О черте оседлости, еврейском вопросе и особенностях национального профорганайзинга

Западные губернии России в XIX веке - Царство Польское, Литва, Малороссия, Бессарабия были отдельным миром, Идишландом. Здесь проходила черта оседлости - граница территорий, за пределами которой запрещалось постоянное проживание иудеев. В крупных городах, таких, как Вильно, еврейская община была зачастую самой крупной - в том же Вильно евреи на начало XX века составляли половину населения. А местечки-штетлы и вовсе были по преимуществу еврейскими.

По уровню промышленного развития территории внутри черты оседлости сильно различались - и если Царство Польское стало промышленным флагманом империи, то, например, Литва оставалась по старинке центром ремесленного и кустарного производства.

Однако традиции профессиональной самоорганизации работников здесь существовали издавна - еще с дороссийских времен. Еврейские ремесленники традиционно объединялись в цеховые братства - хевры, которые, в свою очередь, принимали активное участие в управлении общиной. В этих-то хеврах со второй половины девятнадцатого века и стало зреть рабочее движение в более-менее современном виде - кружки саморазвития, пропагандистские объединения и прочие “рассадники сицилизма”.

ПРОФСОЮЗ, ГОВОРЯЩИЙ НА ИДИШ

Рождению массового еврейского рабочего движения помогла извечная русская беда: законы принимают часто не для того, чтобы они впоследствии работали.

В 1892 году виленский городской голова вытащил из мрака забвения и опубликовал закон, ограничивающий рабочее время на ремесленных производствах десятью часами (с 6 часов утра до 6 вечера, но с учетом двух часов, отведенных на прием пищи и отдых). Норма эта была принята еще при Екатерине II и тогда же внесена в Свод законов Российской империи - где и осела мертвым грузом.

Опубликование закона и распространение слухов о нем произвело среди виленских рабочих эффект разорвавшейся бомбы - ведь в реальности гнуть спину людям приходилось зачастую куда дольше десяти часов.

Теперь новые хевры появляются чуть ли не каждый день. По Западному краю прокатываются сотни стачек с требованием ограничить рабочее время. И, что самое интересное, - протестующие добиваются успеха.

В середине девяностых евреям-работникам становится ясно: надо объединяться всерьез. Владельцы мастерских и производств, оправившись после первого шока, стали координировать между собой противодействие боевым хеврам. В свою очередь и хевры, и рабочие кружки в долгу не оставались. Они взяли в свои руки контроль за рабочей миграцией - чтобы бойкот несговорчивых владельцев был более эффективен и те  оставались без рабочих рук.

В 1897 году представители еврейской интеллигенции, члены рабочих объединений и социалистических кружков собрались в Вильно, чтобы, наконец, договориться о создании единой политической организации. Так и появился Еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России. В сокращении просто “Союз” - или, на идиш, “Бунд”. Для справки: общероссийская социал-демократическая партия - всем известная РСДРП - будет основана только годом позже, при активном, кстати, участии бундовцев. Сам же Бунд вольется в РСДРП на правах автономной организации.

В 1898 году происходит не менее важное событие. Вслед за созданием Всеобщего союза объединяются по профессиональному признаку щетинщики (работники, занимающиеся сбором и сортировкой свиной щетины для последующего производства щеток) и кожевники. Их организации Берштер-бунд и Гарбер-бунд стали первыми в России межрегиональными профессиональными организациями - пускай и в границах черты оседлости. И Бунд, и его организации начали активную работу через печать. Центральными органами стали газеты “Дер идише арбейтер” (“Еврейский рабочий”) и “Арбейтер штиме” (“Голос рабочего”). Одна из этих газет издавалась в Женеве, вторая - нелегально в России. Завели свои печатные издания и членские организации Бунда.

Теперь, когда у евреев-рабочих появились единые координационные центры и централизованные стачечные кассы, забастовки становятся более частыми, и, самое главное, все чаще приводят к успеху.

Но если первое время еврейские активисты умудрялись не попадаться на глаза полиции, то теперь на них начинается настоящая охота - до “Манифеста 17 октября” о свободе союзов еще очень далеко. К тому же бундовцы активно лезут в политику - помимо общей социалистической риторики они надумали требовать уравнения в правах евреев с другими подданными империи и отмены “черты оседлости”.

