“Солидарность” продолжает расследовать ситуацию в одной из самых проблемных отраслей страны

Фото: Николай Федоров / "Солидарность"

КОГДА ДОРОГИ - ДОРОГИ

- Иван Иванович, ранее вы называли взаимодействие с РЖД одним из самых острых вопросов угледобывающей промышленности. Тогда железнодорожники отменили льготные тарифы на перевозку угля на большие расстояния с учетом объемов перевозки. Каким вам видится компромисс в этом конфликте интересов?

- Компания “РЖД” отказалась предоставлять нам льготный проезд, мотивируя это тем, что у нее нет денег на инвестиционные проекты. В итоге сама сейчас терпит убытки. И сами не едут, и груз не везут, локомотивные бригады простаивают. В итоге все это еще больше усугубляет дефицит инвестиционной программы. Повлиять на РЖД может только правительство, поскольку у него есть для этого рычаги. Поэтому Росуглепроф и предлагает решать эти вопросы через правительство РФ. Если добиться скидок в целом не получится, то по отдельным компаниям вполне приемлемо решить вопрос.

- Вернемся к ситуации с экспортом. Выход на европейский рынок, бывший основным потребителем российского угля, закрыт. Работа на азиатском рынке с учетом трудностей оплаты не компенсирует его потерю?

- Конечно нет, объемы продаж там несопоставимы. Мы и так наращиваем объемы поставок угля в Китай и Индию. Но есть особенности региональных рынков, есть сезонность спроса, есть разные марки углей, в которых в то или иное время разная потребность. Естественно, в зимнее время энергетический уголь, особенно на 5500 - 6000 килокалорий, более востребован, в летний период спрос на него меньше. Эти сезонные колебания действительно существуют, и сегодня, учитывая их, у нас есть проблемы с поставкой угля и с заключением новых контрактов.

ЧТО С РЕГИОНАМИ - “СТАРЫМИ”…

- Какая ситуация по разным угольным регионам? Есть ли своя специфика, где ситуация лучше, где хуже?

- В целом у нас проигрывает Кузбасс, потому что находится в середине России. Хоть на запад, хоть на восток оттуда везти уголь, независимо от марки, придется 4500 - 5000 километров. Проигрывают северные регионы Воркуты. У них хоть и коксующийся уголь, но плечо перевозки большое, да и цена на кокс также упала. Проигрывает и южный регион: мы попали в сложную ситуацию в ДНР-ЛНР, где необходимо восстанавливать и развивать шахты. Сложно и в Хакасии, потому что там угли несколько другого качества. Более-менее ситуация хорошая на Сахалине, на Дальнем Востоке, в Хабаровском и Красноярском краях. В целом же по России ситуация весьма сложная.

…И “НОВЫМИ”?

- Как развивается угольная промышленность в новых регионах? Понятно, что сейчас в восстановление вливаются значительные средства, но не создает ли Донбасс конкуренции традиционным шахтерским центрам?

- Насчет конкуренции традиционным центрам сложно судить, потому что это тоже наши регионы, не новая, а хорошо забытая старая территория. И, конечно, все разрушенное там надо восстанавливать. Мы с вами помним, какой была Чечня, и видим, какая она сегодня; мы видели, в каком состоянии Крым пришел в Россию и каким стал сегодня. Это наши люди, это Россия, и, естественно, мы восстановим Луганск, ДНР, Запорожье, Херсон. Я не вижу здесь никакой конкуренции. Наоборот, я вижу концентрацию усилий государства и других регионов России. Потому что помощь идет не только от федерального центра, но и от других субъектов Российской Федерации, от отдельных городов, от территорий. Но это наша святая обязанность - вернуть, восстановить и наладить там нормальную жизнь. Конечно, промышленность там потребует реструктуризации, возможно, развития каких-то новых отраслей. Например, металлургические предприятия этих территорий строились после войны, в 1960 - 70-е годы. И сегодня, учитывая, что они находятся в разгромленном состоянии, в том виде - в прошлом виде - реанимировать их бессмысленно, потому что технологии шагнули далеко вперед. Восстанавливая производство, конечно, нужно будет внедрять там новые технологии, новую технику. Такая же ситуация и с угольной промышленностью.

