В одном из предыдущих материалов мы говорили об особенности трактовки российским правосудием такого понятия, как алиби, которое подтверждает отсутствие обвиняемого на месте и в момент совершения преступления. Правосудие от подобных аргументов стороны защиты имеет свои противоядия. Именно противоядия, поскольку признать факт алиби, а значит оправдать подсудимого, - это сегодня практически невозможная вещь, сродни выходу в космическое пространство.
Можно заявить, например, что алиби отвергается, так как не влияет на законность приговора. Прелестнейшая формулировка! О ней мы уже писали в одном из предыдущих номеров “Солидарности”.
Можно обвинить человека в том, что он совершил преступление такого-то числа у себя дома, с собственного компьютера. А узнав, что обвиняемого как раз дома-то в тот момент и не было, принять решение, что раз преступление было совершено в сфере компьютерных - значит, высоких - технологий, то алиби вообще значения не имеет.
Мы же обратимся к постоянно формирующейся и растущей практике уголовного преследования российских профсоюзных лидеров. Все большее применение находит ст. 204 УК РФ (“Коммерческий подкуп”, естественно, с вымогательством).
В одном из регионов Дальнего Востока не так давно прошел суд над председателем профорганизации. Обвиняли его в получении коммерческого подкупа от директора профсоюзной турбазы, учредителем которой была эта профорганизация, ради сохранения за тем теплого директорского места.
В качестве одного из эпизодов обвинения председателю вменялась передача подкупа - 6 октября в областном центре, в служебном автомобиле председателя “Мицубиси”. Обвинение было составлено на основе показаний директора, уже перешедшего из статуса подозреваемого в преступлении, предусмотренном ч. 1 ст. 204 УК (передача коммерческого подкупа), в статус свидетеля: дескать, в отношении него имело место вымогательство, а он активно способствовал раскрытию преступления.
В ходе судебного заседания директор подтвердил: да, 6 октября он приехал в областной центр вместе с женой праздновать свой день рождения. На стоянке у гостиницы в центре города пересел в машину “Мицубиси”, где около 19:00 и передал председателю коммерческий подкуп, что стало одним из этапов вымогательства у него денежных средств.
Супруга показала, что ее муж действительно в этот день встречался с председателем в его автомобиле “Мицубиси” на стоянке у гостиницы в центре города, но по какому поводу - не ведала. И только потом, после возбуждения уголовного дела, узнала, что речь шла о гнусном вымогательстве. После встречи с председателем они вместе с мужем поехали праздновать день рождения.
Сторона защиты пыталась выяснить у супруги директора, в каком настроении был муж после очередной экзекуции в виде вымогательства. А так как, по словам директора, эпизод был не первый, то он вовсю ощущал тупиковость ситуации и уже почти созрел, чтобы идти с повинной в правоохранительные органы. Но жена подавленного состояния у именинника не заметила. Он был бодр и весел, и они прекрасно отметили его день рождения.
Когда пришло время представлять доказательства стороне защиты, из рукава был вытащен козырь в виде уже упоминавшегося алиби. Оказывается, 6 и 7 октября председатель не находился в областном центре, а был в служебной командировке. Причем в эту служебную командировку он был направлен не своей профорганизацией (мол, состряпал сам себе командировочное удостоверение, сам же его подписал, и дело в шляпе, как могут подумать некоторые). В командировку он был направлен спикером регионального законодательного собрания, депутатом которого являлся. Приказ о направлении депутата в командировку в его избирательный округ был составлен за десять дней до выезда. Подпись спикера явно значилась как на приказе, так и на командировочном удостоверении. Трудно было заподозрить второе лицо региона в преступном сговоре с председателем профорганизации и желании помочь тому замести следы злодейского преступления.
Суду были представлены не только эти документы, но и автобусные билеты, выданные индивидуальным предпринимателем, который осуществлял автобусные перевозки между областным центром и населенным пунктом - местом командировки. Эти билеты были приложены к отчету о командировке для последующей их оплаты.
Из областного центра автобус уходил дважды в день - в 13:30 и в 16:00, что подтвердил допрошенный в суде предприниматель-перевозчик. Это обосновывало позицию защиты о том, что подсудимый председатель 6 октября в 19:00 никак не мог находиться в областном центре, поскольку уже уехал в служебную командировку по заданию заксобрания.
В прениях сторона защиты также высказала тезис о том, что раз передача коммерческого подкупа, согласно показаниям директора и его жены, произошла на стоянке у гостиницы в центре города, а там ведется обязательная видеофиксация, то почему бы в суде не представить эти доказательства? Чего проще? Вот автомобиль директора, вот служебный “Мицубиси” председателя, вот они сами, вот один садится в машину к другому… Факт встречи в таком случае отрицать было бы бессмысленно. Но такого доказательства сторона обвинения не представила.
