В России готовят закон о трудовых наставниках

Фото: Николай Федоров / "Солидарность"

ПРАКТИКА В ТЕОРИИ...

По данным Министерства науки и высшего образования, в 2020 году 91% работодателей жаловались на недостаток практических навыков у выпускников вузов. А больше 40% студентов считают, что обучение оторвано от требований рынка труда. Такие цифры были приведены 25 ноября в ходе круглого стола, посвященного стажировке, наставничеству и трудоустройству молодежи.

Мероприятие прошло в Госдуме под эгидой комитета по молодежной политике и не было совсем формальным. Так, глава комитета Артем Метелев уступил ведение встречи своему первому заму Игорю Кастюкевичу (который старше его почти на 20 лет) и даже поблагодарил участников за то, что его позвали за круглый стол.

- Наша цель в том, чтобы сократить разрыв между образованием и людьми, которые работают на рынке труда, - заявил Кастюкевич.

Тема, в общем-то, старая: “Забудьте все, чему вас учили в универе”. Опционально можно забыть, чему учили в профтехучилище, школе и даже в детсаду. А потом прийти на завод и познать все плюсы системы наставничества. Благо пока вы росли, на этом заводе ничего не менялось, и старший товарищ научит вас работать на советском станке, поставленном из Чехии по немецкой лицензии. Но это, конечно, худший сценарий - здесь мы нагнетаем нарочно. Просто неизбежно встает вопрос о том, откуда при системе образования, которая не удовлетворяет потребностей рынка труда, могут взяться наставники - они ведь тоже обучались в этой системе. Если так, то ее и надо настраивать. В идеале - наоборот, молодой специалист должен приходить на завод и учить чему-то новому старших коллег.

Глава фракции “Единой России” Владимир Васильев еще точнее выразил мысль, высказанную выше. Он рассказал об опыте общения с одним дагестанским наставником-штукатуром. У штукатура семь учеников и один промышленный агрегат белорусской сборки. Человек штукатурит эффективнее конкурентов, у которых есть только мастерок, в десять раз. Потому что машина делает львиную долю работы за него. И мы это только приветствуем, но чему должны научиться те семеро учеников? Видимо, тому, что нужно поднакопить на агрегат.

- Что самое главное в наставничестве? Нужно создать условия, чтобы наставник был востребован, - считает Васильев. - У меня перед глазами один наставник. Он был журналистом, а потом ушел в горы Дагестана и стал кузнецом. Придумал “дагестанский булат”… Но у него не осталось ни одного ученика. Он [в горах] отдельно, а те, кто может и хотел к нему пойти, - отдельно.

- Мы понимаем, что молодой человек, не имеющий релевантного опыта работы, для работодателя не слишком интересен, - вернул коллег с гор на землю Метелев. - Но институт наставничества позволяет сделать молодого человека интересным. Когда он будет не сам набивать шишки на работе, а трудиться под чутким руководством специально обученного наставника.

“Чуткое руководство специально обученного наставника” - это вряд ли сказано случайно. Потому что Метелев анонсировал законопроект о поправках в Уголовный кодекс о “новых мерах исправительно-воспитательного воздействия” для “ребят, которые случайно свернули не туда”. И имя этой мере тоже - наставничество.

- Им суд может давать рядом осознанного, взрослого наставника, - пояснил глава комитета по делам молодежи. Приговор, стало быть, сможет затрагивать и невиновных взрослых.

- Опытные боятся передать свой опыт будущим поколениям, боятся, что подготовят себе смену, и их быстренько уволят, - обозначила проблему доцент кафедры информационного права и цифровых технологий Саратовской государственной юридической академии Оксана Солдаткина. - У наставников тоже должны быть какие-то гарантии. Что их не просто раз - и уволят, а что у них будет гарантия какого-то дальнейшего трудоустройства.

То есть менять работу все-таки придется? Так себе мотивация.

