Доклад на форуме “Профсоюзы. XXI век. Технологии и ресурсы”, 15 - 16 октября 2020 г.

Уважаемые друзья,

я завершаю своим выступлением площадку, посвященную особенностям трудовой жизни в эпоху пандемии. И хотел бы зафиксировать, что выступаю я в данном случае как главный редактор газеты “Солидарность”.

ИНСТРУМЕНТЫ: КО ВРЕМЕНИ И МЕСТУ

Тема нашего форума - конкретные инструменты, которыми может овладеть, чтобы использовать, профсоюзный руководитель. Но применение конкретных инструментов зависит от времени, когда их используют, от специфики исторического периода. В 90-е годы профсоюзы использовали массовые митинги, шествия, приостановки работы и забастовки. Почему? Потому что этим инструментом были готовы пользоваться работники. У них была психологическая готовность и требования, основанные на резком падении уровня жизни. Но не только поэтому такой формат получил распространение. Существенно и то, что к таким методам лояльно, по большому счету, относились и власть, и работодатели. А поскольку большая доля претензий адресовалась тогда центральной власти, местные политические и хозяйственные руководители часто фактически поощряли такие методы.

Изменения произошли на рубеже 2000-х годов. Возможно, кто-то из аудитории помнит интервью, которое в самом конце 90-х годов Владимир Путин дал Светлане Сорокиной. На вопрос: “А если шахтеры сядут на рельсы?!” - он просто ответил: “Сядут”. С начала 2000-х стало устанавливаться верховенство закона. В том смысле, что жизнь страны должна протекать исключительно по нормам, установленным законами, и только по ним. Отклонения от норм закона преследовались с разной степенью жесткости. Казалось бы, прекрасно. Когда советские диссиденты в 60-х годах выдвигали лозунг “Уважайте свою Конституцию!” - они, собственно, требовали того же - выполнения записанных на бумаге законов, которые на практике выполнялись скорее в соответствии со сложившимся укладом, нежели с бумажными нормами. (Правда, диссиденты не предполагали, что может быть принят любой закон, потом отменен и принят диаметрально противоположный - причем одними и теми же людьми, одним и тем же законодательным органом.)

Если бы экономика России в начале 2000-х годов оставалась в состоянии 90-х и уровень социальных проблем и доходов был бы прежним, я думаю, с самого начала своего президентства, несмотря на колоссальный кредит доверия, Путин столкнулся бы с еще более серьезными проблемами, чем те, что были. Но! Одновременно с лозунгом “Жить по закону” началось восстановление экономики, а также рост доходов граждан. Мы сейчас не будем обсуждать, за счет чего произошел этот рост. Потому что кто-то, например Герман Греф, скажет “за счет реформирования государственного управления!”, кто-то скажет “за счет роста цен на энергоносители”, а бывший владелец ЮКОСа Михаил Ходорковский тихо промолчит.

Но в результате сложился определенный общественный консенсус. В чем он заключался? На уровне государственного управления принимаются законодательные нормы, цель которых, с точки зрения инициаторов, - защита государства от внешней угрозы, но которые при этом ограничивают прежнюю вольницу населения. Население же относится к этим нормам более-менее спокойно, поскольку одновременно происходит рост его доходов. При этом оно даже более-менее спокойно смотрит на то, что на смену малиновым пиджакам или олигархам из 90-х приходят богатые люди, чье богатство связано либо с управлением вверенной государственной собственностью, либо с результатами приватизации госсобственности и дальнейшим ее использованием. А главным качеством новых экономических руководителей является полная лояльность к государственной власти.

Таким образом, несправедливое распределение прибыли предприятий в период экономического роста в России до 2012 года (с перерывом на мировой кризис 2008 года) не вызывало массового недовольства работников, которое могло бы вылиться в кампании национального уровня, организованные профсоюзами.

