Испытание ограничениями

Сейчас профсоюзы втянуты в круговерть событий, к существенной части которых термин “спокойная жизнь” неприменим. Конечно, жизнь никогда не бывает спокойной. Но, как говорится, есть нюансы. Все эти события - то раскачивают систему трехсторонних консультаций (власть - бизнес - профсоюзы), то посягают на профсоюзное имущество, то передают правительству право самостоятельно корректировать “особенности трудовых отношений”. В совокупности вроде бы становится сложно планировать свои действия, поскольку неясно, что откуда прилетит. Но общие очертания новой схемы общественных отношений примерно понятны.

Все довольно просто. До момента окончания спецоперации профсоюзы будут ограничены в своих возможностях. Уже с начала пандемии стало сложно проводить массовые акции, если они, конечно, не связаны с патриотической тематикой, а касаются трудовых проблем. Понятно почему. С одной стороны, любое недовольство может быть интерпретировано как “разжигание социальной напряженности” (и, кстати, действительно может быть таким по сути). С другой стороны, чиновники разного уровня привыкли, что им могут угрожать два карающих меча - президент и ФСБ. А на недовольство общественности (включая профсоюзы) можно особо не реагировать, поскольку это “разжигание”.

Вопрос в том, что сейчас под эту двухтактную схему подверстывают не только массовые акции, но и вполне привычные управленческие модели работы, например процедуры обсуждения и согласования в трехсторонних комиссиях. И тогда возникают ситуации, когда от трехсторонней комиссии требуется за ночь оценить сотню листов законопроектов. Но разве это нормальная экспертная работа? Ленин писал: “Формально правильно, а по сути издевательство”. В упомянутом случае - это и по форме издевательство.

Повторю: представляется, что до окончания СВО ограничения продолжат по факту существовать. К сожалению, дело не только в этом.

Недавно на встрече с профактивом меня спросили: долго ли еще продолжатся проблемы с соблюдением трудового законодательства (не профсоюзами, а контрагентами), неготовность к нормальному диалогу и т.д.? Ответ простой: если у нас нет проблем - значит, мы где-то недорабатываем. Спокойствие есть только на кладбище. Однако людям свойственно стремиться к спокойствию. Именно поэтому определенная часть профсоюзных руководителей сбавляет обороты, довольствуется малым, снижает запросы к власти или частному работодателю. Как следствие - снижается эффективность работы структуры в целом. И уже иногда можно слышать от выборного профсоюзного лидера не последнего уровня фразы типа “захочет работодатель - не будет профсоюза” или “никто не вступит в профсоюз, если будет против начальник”. Притом что вся история профсоюзного движения прямо опровергает эти утверждения. Если бы все зависело только от начальника или работодателя - и в стране, и в мире отсутствовало бы большинство социальных достижений, а профсоюзы не возникли бы в принципе.

Симптомом снижения эффективности является и переход к своеобразному годовому “крестьянскому циклу” работы: сеем-пашем летом, зимой - живем на печи, проедаем запасы. В нашем случае - привязываем внешнюю активность профсоюзов только к традиционным годовым событиям - 1 Мая и 7 октября. Потому что иные формы активности - это “проблемы”.

Период внешних ограничений когда-нибудь закончится. Но важно, в каком состоянии организации и актива мы встретим это окончание. Не сформируется ли за это время привычка к спокойствию, от которой будет сложно отказаться? Речь не о том, чтобы поддерживать структуру в искусственном возбуждении. Но уже сейчас надо серьезнее посмотреть на неоднократно сформулированные внутриорганизационные проблемы. Сформулированные, кстати, вместе с вариантами решений. Мы почти прекратили даже говорить об объединении профсоюзов. Вопрос перехода на одноканальное финансирование в структуре ФНПР завис. Переход на цифровые инструменты работы в профсоюзах ограничен небольшим числом сделавших это организаций. Создание новых профорганизаций упирается в том числе в отсутствие целенаправленных программ внутри отраслевых профсоюзов, в незначительное число органайзеров и денег, которые выделяются на такую работу. И, кстати, в то, что новые сектора экономики и работающие в них гипотетически относятся к таким профсоюзам, у которых почти нет ресурсов на вовлечение этих работников (а объединяться они не готовы).

Короче говоря, сейчас то время, когда нужно целенаправленно потратить силы на оптимизацию внутренней структуры. Возможно, даже слегка выяснив отношения с теми, кто считает, что “на мой век членов профсоюза хватит”. Две крупнейшие реформы советских профсоюзов - в 1935 и 1988 годах - проходили по инициативе и под влиянием внешних сил. Пора напрячься нам самим внутри.