрей Косяков между тем начинает рассказывать о своем "участке фронта". С утра 19 августа до 22 августа он находился в самом центре событий - с автоматом в руках охранял Дом Советов РСФСР. И - говорит Косяков - тогда вероятность того, что дело закончится большой кровью, вовсе не казалась смешной.

- Как для вас все началось?

- Утром 19-го мне звонит мой шеф Николай Михайлович Аржанников - я тогда работал заместителем председателя комитета по правам человека при ВС России. Разбудил меня и говорит - посмотри, танков на улице нет? И давай езжай в Белый дом - началось "мероприятие" какое-то.

О возможности проведения "мероприятия", говорит Косяков, он как глава созданного в 1990-м профсоюза охранных и детективных служб знал заранее, но это никого почему-то не заинтересовало:

- Мы имели контакт с организациями, у которых была информация о возможности чего-то подобного. Одно из таких подразделений выдало информацию, что нечто может произойти осенью 1991 года. Эти данные мы представили Коржакову, тогдашнему руководителю службы безопасности президента. Увы, как показала практика, за эти полгода никаких мер никто так и не принял.

Итак, полдевятого утра 19 числа. Тихо, пусто, нет никого - вообще никого не было вокруг Белого дома. Звоню Коржакову - но меня сразу выводят на Руцкого (Александр Руцкой в 1991 году был вице-президентом РСФСР) - он к тому моменту уже был назначен руководить обороной Белого дома.

Он человек военный, спросил сразу - сколько людей в распоряжении? Два взвода, говорю, через час и до батальона в течение двух часов (у меня была опора на московские охранные структуры). Он говорит: "Давай всех".

Часам к десяти у нас было около 60 человек - а перед зданием тогда еще никого не было. Через час мы получили оружие (боекомплект был практически неограничен) и заняли посты. В нашей "юрисдикции" оказались апартаменты Ельцина на четвертом этаже - штаб обороны - и подземные коммуникации. А они, как вы понимаете, в Белом доме весьма приличные.

- Кто кроме вас и ваших людей был готов защищать Белый дом с оружием?

- Вооруженных людей в Белом доме можно было посчитать по пальцам. Была президентская служба безопасности, команда Коржакова, было 12 человек наших, 20 милиционеров с пистолетами на разных этажах; но, судя по их поведению, случись что, они бы так и остались сидеть. Позже подъехали еще человек пятьдесят омоновцев из Подмосковья. Вот, собственно, и все.

Но главную роль сыграли, конечно, те, кто позже собрался снаружи. Мы только к вечеру 19 числа увидели, что творится на улице (у нашего "участка" окна выходили во внутренний двор), и увидели толпы людей. И стало легче, хотя бы от осознания того, что не мы одни такие ненормальные. Ведь что мы могли сделать внутри Белого дома? Против лома нет приема. Если бы люди тогда не пришли, то, думаю, вряд ли мы с вами бы тут разговаривали.

- То есть вы ждали, что все пойдет по худшему сценарию?

- Я за эти дни спал в общей сложности два часа. Дважды пришлось взводить автомат: то есть два раза мы всерьез ждали огневого конфликта. Ситуации были разные: шла, например, информация о том, что будут высаживать десант с вертолета. Нам, впрочем, повезло с погодой: была низкая облачность, и даже если они и хотели что-то сделать, то у них не получилось бы. Кроме того, на нас же собирались двигать "Альфу". Предположить, что "Альфа" чего-то не умеет, было бы глупо.

Позже мы увидели, что не отключают ни связь, ни коммуникации. Поняли, что что-то у них в ГКЧП не ладится.

Среди тех, кто устраивал переворот, были люди, которые могли заставить нажать курки и гашетки. Но то ли здравого ума у них хватило, то ли просто они к этим рычагам не сумели получить доступа. Могли же, как в Сирии, ввести танки и начать ковровое бомбометание, скажем, по Бирюлево - отчего бы нет?

Сложно сказать, почему у них в итоге ничего не получилось - может быть, из-за глупости и трусости, а может, из мудрости.

- Сейчас, спустя двадцать лет, не возникает сомнений в том, что вы действовали правильно?

- Было понимание, что если президент Ельцин обращается к гражданам, нужно оказать ему содействие. Мы же все-таки граждане этой страны. Более легитимной власти, чем президент России, на тот момент в стране не существовало. Советский режим уже себя изжил. Если бы тогда с ним не разобрались, решилось бы все немножко позже - но, как сейчас говорят, по "египетскому" или "сирийскому" варианту. Ведь чем дальше откладывается решение такого типа проблем, тем по более сложному и кровавому варианту они решаются.

Кстати, мне очень странно, что сейчас власть забыла это событие. Сейчас у меня ощущение, что моим внукам скоро придется решать похожие проблемы. Если в стране все будет продолжаться как идет - то так непременно и произойдет. Может быть, через два, а может быть, через двадцать два года. У нас 70% продовольствия импортируется за валюту, которую мы получаем от продажи сырья. Если мы представим, что завтра цены на нефть упадут до уровня 1991 года... ждите революции через месяц.