Есть такое понятие - допустимый ущерб. В России на тот момент - применительно к ситуации общественного договора - оно означало готовность населения и работников не обращать внимание на рост ограничений своих прав, формализацию законодательства и рост доходов правящего класса в обмен на пусть более низкий, чем возможно, но постоянный рост доходов большинства.

КОГДА ПРЯНИКОВ СТАЛО МЕНЬШЕ

Что изменилось в дальнейшем? Простая вещь. Существующая экономическая и политическая модель в России оказалась на определенном этапе неспособной обеспечивать опережающий рост доходов большинства. В данном случае я упоминаю политическую модель только потому, что в нашей стране экономические решения базируются на решениях не экономистов, а в огромной степени зависят от политических решений.

Более того, с 2014 года в России началось падение реально располагаемых доходов граждан. Отмечу, что при этом остальные элементы государственной и экономической политики сохранились. А именно - преференции правящего класса и продолжающееся введение законодательных ограничений, обосновываемых защитой государственных интересов. То есть пряников стало меньше, а все остальное сохранилось.

В общем, как говорится в анекдоте, “медленно и печально” мы подошли к пандемии. Но здесь интересно вот что. С уменьшением пряников за последние годы столкнулось существенное число и других стран, кроме России. Еще до пандемии по заказу Международной конфедерации профсоюзов был проведен опрос, охвативший 16 стран, где проживает 56% мирового населения. По результатам опроса, трудящиеся во всем мире еще до, повторю, пандемии столкнулись с падением уровня заработной платы: три четверти опрошенных (75%) заявили, что их доходы не увеличились или даже снизились.

Можно сравнить уровень доходов российских работников и их зарубежных коллег в тех отраслях, которые не подвергались радикальной оптимизации, как, скажем, медицина, и где зарплаты на российском уровне считаются приемлемыми. Например, образование. По данным Организации экономического развития и сотрудничества, средняя по странам ОЭСР зарплата учителя, только приступившего к работе, - около 35 тысяч долларов в год. Его коллега, отработавший 15 лет, получает около 50 тысяч долларов в год.

Если пересчитать среднюю зарплату российского учителя по прошлому году, причем пересчитать по паритету покупательной способности (ППС - это когда сравнивают, сколько стоит одна и та же вещь в разных валютах), то эта средняя зарплата равна примерно 17 тысячам долларов. Это уровень Латинской Америки, но не уровень передовых стран. Скорее - Коста-Рика, Словакия, Латвия. Да и в Коста-Рике опытные учителя зарабатывают примерно в два раза больше.

И вот началась пандемия. Казалось бы, падение доходов должно было коснуться всех. Но этого не произошло. За период пандемии состояние миллиардеров - не только в России, но и во всем мире - серьезно выросло. В США и Китае суммарное состояние местных миллиардеров выросло примерно на 0,5 трлн долларов и там, и там. На 150 млрд выросло состояние миллиардеров Германии. На четвертом месте совокупному состоянию российские миллиардеры - их капиталы за восемь месяцев пандемии выросли на 80 млрд долларов.

Вместе с тем, оценивая положение работников в мире, генсек МКП Шарон Барроу заявила: “У каждого второго нет сбережений или возможности откладывать на черный день, и он может рассчитывать только на очередную зарплату, чтобы выжить: миллионы людей, войдя в пандемию, встали перед выбором - работать или голодать”.

БОЛЬШЕ ОГРАНИЧЕНИЙ И КОНТРОЛЯ

Обращаю ваше внимание на то, что параллельно с пандемией резко ускорились темпы цифровизации государств. Причем в первую очередь это касается контроля за доходами и расходами граждан, отказа от использования наличных денег.