В Западный край перебрасываются специалисты Московского охранного отделения во главе с известным специалистом по рабочим организациям Сергеем Зубатовым. В том же 1898 году полиции удается “накрыть” в Минске всю верхушку Бунда... Однако с еврейскими организациями справиться оказалось непросто.

“Не могу не остановить вашего внимания на одной характерной особенности. На вид розыск ведется успешно, параллельно с точным агентурным указанием, и приводит к желанным результатам, т.е. к обнаружению подпольных типографий, со всеми вещественными доказательствами и соприкасающимися к оным революционными группами. Тем не менее движение не только не ослабевает, а напротив, разрастается, на смену одной типографии через месяц появляется другая, взамен ликвидированной группы вырастает другая, еще более серьезная и обширная”.

(Из письма Сергею Зубатову начальника Особого отдела Департамента полиции Л. Ратаева)

ЛЕГАЛИЗАТОРЫ, ЭСДЕКИ, СИОНИСТЫ

В истории российского рабочего движения Сергей Зубатов занимает место столь же весомое, сколь и неоднозначное. Бывший нигилист, избежавший в свое время заключения за связи с бомбистами в обмен на сотрудничество с полицией, он возглавил московскую “охранку”, а затем и Особый отдел Департамента полиции и бросил все силы на борьбу с нелегальными рабочими союзами. Но “дуболомом” Зубатов не был. Ему принадлежит мысль бороться с подпольными рабочими организациями не только полицейскими мерами, но прежде всего - создавая рабочие объединения, которые бы концентрировали внимание рабочих на решении экономических проблем, без политических требований. В 1901 году в Минске Зубатов предложил ряду деятелей еврейского рабочего движения создать легальную организацию. Это нашло отклик и у бывших членов Бунда.

По предложению Зубатова они основывают новую организацию - Еврейскую независимую рабочую партию. В манифесте партии было напрямую сказано: организация не ставит политических задач и никоим образом не участвует в революционной борьбе, а выступает за повышение экономического и культурного уровня рабочих евреев законными средствами. Бундовцы прозвали “независимщиков” обидным словечком “легализаторы” и объявили о бойкоте организации...

Одновременно с этим в еврейской среде набирает все большее влияние сионизм - идея о возрождении еврейского государства в Палестине, на исторической родине - Эрец Исраэль. В 1897 году в Базеле с размахом проходит Первый всемирный сионистский конгресс, на нем учреждается Всемирная сионистская организация, призванная способствовать алие - переселению евреев. Вскоре в рабочей среде сионизм становится весомым конкурентом бундизма - в смеси с социалистическими идеями.

Уже в 1899 году на Украине появляются первые группы движения, получившего название “По`алей Цион” (“Рабочие Сиона”). В отличие от бундовцев с их “эсдековской” ориентацией единой политической программы у “Рабочих Сиона” не было - в разных группах она варьировалась от умеренного социал-реформизма до вполне радикального марксизма.

В свою очередь, бундовцы идею возвращения в Эрец Исраэль считали “мелкобуржуазной фантазией”, которая отвлекает рабочих от реальной борьбы за свои права на родине, в Идишланде. Это, однако, не мешало многим членам Бунда сочувствовать сионистским идеям, а видному сионисту Владимиру Жаботинскому в 1906 году сказать: “Бунд и сионизм - это не два ростка из одного корня, это большой ствол и один из его побегов”.

Национальный вопрос уже к началу 1900-х годов выходит на одно из первых мест в деятельности Бунда. В недрах организации рождается требование “культурной автономии” евреев. К слову, бундовские лидеры время от времени предпринимали попытки привлечь русских и польских работников - но те в возглавляемые евреями организации шли, мягко говоря, неохотно.

В 1903 году на II съезде РСДРП между “эсдеками” и бундовцами произошел раскол по поводу автономного статуса организации в партии. После того, как на съезде победили сторонники централизации, Бунд покинул РСДРП. Впрочем, ненадолго: обратное воссоединение произошло в 1906 году. Когда же в партии произошел раскол между большевиками и меньшевиками, бундовцы поддержали последних.