Марки угля в Донбассе хорошие - и коксующиеся, и энергетические, но они залегают в глубоких, тяжелых шахтах. Мы видим, что в постсоветский период Украина и собственники не вкладывали денег в развитие производства. Россия же занималась углем: в 1990-е годы мы реструктуризировали отрасль, закрыли 183 шахты и 19 особо опасных, убыточных разрезов, вложили средства в их развитие и перевооружение. И сегодня в России, где угольная отрасль частная на 100%, мы добываем угля больше, чем в советский период, хотя тогда было гораздо больше угольных предприятий. Мы полностью переоснастили очистные и подготовительные этапы обработки новой техникой и технологиями и теперь на западноевропейской, китайской и американской технике ставим мировые рекорды, которых не достигали даже в самих странах - разработчиках техники. Поэтому угольная отрасль России сегодня полностью конкурентоспособна.

В ДНР и ЛНР, к сожалению, угольная отрасль в очень тяжелом состоянии еще и с точки зрения техники безопасности, потому что деньги там не вкладывались и в технологии горных выработок. Оборудование шахт на этих территориях изношено и крайне опасно. Плюс есть определенные разрушения от боевых действий. В ДНР, ЛНР надо реанимировать порядка 16 - 17 шахт. Также было принято решение правительства, против которого я выступал, - это отсев шахт. Шахты, которые невозможно реанимировать, отдать в ГУРШ - государственное предприятие по реставрации и закрытию шахт за счет бюджета. Вся остальная угольная отрасль была в собственности субъектов Российской Федерации - ДНР и ЛНР. И поскольку субъекты не могут заниматься бизнесом, было принято решение отдать эти шахты в аренду собственникам, которые захотят их реанимировать и на них работать, с тем чтобы через определенный период времени можно было им продать эти предприятия в собственность с учетом перспективы дальнейшей работы.

НЕ ПОВТОРЯТЬ ОШИБОК 1990-х

- Я был категорически против передачи шахт в аренду. Мы уже имели подобный печальный опыт на шахтах Ростовской области, где в 1990-е годы шла реструктуризация. Там тоже собственники брали шахты в аренду, за полгода - год максимум - выгребали оттуда все, что можно, и бросали. Мы пытались найти других, приходили другие проходимцы - даже не побоюсь этого слова, которые снова выжимали все, обещали людям, бросали производство и уходили. В итоге у нас, например, была одна шахта, которая сдавалась в аренду четыре раза и в итоге все равно закрылась.

Примерно такая же ситуация получилась сейчас в Донбассе. Пришли собственники, взяли шахты в аренду, пообещали все восстановить. Правительство сделало для них переходный период, дало им преференции по налогам, по льготам, по выплатам, по внебюджетным фондам, создало все возможности работать. Но шахты там требуют миллиардных вложений. Это долгие деньги, они быстро не окупаются, срок их возвратности уходит за десятки лет. И новые собственники, поработав с год, поняли, что большой и быстрой маржи там не получишь, и, несмотря на все преференции, стали от этих шахт отказываться.

Сегодня в ЛНР отказались от дальнейшей аренды девять шахт, и сейчас решается вопрос, что с ними делать, за счет кого закрывать возникшие долги, решать вопросы по экологии, по безопасности, по закрытию предприятий. Я же считаю, что все эти задачи, хотим мы того или не хотим, все равно лягут на федеральный бюджет, потому что у региональных бюджетов на это денег нет. И, конечно, федеральному бюджету придется где-то деньги искать, потому что решение тех сложных задач, которые возникают в результате остановки горных работ, закрытия предприятий, не терпит отлагательств.

ЛЮДЕЙ НЕ БРОСЯТ

- Что касается кадров, то сотрудники с закрывающихся шахт будут переведены на те шахты, которые пока еще работают и, возможно, будут работать дальше. В Донбассе сейчас происходит реструктуризация промышленности в целом, идет создание новых отраслей, предполагается переобучение людей на новые профессии. Хотя это сложный процесс, даже психологически, потому что у шахтеров, мы с вами знаем, были определенные льготы, преференции, досрочная пенсия, высокие заработки. А сегодня им нужно менять свою профессию на новые виды деятельности, где не будет льгот, льготной пенсии, таких высоких заработков, и для людей это крайне непросто.