Было занятно наблюдать, какие эмоции отражались на лице вершащего правосудие. С одной стороны - свидетельские показания, с другой - документы, которые трудно назвать специально подготовленными для данного судебного заседания. Они родились задолго до возбуждения уголовного дела, и на них стояла подпись руководителя заксобрания региона. На одной чаше весов - два свидетеля, на другой - позиция стороны защиты и подсудимый, отрицающий как факт встречи с директором 6 октября, так и получение очередной порции коммерческого подкупа. Слова или документы? Что положить в основу приговора?
Но все это оказалось лишь эмоциями. Для борьбы с алиби подсудимого у правосудия не так уж и мало рецептов.
В приговоре значилось следующее:
“Суд отвергает показания председателя, поскольку они противоречат материалам дела. 6 октября была пятница - короткий рабочий день, а председатель, по его показаниям приехал в командировку около 17:00. 7 октября - суббота, то есть выходной. По показаниям председателя, он находился в командировке в нерабочее время и не мог отметить командировочное удостоверение. Следовательно, оно было отмечено в другой день.
Индивидуальный предприниматель мог предоставить необходимые документы, подтверждающие проезд председателя в командировку и обратно на его транспорте. Кроме того, он подтвердил, что билеты выдаются пассажирам незаполненными. Даты проезда председатель имел возможность проставить в них самостоятельно.
В указанный период председатель пользовался автомобилем “Мицубиси”, принадлежащим профорганизации. Директор и его жена пояснили, что 6 октября передача денег состоялась в этом автомобиле.
Следовательно, председатель на момент передачи денег 6 октября алиби не имеет, так как у него была возможность после получения денег от директора на служебном автомобиле уехать в командировку, а командировочное удостоверение отметить позднее, приложив к нему фиктивные проездные документы”.
На мой взгляд, этот пример хорошо иллюстрирует работу суда по опровержению алиби подсудимого. Ведь алиби нужно опровергать. Любыми способами. Других вариантов просто не существует. По крайней мере, я не могу даже представить себе условия, чтобы события развивались по-другому.
Остался только неразрешенным вопрос: как ст. 14 УПК РФ (“Презумпция невиновности”), говорящая о том, что обвинительный приговор не может быть основан на предположениях, соотносится со словами “мог предоставить”, “имел возможность”, “была возможность”? Если индивидуальный предприниматель мог предоставить необходимые документы, значит ли это, что предоставил? Если имел возможность проставить даты в билетах, то значит ли это, что обязательно проставил? И если у него была возможность после получения денег от директора уехать в командировку на служебном автомобиле, значит ли это, что он обязательно это сделал?
И каким материалам дела противоречат показания председателя, кроме показаний директора и его супруги? Других материалов в деле нет. Других - кроме паспорта на служебный автомобиль “Мицубиси”, устава профорганизации, постановления конференции профорганизации, срочного трудового договора - согласно им председатель был избран и принят на работу на должность председателя. Было также постановление выборного коллегиального органа профорганизации, в соответствии с которым директор был назначен на должность директора.
Очевидно, что на практике не сторона обвинения доказывает вину подсудимого, а сам подсудимый вынужден доказывать свою невиновность. И эта сложившаяся практика напрямую противоречит ст. 14 УПК.
Также очевидно и то, что все неустранимые противоречия (а только так и можно трактовать диаметрально разнящиеся показания директора с супругой и показания председателя, подтвержденные документами и рядом других показаний), - все неустранимые противоречия трактуются в пользу обвинения. То есть с точностью до наоборот тому, что гласит ст. 14 УПК, говорящая, что все сомнения в виновности обвиняемого толкуются в его пользу. Уж лучше переименовать эту статью в “Презумпцию виновности”. Тогда все будет предельно ясно и просто. А главное - честно.
Мне всегда казалось, что слова, подтверждаемые документами, имеют куда больший вес, чем просто слова, не подтвержденные ничем, даже записью видеокамер у гостиницы в центре города. Но логика суда двигалась по совершенно иному руслу.
Вот он, обвинительный уклон российского правосудия, при котором обвинительное заключение становится черновиком приговора. А алиби подсудимого, уничтожающие обвинение, отбрасываются весьма разнообразными способами. Приведенный пример иллюстрирует это достаточно наглядно и становится еще одним в длинной череде примеров уголовного преследования российских профсоюзных лидеров.
Чтобы оставить комментарий войдите или зарегистрируйтесь на сайте!
Чтобы оставить комментарий войдите или зарегистрируйтесь на сайте
Если вам не пришло письмо со ссылкой на активацию профиля, вы можете запросить его повторно