- Наставник - это профессия, это допнагрузка, это какой-то определенный вид деятельности? - задавал резонные вопросы первый зампред комитета Госдумы по науке Александр Мажуга. - Это деятельность человека по его желанию передать навыки?

...И В ЖИЗНИ

По мнению члена комитета Госдумы по труду Екатерины Стенякиной, наставничество должно стать обязательным элементом системы профессионального образования и функционировать, в том числе, в связке с центрами занятости. Сейчас, по ее словам, вопросы наставничества решаются в каждом регионе по-своему, и это “лоскутное одеяло” хорошо бы привести к общему знаменателю.

Впрочем, есть и позитивные, как считает сама депутат, примеры. Так, когда в Татарстане ощущалась нехватка водителей общественного транспорта, опытным работникам стали доплачивать по 100 рублей в день за то, что они выступали в роли наставников. Хотя, между нами, 3000 рублей в месяц (если без выходных) для такого региона, как Татарстан, - откровенно мало.

Всего Стенякина с коллегами изучила ситуацию в 34 регионах. И далеко не только с водителями. Например, удручающая картина в плане наставничества вырисовывается в медицинской сфере. Регионы могут спонсировать наставников на более-менее законных основаниях только в учебных заведениях, учредители которых - местные власти. А это, как правило, колледжи, но не вузы, в большинстве своем имеющие федеральное подчинение. Таким образом, передает Стенякина чаяния регионов, наставничество должно иметь некий общефедеральный стандарт.

- Мы можем говорить: “Здесь делается хорошо и вот здесь делается хорошо”, но в отсутствие федерального законодательства это весьма несистемно, - подытожила депутат. - Там, где выделяются средства, там, где в этом заинтересованы власти, - там результаты имеются.

В профсоюзах, само собой, тоже заинтересованы в развитии системы наставничества. Чем квалифицированней работник, тем он более ответственно относится к своим трудовым правам.

- Мы видим две ситуации с наставничеством. Одна - наставления уже принятого работника, там мотивация наставника является задачей работодателя. Хуже, когда организуется производственная практика для студентов, - говорит руководитель департамента аппарата ФНПР по связям с общественностью, молодежной политике и развитию профсоюзного движения Александра Шубина. - Есть три субъекта: сам обучающийся, учебное заведение и предприятие, где проводится практика. У предприятия должна быть мотивация, это должно быть не накладно. Два варианта: либо налоговая субсидия на организацию рабочих мест на время практики, либо оплата работы [по практическому обучению студента] как госзаказа.

В любом случае труд наставника должен быть оплачен, настаивают профсоюзы. Будет ли ему платить работодатель или учебное заведение (например, по договору совместительства) - свое вознаграждение он должен получить. С другой стороны, хорошо, если ученик тоже получит не только опыт, но и нечто более материальное. В конце концов, он обучается профессии, чтобы зарабатывать деньги. А получить некую сумму за свой труд - едва ли не лучшая мотивация, чтобы учиться лучше.

Сейчас же, указывает Александра Шубина, в законодательстве, где должно быть что-то сказано про производственную практику, - пробел. В лучшем случае практиканты оформляются по договору гражданско-правового характера. А в идеале (бывает и такое) стаж, полученный на практике, записывается в трудовую книжку.

- Здесь нужно корректировать понятие молодого специалиста, - указывает представитель ФНПР. - Потому что в законе это “человек, впервые трудоустроенный по специальности”. И если он будет устраиваться на практику по трудовому законодательству, то потеряет право называться молодым специалистом [при трудоустройстве после учебы].

Есть также мнение, что ученик обязан после получения диплома отработать какое-то время на предприятии, где проходил практику. Хотя при настоящих (пусть и краткосрочных) трудовых отношениях, возникающих во время практики и расторгающихся по ее окончании, такое обязательство выглядело бы странно. Кроме того, автор этих строк, например, проходил практику в трех разных газетах - где ему следовало бы отбывать “повинность”? Вопросов на самом деле еще много, но тем более хорошо, что дискуссия о наставничестве наконец переходит в практическую (извините за каламбур) плоскость.