СТАЧКИ И ПОГРОМЫ

К моменту революции 1905 года у бундовских профсоюзов репутация была заслуженная - во многом благодаря им хозяева были вынуждены поднять зарплаты на своих производствах, причем в некоторых местах - в разы. Шла успешная борьба за повременную оплату труда и сокращение рабочего времени - в 1905 году некоторые бундовские союзы добиваются восьмичасового рабочего дня. Идет активный процесс “органайзинга” - в 1905 году, например, удается создать союз приказчиков (о том, как это происходило в Житомире, и о “перетягивании” организаций между бундовцами и сионистами можно почитать в “Солидарности” № 24, 2011 (“Как приказчики одного города профсоюз создавали”)). “Манифест 17 октября” позволил организации плотнее заняться культурно-просветительской работой, созданием кружков и библиотек.

Одно время, впрочем, Бунд чуть не скатился в терроризм. После жестокого преследования властями участников рабочих демонстраций в Вильно в 1902 году руководство Бунда объявило о начале “организованной мести” в ответ на репрессии. Уже через год съезд организации осудил террористические методы борьбы - но история рассудила иначе.

Когда на фоне начавшейся революции по западным и южным губерниям прокатилась волна погромов, Бунд взялся за организацию еврейских дружин самообороны. Члены Бунда приняли активное участие и в кровавых событиях июня 1905 года в “польском Манчестере” - Лодзи.

Но после того как революция была задавлена, организации пришлось туго - власти начали закручивать гайки и арестовывать активистов. Многим бундовцам пришлось эмигрировать. Впрочем, эмиграцию они сумели использовать для создания заграничных филиалов организации - чтобы Бунд стал рабочим союзом всего Идишланда. В России же бундовцы продолжали заниматься общественной и филантропической деятельностью. Это позволило, несмотря ни на что, сохранить костяк организации.

ИТОГ

А потом грянула революция. После февральских событий Бунд всецело поддержал Временное правительство, которое в свою очередь отменило черту оседлости и другие правовые ограничения для еврейского населения. К тому же новая политическая ситуация давала бундовцам надежды на реализацию их идеи национальной автономии.

Поэтому, когда в октябре власть захватили большевики, Бунд встал в жесткую оппозицию к новой власти. Некоторые руководители организации говорили даже о необходимости вооруженного свержения большевистского режима. Однако в конце концов победили сторонники “парламентских” методов, то есть влияния на ситуацию через бундовцев - членов рабочих советов.

Тем не менее часть “левых” членов Бунда пошла за большевиками. Сильным аргументом в пользу последних стали учиненные белыми еврейские погромы. В 1919 году Бунд признает Советскую власть - и объявляет о мобилизации своих активистов в Красную армию.

Противоречия внутри организации большевики умело использовали: активно поддерживая “левое крыло”, они, в конце концов, сумели добиться раскола. “Левые” вошли в РКП (б), “правые” вынуждены были эмигрировать. На территории Советской России Бунд прекратил свое существование.

Бундовцам удалось продолжить работу за границей. Здесь они занимались профсоюзной деятельностью, культпросветом и политикой - в ставших независимыми Польше и Латвии бундовцы получили места в парламентах. И - продолжали выступать против продвигаемой сионистами идеи алии. После начала Второй Мировой войны большая часть активистов оказалась в гетто. Некоторые пытались бежать в СССР - но там их ждал “радушный прием” НКВД.

Большинство активистов Бунда, оставшихся в Европе, погибли от рук нацистов. В гетто бундовцы вместе с былыми конкурентами-сионистами продолжали заниматься организационной работой - в том числе участвовали в создании боевых отрядов в Варшаве и подготовке “восстания обреченных” в варшавском гетто.

Те же бундовцы, которые сумели покинуть Европу, появились в Америке и Израиле - где, в конце концов, превратились в “последних из могикан”, сохраняющих культуру безвозвратно погибшего Идишланда. Но это уже другая история.