Интересно следующее. Еще буквально год назад при обсуждении темы цифровизации у нас в стране параллельно шло обсуждение темы внедрения промышленных роботов. Напомню, что по внедрению их на первом месте сейчас Южная Корея и Сингапур - 710 и 658 роботов на 10 тысяч работающих, Германия - 322 робота на 10 тысяч. В России 3 - 4 робота на те же 10 тысяч. Сегодня, учитывая рост безработицы и низкие темпы создания новых рабочих мест, разговоры эти приумолкли. В том смысле, что если завтра в экономике России вдруг появятся (неясно откуда) эти самые десятки и сотни промышленных роботов - не вполне понятно, что будет с высвобождающейся рабочей силой. Собственно, возможно, поэтому у нас начались разговоры о введении безусловного базового дохода.

Цифровизация сейчас воспринимается как построение общества контроля государства за доходами работников. Но кроме этого - за мнениями граждан. Вопрос не только в том, что государство знает мнение конкретного человека. Вопрос в том, что оно в состоянии интерпретировать его так, что мнение недовольных, выраженное в более-менее резкой форме, определяется как радикальное, экстремистское. Мы пока не столкнулись с претензиями, когда недовольство социальным расслоением в обществе трактуется как разжигание социальной розни. Но кто может гарантировать, что этого не случится? Аналогичный контроль за мнениями пытаются, по сути, выстроить и крупные корпорации. Поскольку наиболее растущими на сегодня являются интернет-компании, то, например, цензура и санкции за выраженное мнение со стороны “Фейсбука” влечет вполне конкретные экономические убытки, разрывы в коммуникации.

В процессе пандемии в России мы столкнулись с фактической передачей власти органам, которые никто не избирал. В конечном счете, можно спорить, правильны или нет законы, которые принимает Госдума, или действия исполнительной власти. Но Госдума, президент или губернаторы - это избираемая власть. А если решения об ограничении передвижений, собраний, о распоряжении гражданами иными свободами принимает Роспотребнадзор - не избираемый кем-либо орган, то не является ли это узурпацией фактической власти?

Таким образом, главные, знаковые вещи, наиболее характерные для этого времени, - расширение ограничений и усиление контроля.

БЕДНОСТЬ И НЕРАВЕНСТВО

Выглядит все это крайне угрожающе. А поскольку накладывается на ускорившееся падение уровня жизни, то в совокупности создает почву для социального взрыва. Так, во втором квартале 2020 года число граждан с доходами ниже прожиточного минимума составило без малого 20 млн человек, их численность за год выросла на 1,3 млн. При этом мы с вами помним, что прожиточный минимум - всего около 12 тысяч рублей.

Среднедушевой доход населения во втором квартале составил 32 854 рубля в месяц, а еще в январе он был 41 111 рублей.

По данным Росстата, реально располагаемые доходы упали на 8%, по расчетам НИУ ВШЭ - на 18%.

Что, по данным соцопросов, более всего волновало россиян в сентябре? Бедность и социальное неравенство (58% опрошенных), коррупция (51%) и безработица (35%). Сейчас мы с вами собрались в этих нескольких залах, выполняя существующие ограничения. Но! Согласно мнению населения, коронавирус как опасность волнует лишь 20% опрошенных (хотя опрос был до нынешнего роста заболеваемости, здесь возможны поправки). А темы, которые явно не волнуют население, - это экстремизм, детское ожирение, доступность кредитов, изменение климата и терроризм. Но характерно, что основанием для введения законодательных ограничений как раз и являются… экстремизм и терроризм.

85% ХОТЯТ ПЕРЕМЕН

И еще несколько социологических нюансов. Уже о будущем. По цифрам из свежего опроса Ipsos (третья в мире исследовательская компания), 71% жителей мира хотят, чтобы их жизнь поменялась после завершения “коронакризиса”. Из них 30% сильно хотят перемен, 41% не так сильно. При этом, по опросам, Россия находится в числе лидеров по желанию перемен: 85% опрошенных хотят, чтобы в их жизни что-то поменялось.