А так - я рад, что страна изменилась. Другое дело, в какую сторону... Ведь тогда никто из нас не думал, что все будет так, как сейчас. Мы себя чувствовали как возвращающиеся с войны офицеры в 1945 году: вот, начнется нормальная жизнь, будет нормальная страна. Это, конечно, были иллюзии. Но повторись все сейчас - поступили бы так же.

Беседовал Александр ЦВЕТКОВ

АВГУСТОВСКИЙ ПУТЧ: КАК ЭТО БЫЛО

19 августа 1991 года

Рано утром программа "Время" огорашивает телезрителей указом вице-президента СССР Янаева: президент СССР Михаил Горбачев временно не может исполнять свои обязанности "по состоянию здоровья", вся власть переходит в руки Государственного комитета по чрезвычайному положению.

В Комитет входят: вице-президент СССР Геннадий Янаев, глава КГБ Владимир Крючков, премьер-министр СССР Валентин Павлов, первый заместитель председателя Совета обороны СССР Олег Бакланов, министр внутренних дел СССР Борис Пуго, министр обороны СССР Дмитрий Язов, президент Ассоциации госпредприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР Александр Тизяков и, почему-то, глава Крестьянского союза СССР Василий Стародубцев. Готовится объявление чрезвычайного положения, издан указ о закрытии "неофициальных" газет, по телевизору крутят балет "Лебединое озеро" - он стал фоном и символом путча. Основной целью Комитета заявлено спасение разрушающегося Советского Союза - ведь на 20 августа было намечено подписание нового союзного договора, который должен был превратить СССР в почти конфедеративный Союз Советских Суверенных Республик.

Утром на улицы Москвы, занимая ключевые точки в центре города, входят танки и бронетранспортеры. Впрочем, солдаты и офицеры активно демонстрируют собравшимся москвичам и журналистам пустые магазины: патронов им не выдали.

Параллельно президент РСФСР Борис Ельцин подписывает указ, в котором классифицирует действия ГКЧП как государственный антиконституционный переворот. Обращение Ельцина "к гражданам России" и репортаж с московских улиц журналисты умудряются поставить в выпуск все той же программы "Время".

На подступах к зданию Дома Советов, где был организован штаб Бориса Ельцина, растут баррикады и собираются люди. "И ночью будете стоять? Хлеб запасли?" - спрашивает журналист Сергей Медведев, автор "того самого" сюжета, попавшего во "Время", у людей на баррикадах. "Ничего, и без хлеба продержимся", - отвечают те. Часть экипажей бронетехники, дислоцированной у Белого дома, переходит на сторону российских властей.

В Ленинграде тысячи людей под российскими флагами собираются на Исаакиевской площади; депутаты Ленсовета на чрезвычайной сессии выражают поддержку российским властям.

В пять вечера члены ГКЧП дают часовую пресс-конференцию.

Предварительный отсев журналистов не позволяет избежать неудобных вопросов: понимают ли члены комитета, что совершили государственный переворот, и советовались ли они с генералом Пиночетом? В зале, несмотря на серьезность момента, звучит смех. У вице-президента СССР в кадре трясутся руки. Попытки оправдаться и пообещать продолжение демократизации СССР.

После о готовности защищать Белый дом объявит генерал-майор Александр Лебедь - под его началом десантники Тульской дивизии ВДВ.

20 августа

В столице продолжаются многочисленные митинги, несмотря на объявленный ГКЧП режим чрезвычайного положения.

В ночь с 20 на 21 августа руководство МВД, КГБ и Минобороны планирует начать штурм Белого дома. Решающую роль в штурме должно сыграть спецподразделение "Альфа" - однако его командование, оценив ситуацию и возможные жертвы, откажется участвовать в штурме.

В Москве введен комендантский час с 23.00 до 5.00 - несмотря на то, что днем ранее ГКЧП заявляло, что вводить его не планирует.

Митинги это не останавливает - люди ждут штурма, но от Дома Советов не расходятся.

В Таллине Верховный совет Эстонии реагирует на московские события решением о "восстановлении независимости".

21 августа

Ночью в тоннеле на Садовом кольце появляются первые и единственные жертвы августовских событий в Москве: трое защитников Белого дома гибнут в столкновении с колонной бронетехники Таманской дивизии.

Штурма Белого дома так и не происходит; на ночном совещании коллегии Минобороны СССР принимается решение вывести войска из Москвы. Члены ГКЧП отправляются в Крым на дачу к находящемуся под арестом Горбачеву - но тот от встречи отказывается. Вечером президент СССР, получивший наконец связь с внешним миром, официально отстраняет членов ГКЧП от государственных постов.

О "восстановлении независимости" объявляет Латвия.

22 августа

Горбачев возвращается в Москву; членов ГКЧП приказано арестовать. Не дожидаясь, когда за ним придут, застрелился Борис Пуго (позже ходили версии, что он сделал это не сам).

Процесс над руководителями переворота начнется в 1993 году и так и не завершится - его фигурантам будет объявлена амнистия. От амнистии откажется только участвовавший в путче генерал Валентин Варенников - впоследствии он добьется оправдательного приговора.

Неудача направленного на спасение СССР переворота лишь ускорила распад государства: вслед за Прибалтикой 24 августа о независимости объявит Украина, а за ней - остальные республики; проект создания Союза Советских Суверенных Республик будет похоронен...