По недавнему опросу “Левада-центра”, отвечая на вопрос: “В какой мере вы можете повлиять на то, что происходит в стране?” - 8% ответили “в полной” (год назад - 2%) и 8% - “в значительной” (год назад 2%). А на вопрос: “В какой мере вы чувствуете ответственность за то, что происходит в стране?” - 15% ответили “в полной” (в октябре 2017 года - 4%), 16% - “в значительной” (в октябре 2017 года - 5%)…

И еще один очень важный вопрос. Кто из государственных и общественных институтов сейчас пользуется наибольшей поддержкой в стране?

Исследовательская компания Pew Research Center разделила большую часть стран на три группы. Это страны, где народ больше всего доверяет: 1 - военным; 2 - ученым; 3 - где есть несколько групп с примерно равным уровнем доверия. Россия попала в первую группу. Это подтверждают и внутренние опросы, где рейтинг доверия армии относительно недавно стал выше рейтинга президента.

Таким образом, если суммировать опросы общественного мнения, то получается следующая картина: люди в большинстве недовольны происходящим. И речь идет не об идее сохранения стабильности, а о желании перемен. Это желание связано с бедностью и неравенством в обществе, и у людей увеличивается готовность повлиять на происходящее и ответственность за происходящее в стране.

ГДЕ В ЭТОЙ СХЕМЕ МЕСТО ПРОФСОЮЗОВ?

Профсоюзы сегодня - это структура, которая пытается в условиях социально-экономического кризиса сохранить как публичные и демократически принимаемые правила и нормы трудовых отношений. Трудовые отношения - один из основных элементов жизни людей, и мы, по сути, защищаем правила общественной жизни людей, их права и гарантии.

На чем в дальнейшем может базироваться эта деятельность? Две вещи. Первая. Разумная бюрократия, заключающаяся не в продуцировании бессмысленных бумаг, а в использовании - пока это возможно - имеющихся институтов для влияния на государственную социальную и экономическую политику. И в этом смысле нужно не превращать, например, трехсторонние комиссии в формальный орган прозаседавшихся, а использовать их для реального убеждения контрагентов. Если, конечно, они готовы слушать. Второе (кстати, это должно быть на первом месте) - полноценное, легальное (в рамках закона) представление и отстаивание интересов работников.

И последнее. В своем выступлении я приводил результаты разных социологических опросов. К ним можно относиться по-разному. Но этими мнениями не нужно пренебрегать.

В свое время Александр Сергеевич Пушкин в драме “Борис Годунов” привел диалог двух бояр - Басманова и своего предка, Пушкина. Басманов поддерживает молодого царя Федора. А Пушкин уговаривает его переметнуться к Самозванцу.

Фрагмент из их разговора я хочу привести.

Басманов

Пока стою за юного царя,

Дотоле он престола не оставит;

Полков у нас довольно, слава богу!

Победою я их одушевлю,

А вы, кого против меня пошлете?

Не казака ль Карелу? али Мнишка?

Да много ль вас, всего-то восемь тысяч.

Пушкин

Ошибся ты: и тех не наберешь -

Я сам скажу, что войско наше дрянь,

Что казаки лишь только селы грабят,

Что поляки лишь хвастают да пьют,

А русские... да что и говорить...

Перед тобой не стану я лукавить;

Но знаешь ли, чем сильны мы,

Басманов?

Не войском, нет, не польскою помогой,

А мнением; да! мнением народным.

Димитрия ты помнишь торжество

И мирные его завоеванья,

Когда везде без выстрела ему

Послушные сдавались города,

А воевод упрямых чернь вязала?

Ты видел сам, охотно ль ваши рати

Сражались с ним…

Мы находимся сейчас, скорее всего, на очередной развилке развития страны. И когда сегодня и завтра мы будем обсуждать технологические и управленческие новшества и их внедрение в профсоюзную деятельность, не нужно забывать - для чего, в конечном счете, это делается.

Ради доверия людей и народного мнения о профсоюзах. Перефразируя на современный лад, не человек ради цифры, а цифра ради человека. Надеюсь, что это у нас получится.